Любой человек, обладающий здравым смыслом, это понимает, но эти ребята, дай им волю, угрохали бы весь наш бюджет на экспансию Флота. Я хочу дать понять Адмиралтейству, что эти настроения ни для кого не тайна. – Роб говорил резко. – Чем скорее ты от таких людей избавишься, тем лучше. Я махнул рукой:
– Один-два дальних полета их успокоят.
– Тогда сделай это поскорее, – беспокойно добавил Боланд. – А то еще эти эко-террористы, еще твоя парализованность, еще эти горячие головы в Ассамблее…
– Роб, не гони волну. Я со всем разберусь.
В любом, случае мы могли рассчитывать на Флот. Деятельность его была крайне важна для наших отношений с колониями – доставляемые им грузы обеспечивали Землю всем необходимым. И Флот знал это. Офицеры гордились и считали большой честью, что на них лежит такая ответственность.
По пути обратно в Вашингтон я дремал в кресле, радуясь, что мы летим в большом реактивном самолете, а не в грохочущем вертолете. На душе у меня было спокойно и хорошо, и я сидел, прикрыв глаза и вытянув ноги.
Оказавшись наконец дома, я стал готовиться ко сну, но в последний момент, уже собравшись перелезать из кресла в кровать, вспомнил, что не пожелал доброй ночи Майклу. Тот был уже полусонным, но если его и возмутило мое позднее вторжение, то он никак этого не показал.
Благодарный ему за это, я вернулся к себе, переполз на кровать. Потом привалился к Арлине, наслаждаясь теплом ее тела, и погрузился в сон.
Вентурские горы поражали взор. На необжитом западном континенте планеты Надежда там и сям виднелись блистающие пики. Дерек даже вспотел от удовольствия, когда мы пробирались через кусты и валежник на другую сторону горной лощины. Перед нами блестел ледник, который был нашей целью.
– Наперегонки, сэр?
Я был капитаном, а он – простым гардемарином, но в этом замечательном отпуске мы забыли о субординации.
– Не валяй дурака. Посмотри-ка. – Я показал на крутой склон холма.
Как только он повернул голову, я рванул вперед, так что ветви захлестали по лицу.
– Эй! Погоди! – И он припустил следом за мной.
Я несся вниз по склону, рубаха вырвалась из брюк и колотила по бедрам. Я боялся оглянуться назад. Гардемарин меня настигал.
– Ник?
Я почти победил его. Цель была близка. Я, задыхаясь, несся по высокой траве. Передо мной мелькнула низкая ветвь, и я нырнул под нее…
– Ники?
– Сделал тебя, гард! – Я едва мог выговорить хоть слово. – Кто последний…
Я проснулся, сердце у меня бешено стучало.
– Дорогой, ты о чем-то кричал. Ночной кошмар? Нет! Кошмаром было пробуждение. Я приник к жене, как утопающий к спасательному плоту, прижавшись головой к ее груди.
Прошел не один час, прежде чем я смог наконец заснуть, успокоенный мягкими поглаживаниями ее ладони.

Часть вторая
Сентябрь, год 2241-й от Рождества Христова
11
– Ты будешь вести себя прилично?
– Да, сэр, – недовольно проговорил Майкл.
– Итак, чего я от тебя жду? – Я выкатился из-за стола. У него округлились глаза:
– Вы знаете, я не могу помнить обо всем.
– Предложу кое-что для начала. Будь вежливым с Арлиной, когда меня нет. Выполняй физические упражнения с мистером Ансельмом. Каждый день принимай душ.
– Почему вы все время что-то от меня требуете? Я и так стараюсь не доставлять вам неприятностей.
– Ты хорошо себя вел последние несколько дней. Я горжусь тобой.
– Когда вы вернетесь, мистер Кэрр уедет.
– Ему надо возвращаться к своим делам. Мы еще его увидим. – Корабль Дерека не должен был отправиться в полет раньше, чем через месяц.
– Почему мне нельзя с вами?
– Фити нужно, чтобы мы были с ним вдвоем. Не знаю, почему. Я буду звонить каждый день.
– Да-а. – Я поглядел выжидающе, и он добавил:
– Да, сэр.
Это еще давалось ему с трудом. Хотя с каждым днем общения с Дереком Майкл все больше вылезал из своей скорлупы и прилагал значительные усилия, чтобы радовать меня.
Я спросил Дерека, почему.
– Не все мои рассказы об Алексе, – улыбнулся тот. – Некоторые – и о тебе.
Непостижимо.
– Скажи Филипу, что я готов. – Я набрал номер. – Дэнил? – Через минуту кадет в спортивном костюме уже стоял на пороге. Словно ждал на лестнице. – Где мои веши?
– В вертолете, сэр. – Бевин, как глупый мальчишка, улыбался до ушей. Как и было велено, он оделся в гражданскую одежду, чтобы не привлекать ко мне лишнего внимания.
– Тогда в чем проблема? – Я старался говорить строго.
– Ни в чем, сэр. Я просто счастлив.
На вертолетной площадке Карен Барнс ненадолго остановила мое кресло. Голос ее звучал холодно:
– Господин Генеральный секретарь, я снова протестую.
– Принято. Я буду давать о себе знать хотя бы раз в день и звонить в чрезвычайных ситуациях. – Как будто от этого будет какая-то польза.
– Мы будем следить за вашим автоответчиком.
– Очень хорошо.
Фити и Джаред Тенер с вещами шагали к вертолету. Арлина шла рядом с Филипом, рука об руку.
– Дорогая, ты не знаешь, куда они меня везут?
– Не спрашивай.
– Значит, ты знаешь.
– Мы с Филипом немного поговорили. – Она крепко его обняла. – Береги отца.
– Обязательно, мама. – И он стал помогать Джареду грузить наше снаряжение.
– Я не знал, что брать с собой. – В моем тоне был скрыт упрек.
– Филип все знает, – твердым голосом сказала Арлина.
– Это мой вертолет, – прорычал я.
– Обернись-ка, дорогой.
Я посмотрел назад. Вертолет был меньше моего обычного и выглядел более старым.
– Я арендовал его, – объяснил Фити.
– А где ты взял деньги? – Не думаю, что ему в Совете по защите окружающей среды много платили, они свои финансы расходовать не спешили.
– Мне прислала перевод бабушка Сандерс. – Он выглядел беззаботным. – Говорю тебе, папа, это очень важно.
Мы попрощались и взлетели.
Мое кресло было привязано к переднему сиденью, между Джаредом и кадетом. Я старался сохранять спокойствие. Фити был знающим пилотом, я сам его учил.
Я взглянул на компас:
– А теперь-то ты мне скажешь?
– Скоро, папа. – Мы летели на запад. – Я думал, что ты ее все-таки возьмешь.
– Маму? О, ты имеешь в виду Карен. – Я пожал плечами. – Ты не можешь винить ее за то, что она старается хорошо делать свою работу. – Я на мгновение задумался. – Ты мне кое о чем напомнил. – Я потянулся к приборной доске и выключил автоответчик.
Фити вскинул брови.
– В противном случае они будут следить за нами, – объяснил я. – А ты вроде хотел конфиденциальности. – Если Карен отследит наш автоответчик, вскоре за нами кто-то полетит, а потом и установят открытое наблюдение.
– Зачем их сердить?
– Это будет мой бунт.
На некоторое время это его успокоило.
На заднем сиденье Джаред оживленно болтал с Дэнилом о компьютерах, видеосимуляторах и голографосетях. Сначала кадет держался сдержанно, как и положено в беседе с гражданскими. Но потом его увлек энтузиазм Джареда, и они стали наперебой что-то друг другу рассказывать.
Я задремал.
– Папа, мы на месте. – Двигатели остановились.
– Как быстро.
– Ты проспал три часа.
Я огляделся.
– Где это мы?
– К югу от Лоренса, в Канзасе. – Он выскочил, огляделся, открыл пошире дверцу. Сказал Джареду:
– Помоги мне с креслом, дорогой.
Мальчики выволокли каталку на пыльную землю. Фити, чтобы приободрить, успокаивающе похлопал меня по спине. Неужели я выгляжу таким старым, трясущимся от немощи?
– А теперь что?
Он вытащил солнцезащитные тенты, установил один зонтик над моим креслом, а остальные рядом.
– Посмотри-ка, папа.
На что? Остов фермы с провалившейся крышей устало наклонился к земле. Изгородь с торчащими прутьями еще стояла почти по всей своей длине, но за ней все заросло сорняками. За домом приземистая половина силосной башни зло смотрела в низкое небо.
Филип зачем-то меня сюда привез. И моей задачей было разобраться, зачем, но мне ничего не приходило в голову.
– Сынок, это всего лишь брошенная ферма. В американской глубинке таких было полно.
– Давайте посидим на крылечке. – Он шагнул вперед. Бевин и Джаред, толкая кресло, повезли меня за ним. Фити, свесив ноги вниз, сел на пол под разломанными перилами. Я подкатился настолько близко, насколько позволяли ступеньки.
Я поежился:
– Холодновато.
– Скоро поднимется ветер. Пока еще утро. Я тебя накрою.
Я взглянул на тент. Надо бы чем-то накрыться.
– Я не боюсь ветерка.
Он улыбнулся и ничего не сказал, продолжая умиротворенно сидеть. Немного заскучав, я стал осматриваться. Кадет шаркал ногами по пыли.
Дом был когда-то покрашен светло-зеленой краской, которая почти везде выцвела до серого цвета. Над крыльцом виднелся нарисованный несущийся зверь.
– Последними владельцами были Уоттерсоны. Дженис и Том. Они купили все это у ее отца в 2199-м.
Сорок два года назад. Я пожал плечами:
– Ну, и?
– Это место принадлежало их семье два с половиной столетия, папа.
– Филип, не будь таким таинственным. Если тебе есть что сказать…
– Когда ты перестал мне доверять? – резко спросил он.
Почему я согласился на это путешествие, если не верю в своего сына?
– Прости.
– Они выращивали сорго, пшеницу, кукурузу. Иногда бобы. Отца Дженис звали Роландом. Роланд Китнер. Друзья звали его Ролло. Он занимался здесь фермерством вместе со своим отцом. Его университет был тоже здесь, в трех милях по дороге.
Я послушно посмотрел в ту сторону, но ничего не увидел.
– Дженис умерла несколько лет назад. Тогда она уже была вдовой. Джаред, подкати кресло папы, чтобы он мог увидеть амбар.
Подавив раздражение, я позволил Тенеру переместить меня и сердито оглядел коровник.
– Она овдовела в 2212-м, когда Том Уоттерсон пустил себе пулю в лоб в этом сарае. Их детям было семь и девять лет. Старшая девочка…
Достаточно.
– Сынок, зачем ты мне все это рассказываешь? – Ветер шевелил мне волосы.
– Я все это воспринимаю как свое, ты скоро поймешь. С тобой это единственный способ.
– Не говори со мной снисходительно! – прорычал я.
– Сиди тихо и слушай! – Я даже открыл рот от удивления. – Я обеспечил все в нашей экспедиции. Ты должен дать мне шанс.
– Я заплачу за вертолет.
– Не заплатишь!
Мы воззрились друг на друга в безмолвной ярости.
Джаред кашлянул.
– Пожалуйста… – Он посмотрел на нас поочередно.
– Продолжай, Филип, – мрачно промолвил я.
– Сперва Национальный банк Ирвингтона дал ссуду под залог урожая, затем – Фермерский банк. Цены на пшеницу подскочили до небес, но по каким-то причинам Уоттерсоны не могли хранить урожай. Сначала им не дали ссуду в 2208-м. Все говорили об этом.
– И они потеряли свою ферму. Давай дальше.
– Не в первый год. Вплоть до 2212 года они ухаживали за каждым колоском, который только могли вырастить! – Он в сердцах выдернул пучок травы, торчавшей из щели в полу.
– Мне очень жаль их, но это было двадцать девять лет назад.
– Да. – Я вздрогнул, мне показалось, что он произносит давным-давно слышанные мною речи. Я вспомнил отца, в Кардиффе. – Дело не только в Уоттерсонах, сэр. Сколько американских фермеров разорилось в 2212-м?
Достал меня этот маленький пыльный дьявол.
– Понятия не имею, – огрызнулся я.
– Шесть тысяч двести двенадцать, согласно официальным данным.
– Откуда ты все это узнал? – Я махнул рукой в сторону дома, амбара, полей.
– Изучил, – горько промолвил Филип. – А скольким было отказано в прошлом году?
– Спроси моего сельскохозяйственного министра. Тысяче ста четырнадцати. Не так много, особенно в процентном отношении. Но больше отказывать почти некому. Ты разве не знал, что когда-то Америка была всемирной житницей?
Да, я это знал. Но для этого и существовали наши колонии. Я посмотрел вверх в темнеющее небо:
– Времена меняются.
– Да! – Он резко встал. – Лучше посадим тебя в вертолет. – Он без промедления развернул мое кресло и покатил по дорожке.
Через несколько секунд я порадовался, что он это сделал. Ветер становился пронизывающим. Над головой собирались тучи. Пыль взвивалась над землей.
– Помогите мне закрыть воздухозаборники! – Филипу пришлось кричать, чтобы его услышали.
Дэнил бросился помогать. Ловко, как обезьянка, он поднялся по стенке вертолета и помог Фити закрепить чехлы.
– Пожалуйста, Господи! – Джаред говорил тихо, почти у моего уха. – Не торнадо. Не сегодня. – Он затрясся.
– Напугался, сынок?
– Нет. Да. – Его ладонь нашла мою руку. – Предполагалось, что поводов для беспокойства не будет. Это выбивает меня из колеи.
– Все с нами будет в порядке, – грубовато сказал я. Распахнулась дверца, и раздался рев. Фити и Дэнил заскочили в вертолет. Кадет выглядел счастливым:
– Ну и ветер!
– Похоже, пыльная буря, – крикнул Филип, – кроме ежедневного дождя. – Словно услышав его слова, в окно ударили несколько капель. – Ты понимаешь, что ничего, кроме сорняков, у Дженис и Тома не вырастало. Каждый колосок, как только он достаточно вырастал, сметало ветром. Количество осадков выросло до тридцати двух дюймов в год. Все зерно вымывало. Поля превратились в море грязи и сорняков. Если хочешь, я тебе покажу все через час. Только думаю, мне придется тебя нести.
– Мы должны оставаться здесь еще час?
– Я не могу сейчас лететь, папа.
Вокруг нас выл ветер и бил в окна. Незакрепленные лопасти вертолета быстро вращались. Джаред застонал. По обшивке заколотил град. Я сказал жестко:
– Пусть Дэнил сядет впереди меня. – Вздрогнув, Фити посторонился и пересел назад к Джареду. Я надеялся, что это как-то поможет.
Позже ветер стих, и мы взлетели с сырого поля. Филип громко, чтобы перекричать шум двигателей, оказал:
– Обрати внимание на пейзажи, папа. Когда-то это были самые плодородные земли на планете. – Он услужливо накренил машину, чтобы можно было лучше видеть изрытую оврагами местность.
Я вцепился в подлокотники.
– Куда теперь? – День клонился к вечеру.
– Я заказал нам номера во Флориде.
– Класс! – Бевин подпрыгнул на сиденье.
– Кадет!
Он подчинился и сел на место. Ворча, я затянул ремни.
– Где, черт побери, вы изволили быть, господин Генеральный секретарь? – жестко спросила Карен.
Я скривился в мобильник. Мне хотелось говорить извиняющимся тоном, но ее манера просто вывела меня из себя.
– Далеко, – холодно промолвил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66