Евстигнеев догадался также, что человек одет в точности как он сам, только ноги его были босы.
Совершенно не представляя, что нужно делать в данной ситуации, Евстигнеев привычным движением расстегнул наплечную кобуру и вытащил серебряный пистолет. С оружием в руке он почувствовал себя увереннее.
– Эй, ты! Стоять!
Человек, худощавое лицо которого было бледным, остановился и посмотрел на Евстигнеева, как тому показалось, с легкой иронией. Постояв с минуту, незнакомец продолжил подниматься. Тогда Евстигнеев поднял пистолет и навел его на приближающуюся фигуру.
– Стой, приятель! Богом клянусь, продырявлю твою голову!
Незнакомец остановился в двадцати шагах. Теперь в его взгляде читалось неподдельное веселье, на морщинистом лице появилась озорная улыбка.
– Создание Тьмы клянется Господом. Абсурд! – Незнакомец снял бейсболку и провел ладонью по совершенно гладкой лишенной волос голове. – Твои пистолеты для меня не страшны, так что можешь на время о них забыть.
– Назови себя, – требовательно сказал Евстигнеев, не думая убирать оружие. – Затем объясни, что всё это значит.
– У меня много имен, охотник. Пожалуйста, пользуйся любым из них. Хотя бы – Бафомет.
Евстигнеев прекрасно знал, кому принадлежит это имя. Из всех субъектов, могущих похвастаться обилием имен и псевдонимов, Бафометом по праву зовется лишь один.
Сжимающая рукоять пистолета ладонь вмиг вспотела. Тем не менее Евстигнеев дерзко выкрикнул:
– Немедленно верни меня в реальность!
– Успеешь ещё там оказаться, – хмыкнул Бафомет. – Но прежде я должен поговорить с тобой.
– Нам не о чем говорить, – мотнул головой Евстигнеев.
– Так уж не о чем? Я, например, хочу услышать, почему моё дитя, мое создание, солдат моей армии отказался от всего, предложенного мною, взамен получив полный ноль. Даже хуже – статус предателя и перебежчика.
Евстигнеев меньше всего на свете хотел разговаривать с человеком, назвавшимся одним из имён Князя Тьмы, но другого варианта, по всей видимости, не существовало. И он ответил:
– Мне противен ты и всё, что ты создаешь.
– Значит, ты сам себе противен?
– Да, я сам себе противен, – согласился Евстигнеев.
– Однако, – развёл руками Бафомет. – Посмотри на себя, Роман. Вспомни имя своё, легионер! Разве слово Роком перестало значить для тебя что-либо? Ведь таково твоё имя зверя, не так ли? Ты отказался от меня, но принял Господа, ибо надеешься на прощение греха проклятой крови. Но не будет тебе прощения, не будет его и другим отступникам Яугона, никогда не примет вас Актарсис, ибо разум ваш может быть светел, но души навеки останутся чёрными. Вы поддаетесь на уговоры светлых, поддаетесь их воздействию, хотя чувствуете внутри нечто гнетущее. Странный зов постоянно слышится тебе, верно? Зов, манящий вниз, бросающий в пекло приключений, провоцирующий жуткое желание. Желание. Я знаю, ты давно хочешь покончить с жалким существованием недостойного Небес наёмника, но боишься, ибо начнётся охота по твою голову. Ты правильно хочешь, Роком, в тебе говорит твое звериное начало, звериная часть. Рано или поздно она прорвётся наружу и захлестнет тебя волной слепой ярости, но светлые не дадут тебе насладиться ею. Я же предлагаю не просто выход, но жизнь, наполненную смыслом, не чуждым зверю, сидящему в тебе. Ты совершил ошибку, приняв сторону абсолютного врага, но я могу понять твою мотивацию. Лишь сильному дано принять уготованное, не отказаться от предложенного, не испугаться трудностей. Что даст тебе Господь, прощение? Разве ж он удостаивал хоть одного зверя такого снисхождения? Ты знаешь историю превращения легионеров Яугона в астеров? Нет таких историй, ибо Господь и приспешники его не интересуются делами даже истинно светлых охотников, не говоря уж про нечисть. Они используют вас как рабов для выполнения самой грязной работы, и ты прекрасно знаешь, о чём я говорю. Они дарят похвалу, различные блага и даже власть, но делают всё это только лишь для того, чтобы задобрить вас, не дать таким как ты взбунтоваться, ведь в таком случае позиции Актарсиса в Срединном мире существенно ослабнут. А на самом деле светлым плевать, кто вы, как вас звать и что с вами случится после смерти, и ни один ангел не допустит появления в Царствии Небесном зачернённой души. Ни один астер добровольно не пустит ваши проклятые души в Актарсис, ибо все они – светлые – боятся.
Евстигнеев смутился. Человек, назвавшийся Бафометом, говорил спокойно, довольно приятным ровным голосом, но слова его казались вескими. Охотник, два года назад ставший оборотнем, а затем поступивший на службу в Орден Света, истребляющий нечисть Срединного мира, опустил пистолет.
– Хочешь, я расскажу, куда попадет твоя душа? Попадет она в самое пекло Преисподней, дружище. В самое-самое пекло, где нет ничего кроме боли. Ты будешь плавиться вместе с жалкими останками скверных людей, убийц и насильников, а над твоей головой полчища чертей будут издевательски смеяться и беспрестанно пронзать тебя копьями. Ты пройдешь все круги Ада, побываешь там, куда не смеют ходить даже Владыки, испытаешь весь ужас, всю боль, познаешь всю глубину отчаяния, а потом путь твой повторится. И будет повторяться он вечно. Не объяснить словами, что тебя ожидает в Преисподней, ибо нет тому совершенно никаких объяснений, но совершенно точно я могу сказать одно: безумное агонизирующее сознание рано или поздно растворится в кипящем океане энергии Тьмы, не будет для тебя никакого шанса выбраться из него. Вот что тебя ждёт в конце пути, которым ты идешь, Роком. Вот что ты получишь в награду за работу на светлых, за добрые деяния и благие намерения.
Сейчас ты разговариваешь со мной, ты прекрасно знаешь, кто я, и догадываешься, что мне требуется. Путь Света приведет лишь к беде, но путь Тьмы позволит возвыситься над всем миром, отринуть прочь всякие законы и ограничения, забыть о проблемах и горечах. Путь Тьмы, Роком, только путь Тьмы – единственно верный путь. Не теряй честь и могущество легионера, не уподобляйся жалкой твари, не становись ничтожным пресмыкающимся. Будь самим собой! Будь солдатом! Вспомни, что ты не тварь и не пресмыкающееся, что наделен великой силой и властью, что создан повелевать, а не быть повелеваемым. Раздели с братьями своими радость грядущей победы, грядущего торжества Тьмы над Светом. Нет тебе смысла гнуть спину на светлых, ожидая взамен лишь позор и вечное страдание. Но честь, признание и могущество ты можешь получить, едва вернешься на свой путь, единственно верный. И в награду тебе будет не проклятие, а возрождение в Яугоне как демона, бесконечная жизнь и свобода, невиданные сила и мощь. Ни один волк после этого не сравнится с тобой, ни один астер не рискнёт вступить в битву с новым демоном...
Евстигнеев слышал слова Бафомета уже словно сквозь вату. Пришелец вещал, но вместе с тем активно «обрабатывал» сознание охотника скрытыми способами, закладывал нечто, похожее на программу. Когда-то Орден точно так же «кодировал» Романа-Рокома на служение Свету. Теперь происходит процесс обратный.
Рот на бледном и морщинистом лице Бафомета открывался и закрывался, глаза чуть печально, но тем не менее не без иронического блеска, смотрели на Евстигнеева, а охотник уплывал на тёплых волнах гипнотического транса неведомо куда...
Обнаружил он себя уже в спальной комнате Павла Коркина. Чуть впереди стояла Леночка Карбинская, сержант красноярского отделения Ордена Света. Девушка задумчиво водила в темноте головой и разглядывала упавшую вместе со шторами гардину.
– Что ты об этом думаешь, Рома? – спросила она напарника.
– Я думаю, всё было устроено специально.
– То есть?
Она повернулась. В глазах девушки успела промелькнуть лишь тень сожаления, после чего девятимиллиметровая серебряная пуля вместе с мозгами вырвала из охотницы жизнь. Мрачно посмотрев на распластанное на полу тело, Евстигнеев поднял голову и сквозь двойное стекло вгляделся в почти полную луну, обрамленную легким гало. Из глаз оборотня вился призрачный ядовито-зеленый туман, а радужная оболочка глаз раскалилась до красна...


* * *

Опять кома, существование тела с отключенным сознанием, полная тьма и небытие. Опять неприятное, тягостное пробуждение. Одной из первых пришла мысль, что в последнее время я слишком часто погружаюсь на тот уровень существования, где приходится балансировать между жизнью и смертью, и непонятно, сумею ли пройти по этой тонкой грани. В конце концов, оборотни смертны, их можно расстрелять, порвать, расчленить и так далее. Надо что-то делать со своим положением, ведь до добра такой образ жизни довести не может.
Открыв глаза, я уже по привычной траектории обвел взглядом потолок и стены помещения, повернул голову, получше рассмотрел обстановку: тумбочка с советским телевизором, расслаивающийся журнальный столик, пустой сервант и грязное окно, занавешенное грязной занавеской.
Я попытался встать. Попытка увенчалась успехом. Опустив ноги на холодный и грязный линолеум, я не нашел никаких тапочек, поэтому принял решение сделать обход жилища, в котором черт знает как оказался, босиком. Обход, впрочем, завершился сразу же, едва начавшись. Я, придерживаясь рукой за стены, пришлёпал в грязную кухню. За грязным столом сидел мрачный Диерс и мрачно смотрел на меня.
– Настя, – хрипло обратился я к вампиру. – Где она.
– Спит во второй комнате, – тихо ответил охотник.
Я не хотел верить ни одному слову этого человека, втянувшего меня в кошмарное приключение, конца которому не видать, но, тем не менее, поверил. Переведя взгляд на грязную плиту, я простонал:
– Жрать хочу, не могу.
– Там котлеты есть и картошка, – так же тихо указал Диерс на пару кастрюль. – Мы с твоей дочкой сегодня приготовили.
Я открыл одну из кастрюль. В нос ударил возбуждающий зверский голод запах жареного мяса. Не беспокоясь о приличиях, я прямо рукой достал одну котлету, мигом затолкал в захлебывающийся слюной рот, потом съел ещё одну котлету. И ещё. На картошку мне в данный момент было наплевать. Наконец, когда котлет вовсе не осталось, я почувствовал, что утолил голод.
– Настя мне не дочь. Ну, не родная во всяком случае.
Повинуясь импульсу, я рассказал Диерсу историю об убийстве родителей Сергеевой Насти и о том, как решил «нелегально» удочерить её. На что вампир ответил:
– Если бы ты похитил ребенка исходя из благих побуждений, я начал бы тебя уважать. Но ты всего лишь спасал собственную задницу от меча правосудия. Впрочем, я всё это уже знаю. Настя рассказала.
– Как она? И... где мы, если не секрет?
– Девочка в порядке. Я объяснил, что тебя искусали собаки, и она поверила – умение убеждать стоит не на последнем списке моих умений. А находимся мы на окраине, в арендованной квартире. Дерьмовая квартирка, надо сказать!
– Но почему же?..
– Почему дерьмовая, или почему мы тут? – невинно улыбнулся вампир. – Дерьмовая, потому что дерьмовая, в жизни не видал более отвратительного клоповника, чем этот. Но мы вынуждены отсиживаться здесь до поры до времени. Герадо не отстанет от тебя, пока не прикончит. Остатки стаи Ирикон – тоже. Первым делом они, как существа, номинально обладающие разумом и чутьем, нагрянут в гости по твоей прописке. Потом начнут рыскать в округе.
Я ужаснулся:
– Всю жизнь бегать от них, что ли!
– Не исключено. Коготь Шивы, чтоб его, утерян.
– То есть как это – утерян? Не хочешь ли ты сказать, мой дорогой чернокожий друг, что вся эта херня затевалась зря?! У тебя же на шее амулетик какой-то висит!
– Амулетик не сигнализирует о близости артефакта. Он потух, едва твоя fiancee Невеста (фр.).

испустила дух. Что касается остального... Я начинаю думать, что знаю далеко не всё. Коготь должен был попасть в наши руки относительно быстро и относительно же легко, но всё пошло наперекосяк. Всё пошло явно не так. Но, как говорится, omne ignotum pro maginifico Всё неизвестное представляется величественным (лат.).

, возможно, мы по-прежнему на верном пути. Однако я, должен признаться, не имею ни малейшего понятия, куда данный путь нас приведёт и скоро ли. Где искать артефакт, не знаю, что делать с твоей дочкой – тоже.
– Как тебя понимать? – насторожился я. – Настя-то причём?
– Она – самое слабое звено в нашем теперешнем положении. Определенные силы могут воспользоваться фактом её существования, сыграть на этом в свою пользу. Девочка, мягко говоря, отягощает сложившуюся ситуацию.
За окном вовсю властвовал вечер. Сумерки сгустились, холодная туманная дымка поглотила жилые кварталы.
– Как долго я был без сознания?
– Неделю. Я специально поддерживал тебя в бессознательном состоянии, а то ведь ты парень непоседливый. Зато теперь – как огурчик.
Пропустив мимо ушей несколько шуточек в свой адрес, я поставил вопрос ребром:
– Каков план действий. Что теперь, после утраты артефакта, ты собираешься делать?
– А что бы сделал ты? – вопросом на вопрос ответил Диерс.
– Я бы свалил подальше отсюда. В Нигерию, блин, на родину твою. Где нет Герадо, волков Ирикона, артефактов и прочих головоломных проблем.
– Ну, родина моя на самом деле Заир, если тебе интересно. А Герадо найдет тебя хоть в Антарктиде, дай только время. Но твои слова не лишены смысла, хочу прямо сказать. Без какой-то дополнительной информации любой наш шаг может привести к трагедии. Той или иной. Но ни та ни другая нам не нужны. Посему мы отныне должны действовать cum grano salis С известной осторожностью (лат.).

, ибо omnia Roma venalia sunt Всё в Риме продажно (лат.).

, условно говоря. Кто наш враг, а кто союзник, остается лишь догадываться.
– Ты все же намерен найти Коготь?
– Естественно. Это моя миссия, моё, если хочешь, предназначение. И отчего-то я подозреваю, что некто в Актарсисе имеет представление, где Коготь находится в данный момент. И завтра я потребую веских объяснений и полной информации по порученной мне операции. The show must go on, dude. We have to over this stinkin' job Шоу должно продолжаться, чувак. Мы обязаны завершить эту вонючую работу (англ.).

. Хотим того или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45