«Есть запрещается» – гласил большой яркий плакат с зеленым логотипом района Айлингтона. Томас с надеждой осмотрелся по сторонам, пытаясь найти человека, который напомнил бы женщине о правилах поведения в читальном зале, но все вдруг куда-то исчезли. Старуха начала шумно жевать хлеб беззубыми деснами, и тогда Томас окинул её угрожающим, по его мнению, взглядом. В этот миг юноша понял, что женщина слепая.
– Вижу, – заговорила она, словно читая его мысли, – вам не нравится мое присутствие. – Говорила женщина громко, пренебрегая тишиной, парящей в зале. Томасу стало стыдно. Она такая маленькая и хрупкая.
– Дело не в этом. Я просто хотел…
– Вам кажется, что я не должна есть бутерброды с яйцом в библиотеке. К счастью, тут нет никого, кто мог бы схватить меня! – Она заговорщицки улыбнулась. – В любом случае слепая вряд ли уронит майонез на книгу, не правда ли? – её глаза походили на мрамор. – Вы читаете книги о прошлом, – продолжала женщина. – Фиксируете в уме даты и имена, сопоставляете все известные вам мелочи о каком-то месте или историческом периоде. Пытаетесь вспомнить о событиях, происходивших много лет назад. А вот можете ли вы запомнить то, что случится в будущем? Кажется, она ждала его ответа.
– Разумеется, нет, – рискнул предположить Томас. – Мы по определению помним лишь прошлое.
– Почему же? Разве запомнить не означает запечатлеть в сознании какие-то события, происходящие в другом времени? Прошлом или будущем?
– Но никто не может сделать настоящим то, что еще не случилось.
– Откуда вы знаете, что грядущее не имело место быть?
– Так определяется будущее! – В голосе Томаса звучало разочарование. – Прошлое уже произошло. Оно записано в памяти. Мы все помним события вчерашнего дня. Будущего пока нет. Оно нигде не зарегистрировано, и нам не дано его знать.
– Не тавтология ли все это? Память воспроизводит прошлое, которое является тем, что можно вспомнить. Я же обладаю уникальной способностью помнить то, что еще не случилось. А разница между прошлым и будущим не так существенна, как вам кажется.
Томас с удивлением уставился на нее. Старуха, безусловно, не в своем уме.
– Легко разглядеть и понять настоящее, ибо именно здесь память теряет свою силу. Воспоминания толпой выкатываются из прошлого и замирают в текущем моменте. Настоящее – защитная каменная преграда в конце тоннеля, который вы пробиваете, чтобы устремиться в будущее.
Читальный зал по-прежнему оставался пуст, поэтому они могли говорить во весь голос.
– Я же, напротив, родилась, обладая памятью, как женщина рождается с яйцеклеткой. Я часто забываю о местонахождении настоящего, ибо для меня в отличие от вас оно не является путем в будущее. Мое будущее уже со мной.
– Тогда скажите, что произойдет со мной, когда я покину библиотеку?
– Вы совершаете весьма распространенную ошибку. Я ведь не сказала, что знаю все, что может случиться. Я лишь утверждаю, что обладаю всеми моими воспоминаниями. Они возникли так быстро! Я прожила почти все из них, и сейчас на дне мешка осталось лишь несколько крошек. И все же я владею несколькими воспоминаниями о вас.

Вы проведете жизнь в царстве прошлого,
Вам не удастся идти в ногу со временем,
Однако вы станете столь богатым, что затмите своего отца,
Будете обладать горами драгоценностей,
Добытых в таинственных шахтах!

Томас глубоко задумался над этими словами.
– Что все это значит? Не могли бы вы объяснить мне суть ваших слов?
Старуха слабо ухмыльнулась.
– Я не могу сообщить ничего больше. Разве вам мало уже сказанного? Неужели мои слова не вдохновляют вас?
Она закрыла коробку с завтраком.
– Ладно, мне пора. – Женщина уложила свои веши в сумку и стала медленно, неуверенно подниматься на ноги. – О, я только что вспомнила то, что случится с вами сегодня вечером. Теперь я соображаю не так хорошо, как раньше. В голове сплошной туман. Вам предстоит встреча со Смертью. Не волнуйтесь – вы не умрете. – Она почти нежно улыбнулась ему и удалилась.
Томас так и не смог вернуться к чтению. Он долго сидел, повторяя про себя слова старухи и раздумывая о своем будущем. Затем, погруженный в мечты, покинул библиотеку и направился домой. Пребывая в задумчивости, он перепутал кнопку звонка. В двери показалась фигура в плаще с капюшоном. Черные полы колыхались у колен. Вместо лица виднелось лишь темное пятно. В руках она держала пластмассовую косу. Томас вспомнил, что сейчас Хэллоуин.

Вскоре отца Томаса повысили в должности. Он работал на небольшую процветающую фирму в Сити, занимающуюся инвестированием и сделавшую себе имя в сфере финансового обслуживания частных клиентов. Отец Томаса начал работать в компании двенадцать лет назад, перейдя туда из корпорации «Голдман Сакс», и с самого начала получал большую прибыль с клиентов, чем любой из его коллег. Высокий и привлекательный, обладающий тонким чувством юмора, он умел развлекать высокопоставленных богатых господ, пользующихся услугами фирмы. И вот теперь совет директоров просил его занять место уходящего на пенсию директора по менеджменту. Отец Томаса, не колеблясь ни минуты, принял предложение.
Чтобы отмстить знаменательное событие, отец Томаса повел всю семью на ужин в ресторан «Оксо Тауэр». Из Айлингтона они выехали на машине и по дороге в центр пересекли мост Блэкфрайарз, с которого освещенный прожекторами собор Святого Павла походил на великолепную копию самого себя.
Ресторан являл собой плавучий кокон из кожи и нержавеющей стали, залитый нежным светом. Сидя за столиком, Томасу показалось, что отец выглядит более респектабельно, чем когда-либо ранее. Мать надела новое платье с блестками и вела беседу о разнице сновидений у древних и современных людей, находясь под впечатлением от только что прочитанной книги об австралийских аборигенах. Подали шампанское. Зазвенели бокалы.
– Выпьем за нового босса, – провозгласил тост отец Томаса.
– Я так горжусь тобой, дорогой, – воскликнула жена, целуя мужа в щеку.
– Скажу вам, ребята, что инвестирование – бизнес серьезный. Здесь требуются огромная дисциплинированность и исключительные деловые качества. Большинство бизнесменов просто проявляют некоторый интерес к происходящему, стараясь извлечь какую-то прибыль. Однако, занимаясь инвестированием, вы должны очень скептически относиться к настоящему, понимая, что абсолютно все меняется и в будущем может быть разыгран любой сценарий. Вы существуете совсем на другом уровне, зарабатывая себе на жизнь тем, что обеспечиваете достаток другим людям. Более того, их будущее материализуется посредством вкладов в него. Нет ни одной сферы знаний, которая не имела бы отношения к нашей работе. Вода, игрушки, оружие или вновь открытые гены – все является областью наших интересов.
Жена с любовью смотрела на него из-под густо накрашенных ресниц. Принесли закуски, которые показались братьям не соответствующими дорогим тарелкам.
– Так скажите мне, мальчики… а теперь вы уже почти мужчины, чем вы собираетесь заниматься в жизни? К чему стремитесь?
Первым заговорил старший сын:
– Отец, в последнее время я много думаю о своей будущей профессии. Полагаю, что после окончания Лондонской экономической школы мне стоит поработать пару лет в крупной консалтинговой фирме. Таким образом, у меня сложится представление о различных видах индустрии. Затем я хотел бы поработать в США. Вот тогда я уже точно буду знать, в каком направлении нужно двигаться. Однако более всего я хотел бы вести свое собственное дело, пусть у меня сейчас и нет никакого опыта в этом плане.
– Мне нравятся твои слова, сын. Только не слишком программируй свою жизнь. Иногда лучшие возможности подворачиваются в самое неподходящее время. Если ты все распланируешь на ближайшие двадцать лет, то можешь не дождаться результатов. Следующий!
Заговорил второй сын:
– Отец, я хотел бы работать в крупном банке. Индустрия денег никогда не выйдет из моды. Не вижу смысла трудиться в малом бизнесе, обеспечивая себе лишь прожиточный уровень. Я считаю, что уважающий себя человек должен чертовски упорно вкалывать, заработать серьезные деньги и отойти от дел в возрасте сорока лет.
– Ну, мне сорок девять, а я все еще не на пенсии! Помни, одного желания зарабатывать деньги недостаточно; нужно уметь их добывать. Хотя полагаю, что у тебя все получится. Итак, послушаем теперь самого младшего. Что скажешь, Том?
Томас окинул взглядом своих родных. Его глаза блестели от выпитого шампанского.
– Я вас всех обставлю, – уверенно заявил он. – Вы покажетесь нищими по сравнению со мной.
Отец семейства перестал улыбаться.
– В самом деле, Томас? И как же ты этого добьешься?
– Увидите. Однажды я продемонстрирую вам горы драгоценностей – лично моих.
В голосе отца зазвучали неприятные нотки:
– Томас, я устал выслушивать твои глупые речи, видеть твою лень и безответственное поведение. Как ты смеешь говорить такие слова, ничего не смысля в жизни, особенно в такой особенный вечер!
Потом вступила мать:
– Мы с отцом постоянно мирились с твоими выходками, терпели твое оскорбительное высокомерие, твою рассеянность. Но сейчас, по-моему, ты зашел слишком далеко. Понимаешь ли ты, кто твой отец? Он не какой-нибудь обыватель, с которым можно разговаривать подобным образом. Наша семья больше не намерена потворствовать твоему образу мышления и безответственным действиям.
Братья Томаса опустили глаза. Мимо стола сновали официанты, привычно не обращая внимания на посетителей.
– Будущее не всегда является продолжением прошлого, согласно всем нам известным правилам, – сказал Томас. – Возьмите революции или падения империй. С каждым может случиться то, о чем вы даже не подозреваете. А вы не хотите потратить и минуты вашего драгоценного времени на то, чтобы приготовиться к неизбежному. Я сам не знаю, что должно случиться. Но что-то непременно произойдет.
Последующее молчание аккумулировало гнев отца Томаса. Он заговорил, едва сдерживая себя, чтобы не взорваться:
– Томас, когда мы сегодня вернемся домой, возьми свои вещи и убирайся. Я не хочу, чтобы с нами жил какой-то мутант. Мы не намерены терпеть оскорбления от неблагодарного человека, который мечтает об уничтожении родителей и братьев. Понял?
Томас задумчиво кивнул, удивленный и пораженный таким оборотом событий.
Отец встал из-за стола, ушел куда-то и отсутствовал около получаса. По дороге домой все молчали.

Все члены семьи легли спать в плохом настроении и с пустыми желудками. Мать Томаса шепнула ему, что они поговорят утром. Тем не менее Томас не хотел так долго ждать. Он тихонько лежал в своей кровати до тех пор, пока все не уснули, затем осторожно встал, собрал кое-какую одежду при свете фонарика, бросил её в спортивную сумку и крадучись спустился вниз. Юноша прихватил с собой две антикварные серебряные рамки для картин, которые он некогда порекомендовал купить на день рождения матери в галерее на Лэдброук-гроув, золотые карманные часы из гостиной и зеркальный фотоаппарат отца, лежащий уже с год в чехле без всякого употребления. Затем отключил сигнализацию, открыл тяжелую дубовую дверь парадного входа и вышел на улицу.
Луна светила так ярко, что казалось, будто внезапно наступило утро и солнечный свет залил необычно тихие улицы города. Окна домов, где людям не спалось, и проезжающие мимо джипы мигали друг другу красными огоньками. Томас бесцельно брел по городу до тех пор, пока не миновал богатый район, а затем вышел на улицы, уходящие за вокзал Кингс-Кросс. Он купил пакет сладких чипсов в круглосуточном магазинчике и присел на табурет за узкий стол, глядя на свое отражение в окнах редких ночных автомобилей. Перед ним на стене висел выцветший плакат с изображением Стамбула. Небо над собором Святой Софии казалось неестественно бирюзовым, а машины на улицах выглядели очень старыми.
Выйдя из магазина, Томас некоторое время прогуливался возле вокзала. Стоял конец ноября, и утро наступило еще до того, как встало солнце. Вскоре начали прибывать толпы пассажиров с сезонными билетами для посадки на пригородные поезда. Приезжающие в Лондон люди садились в автобусы и такси. Наконец совсем рассвело, и открылись все магазины.
Томас направился в ломбард. Вынул фотографии из рамок и положил рамки на прилавок. Владелец лавки предложил ему за все 2000 фунтов. В последнюю минуту Томас решил не закладывать фотоаппарат и получил на руки 1750 фунтов.
После посещения ломбарда Томас принялся искать комнату по объявлениям в газете. Подобрал вариант и позвонил из телефона-автомата подле близлежащего лома. Вскоре вышла женщина в домашних тапочках и проводила его наверх, в комнату с видом на вокзал. Он заплатил хозяйке шестьсот фунтов задатка, а также деньги за месячное проживание, и закрыл за ней дверь. Усевшись на кровать, юноша стал рассматривать фотографии. На одной из них была запечатлена свадьба родителей его матери, которые умерли еще до рождения Томаса. На другом портрете, сделанном в фотоателье, та же пара позировала с ребенком – матерью Томаса – в длинной белой рубашечке, которую надевают при крещении. Причем на втором снимке у мужчины появился на правой щеке длинный шрам, на который Томас никогда раньше не обращал внимания.
В течение нескольких дней Томас гулял по городу и фотографировал все подряд. Он пошел к сверкающей череде башен, стоявших в бывшем доке у восточной излучины Темзы, и сделал несколько довольно грустных снимков. Потом он снимал рождественские распродажи в Ковент-Гарден. Сфотографировал Трафальгарскую площадь в четыре часа утра.
Однажды Томас позвонил матери. Она страшно волновалась за него и умоляла вернуться домой. Он обещал ей как-нибудь заглянуть.
Когда молодой человек завтракал в дешевой закусочной в районе Хэкни, женщина, сидевшая за соседним столиком, спросила у него:
– Вы фотограф?
– Нет. Просто развлекаюсь.
– Что вы снимаете?
– Не знаю… – Томас уже несколько дней ни с кем не разговаривал и чувствовал себя как-то неловко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50