Словами он не мог этого выразить.
Сознание затуманилось, и лишь тихий звук еще соединял Бернара с миром. Он слышат бормотание Фарида:
– Вы видите? Там повсюду рыбы. Они плывут по небу.
– Да, – отвечал Бернар слабым голосом, словно звучащим в продуваемом ветром туннеле. – Я вижу их. Так много рыб.

Женщина зевнула и переместилась со стула на пол. Устраиваясь поудобней, подложила под голову большую сумку. Стояла глухая ночь. Вчерашний день казался далеким прошлым, а завтрашний неопределенно маячил где-то в сумрачном будущем. Сон соблазнительно свернулся у берегов «определенности и уверенности», но его вдруг накрыла волна и утащила в теплую глубину пучины неизвестности. Усталость влияла на сознание: не совсем ясно, то ли летучие мыши проносятся за окном, то ли мерещатся темные пятна… Какой-нибудь неопределенный рисунок на кирпичной стене или тень необычной формы заведут вас в лабиринт долгих размышлений, а любое лицо может вдруг напомнить старого знакомого.
Начался новый рассказ, и люди вновь собрались в кружок, чтобы послушать рассказчика.

Сделка в подземелье
Одиннадцатая история


Часть первая

В маленьком городке Верхней Силезии под названием Бытом, где прекратили работу все шахты и люди страшно обеднели, жила одна семейная пара, которая ждала рождения ребенка. Жена радовалась, а муж негодовал.
– Что случилось? Ты перестала принимать противозачаточные таблетки? Что ты со мной делаешь? – кричал он в гневе. – Мало того что я уже три года сижу без работы и живу подачками добрых людей? Разве непонятно, что я неудачник? Так тебе нужно еще родить ребенка, чтобы о нашем бедственном положении узнал весь мир?
Он настаивал на аборте, хотя операция стоила немалых денег. Жена отказывалась. По всей видимости, она хотела иметь ребенка, но скрывала свое желание, придумывая всякие оправдания.
– Аборты не разрешаются законом, Виктор, и ты это знаешь не хуже меня. Кроме того, я никогда не пойду против воли святой церкви.
В течение всех девяти месяцев беременности жены сдерживаемое ранее недовольство мужа и его злость на весь мир выливались на будущего ребенка. Он перестал встречаться с друзьями и начал пить в одиночку. Как-то вечером, незадолго до рождения ребенка, он напился и в гневе пытался столкнуть жену с лестницы, чтобы у той произошел выкидыш. Однако женщина оказалась довольно проворной, увернулась от него и вскоре родила девочку.
Ребенок родился сильным и здоровым, с родинкой на шее в виде креста, что лишь увеличило веру матери в судьбу. Она назвала девочку Катей.
А гнев отца, который изливался теперь на живого человека, лишь усилился. Он так яростно ненавидел дочь, что не мог ни есть, ни спать. Как может мужчина жить в одном доме с нежеланным ребенком, являющимся ему прямым укором? Он стал думать о том, как бы избавиться от девочки.
Однажды, когда Кате было около года, мать, которая теперь иногда оставляла её дома одну, поехала навестить заболевшую родственницу. Как только женщина вышла из дома, муж уложил ребенка в картонную коробку, проделав в ней заранее несколько отверстий, и прикрепил к руке дочери записку следующего содержания:

Она нам не нужна.
Ее имя Катя.
Позаботьтесь о ней, если у вас есть деньги и желание.

Крадучись, он вышел из дома с коробкой под мышкой, прошмыгнул через разваливающиеся ворота и поспешил на одну из покинутых шахт, где стоял нагруженный углем поезд. Убедившись, что никто его не видит, взобрался в вагон, разгреб уголь и поставил там коробку. Потом опять оглянулся и, увидев, что поблизости никого нет, бросился к дому, где тотчас открыл бутылку водки и развалился на диване, наслаждаясь тишиной и покоем.

Жена вернулась к вечеру, и муж полностью подготовился к её приходу, причем спиртное лишь помогло ему сыграть свою роль более убедительно. Он распахнул дверь, изображая паническое состояние, что сразу же напугало ее, ибо он обычно не проявлял никаких признаков волнения по поводу всяких происшествий, пусть даже и очень серьезных. После он стал сбивчиво рассказывать о случившемся.
– Я покормил ее, вышел, прихожу – в доме ни звука… думал, она спит… подошел к кроватке… её там нет… окно…
Он показывал жене пустую колыбель и разбитое со стороны улицы окно. Жена едва держалась на ногах от потрясения, но муж бросился к ней, обнял и горько заплакал.
Преступление поразило городскую общественность. Полиция допросила соседей, местных владельцев магазинов и водителей автобусов, однако никто не предоставил сведений, могущих привести к опознанию таинственного похитителя. Врачи утверждали, что никто из детей до двух лет, отданных на попечение в приют, не имел на шее пурпурной отметины в виде креста. На автобусных остановках и в церквях появились объявления с описанием примет пропавшего ребенка. Но поиски не принесли никаких результатов. Мать Кати вопреки здравому смыслу не могла простить мужу то, что он не присмотрел за девочкой во время её отсутствия. На исповеди она призналась в этом священнику. Тот мягко пожурил ее.
– Ну, не будьте так жестоки к мужу. Всем нам известны его недостатки, и если бы не он, а кто-то другой присматривал за ребенком в тот день, трагедии не случилось бы. Но вы не должны мучить себя подобными мыслями. Обвинения в его адрес не вернут вам Катю. В конце концов, он ведь страдает не меньше вашего. В такое тяжелое время вы должны как никогда любить и поддерживать друг друга.
То, что муж страдает от потери дочери, казалось всем абсолютно бесспорным. Он покончил с отшельничеством и вновь начал пить в компании друзей. И получал большое удовольствие от сочувствия, с которым товарищи относились к нему. Входя в бар, он притворно сгибался, словно под тяжестью гнетущей беды, и посетители молча расступались, чтобы дать ему место за стойкой. Они трепали его по плечу и подавали незаметно знак бармену, чтоб тот принес его любимую выпивку. Виктор мало говорил, но много пил.
Поздно вечером друзья помогали ему добраться до дома, и он сердечно прощался с ними у порога.
– Огромное вам спасибо. Вы не знаете, что значит для меня наша дружба в такое… ужасное время.
Муж заботливо и с любовью относился к жене, порой впадая в меланхолическое состояние и удивляя её своей унылой нелюдимостью.
«Во всей этой грустной истории есть по крайней мере один положительный момент, – размышляла женщина в те минуты, когда тоска не слишком сильно угнетала ее. – Выходит, в черные дни я могу все-таки положиться на мужа».
Но такие мгновения случались нечасто. Боль от потери любимой дочери с крестом на шее редко отпускала мать и становилась все невыносимей.

Новости из городка редко доходили до центральных газет. Может быть, в силу этих причин никто не соотнес находку в угольном вагоне, остановившемся в Катовице, за пятьдесят километров от Бытома, с пропажей ребенка в несчастном семействе.
Разумеется, записка, прикрепленная к руке девочки, не способствовала проведению каких-либо расследований. Итак, рабочий, обнаруживший девочку в перепачканной углем коробке (слава Богу, что так случилось! – ведь малютка могла бы легко погибнуть во время выгрузки из вагона), нашел ей пристанище в доме своей сестры и её мужа, которые не имели детей и очень переживали по этому поводу.
Сначала их беспокоил крест на шее ребенка.
– Жуть берет при виде такого, – говорили родственники новой матери, когда все семейство собралось вокруг кухонного стола, куда поставили коробку, привезенную со станции. Однако страхи вскоре прошли, и ребенка стали считать родным в новом доме.
Человек, которого Катя теперь называла отцом, служил страховым агентом и каждый день уходил на работу с пакетом, в который заботливая жена упаковывала ему обед. Она также не забывала нежно поцеловать его перед уходом. Женщина старательно ухаживала за небольшим милым домиком и зарабатывала кое-какие деньги пошивом одежды. Теперь она, разумеется, посвящала большую часть своего времени заботам о маленькой Кате, которую полюбила, как родную дочь.
Катя росла умным, но замкнутым ребенком, не всегда отвечая взаимностью на любовь родителей. Вежливая и уважительная, она любила в выходные пойти с папой и мамой пообедать на главную площадь города перед гостиницей «Варта», но не чувствовала себя родной в новой семье и не хотела притворяться.
По вечерам после школы Катя помогала матери. Девочка проявила склонность к этому мастерству. Сначала она просто исправляла порванные швы. Заметив, как талантливо девочка делает свою работу, мать стала доверять ей более сложные вещи. Вскоре, будучи еще подростком, она сама начала шить рубашки и платья. Катя умела так взглянуть на человека, что сразу запоминала форму фигуры, текстуру, нарушение симметрии, индивидуальные отличительные особенности, и в силу этого сшитая ею одежда всегда подходила заказчику и радовала его, так как полностью соответствовала его характеру. Катя способствовала процветанию бизнеса матери. Заказы поступали постоянно в больших количествах, и у девочки уже просто не хватало времени делать уроки.
Однажды какая-то женщина попросила её сшить ей покрывало. Они с мужем собирались справить сороковую годовщину свадьбы, и она решила по этому случаю приобрести нечто необычное.
– Люди очень хвалят вас, – обратилась она к матери с дочкой, угощая их кофе у себя в гостиной, где на полу лежала старая собака. – Мне нужно самое лучшее качество. А уж заплачу я вам хорошо.
Катя почти не слушала женщину. Она бродила по комнате, рассматривая вещи и прикасаясь к ним. Девочку заинтересовали старые фотографии мужа и жены. На одной они совсем молодые стояли радом, явно смущаясь, а на другой около них уже находились три долговязых мальчугана. На черно-белых фотографиях шестидесятых годов появлялись новые персонажи. Катя внимательно рассматривала их. Все больше семей отпочковывались от первоначальной пары и жили уже собственной жизнью. Появлялись внуки и правнуки.
– Можно посмотреть вашу кровать? – спросила вдруг девочка, перебив хозяйку дома.
– О, полагаю, вам надо измерить ее, – воскликнула пожилая женщина. – Я об этом и не подумала.
Они поднялись по лестнице. У двери хозяйка смущенно улыбнулась и хотела сначала прибрать в комнате, однако Катя вошла туда вслед за ней и увидела разбросанное белье и неубранную постель.
– Обычно я навожу здесь порядок с самого утра, – пыхтела дама, – просто сегодня забыла в связи с вашим приходом.
Катя села на кровать и надолго задумалась. Обе женщины вопросительно смотрели на нее.
– Ты хочешь измерить кровать?
– Нет.
В тот же день Катя приступила к работе. Она сшила большое покрывало из мягкой светлой хлопковой ткани с подбивкой. Затем начала работать над рисунком. Она замыслила большой яркий коллаж, изображавший заказчицу и её мужа стоящими среди домов с печными трубами, а над их головами в густой зелени деревьев сидят птицы, прыгают белки и весело летают пчелы. На муже белая рубашка и черный жилет, как на фотографиях. Он держится гордо и осанисто, словно средневековые польские короли на церковных фресках. На жене – затейливо расшитая блузка и юбка. Одной рукой она прикасается к стволу дерева, и, несмотря на всю её солидность, в ней чувствуется некая женская легкомысленность. У их ног, на земле, покрытой вереском и маковыми цветами, стоит миниатюрный домик, скопированный Катей с оригинала. Он немного приукрашен, но вполне узнаваем. Сбоку от него находятся две кофейные чашки, из которых они пили в то утро, а на другой стороне забавно изображена собака. Живописная картина обрамлена яркими цветами, для изображения которых Катя использовала золотую нить в стиле силезских вышивальщиц.
Изделие поразило заказчицу.
– Я хотела что-то более традиционное, – нахмурилась она. – Я там не похожа на себя. Теперь я гораздо старше и не ношу такую яркую одежду! Но работа в целом очень хороша. Надеюсь, зимой нам будет тепло.
Она щедро заплатила портнихам, и они отправились домой.
Через несколько недель до Кати и её матери стали доходить слухи о сшитом покрывале. Говорили, что, отпраздновав юбилей совместной жизни, пожилая дама и её муж обрели спокойный и глубокий сон под новым покрывалом. Они больше не просыпались ночью и даже почувствовали друг к другу половое влечение, о котором уже давно забыли. Теперь во всех кафе Катовице люди говорили только о покрывале Кати и её чудесных лечебных свойствах. Вскоре на девочку посыпались новые заказы.
Покрывала стали основой семейного пошивочного бизнеса. Они отвергли другие заказы и стали заниматься только покрывалами, за каждое из которых просили теперь сотни злотых. Заказчики приходили в полной уверенности, что покупают не просто постельные принадлежности: их беседы с Катей носили характер терапевтических сеансов, во время которых они изливали ей душу, а она с умным видом внимательно слушала клиентов и не перебивала. Покрывала Кати грели ночью и несли облегчение людям: лечили бессонницу, помогали от застарелых хронических заболеваний, возвращали любовь пожилым семейным парам, а тем, кто уже давно отчаялся завести детей, посылали ребенка.
Родители Кати с восторгом наблюдали за успехами своей замкнутой дочки. Однако её деятельность внушала и беспокойство, они считали опасным проявление необычных способностей в столь раннем возрасте. Как она может лечить взрослых людей? Этого они не могли понять.
Однажды, когда Кате было около восемнадцати лет, она осталась дома одна и от нечего делать стала рассматривать вещи родителей. В глубине шкафа она нашла картонную коробку с грубо проделанными дырочками по бокам. Девушка открыла её и увидела там записку следующего содержания:

Она нам не нужна.
Ее имя Катя.
Позаботьтесь о ней, если у вас есть деньги и желание.

Коробка и записка все рассказали ей, в дальнейших пояснениях она не нуждалась. Катя не расстроилась, лишь получила подтверждение того, о чем смутно догадывалась ранее. Просто теперь её догадки получили подтверждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50