Каждые несколько футов она останавливалась и прислушивалась, чтобы убедиться в том, что слышит шум прибоя. Она уже продрогла до костей. Чтобы согреться, Рикка прибавила шаг, споткнулась о камень и упала, но со стонами поднялась и пошла дальше. Как бы ни было холодно, но сломать ногу или руку — дело малоприятное. Ей снова вспомнились переплетенные змеи, поедающие друг друга. Кто унес ее из конюшни? Кто дерзнул навлечь на себя гнев ярла Лансенда? И почему похититель оставил ее на свободе, не причинив особого зла?
Возможно, что у негодяя не выдержали нервы, он испугался наказания и бежал. Чем больше Рикка об этом думала, тем все больше утверждалась в справедливости своей догадки. Она даже почувствовала некоторое облегчение, поскольку этим можно объяснить и все другие неприятности. С ухом этого человека можно надеяться, что жизнь в Лансенде вернется в нормальное русло.
Рикка снова остановилась и прислушалась. Ей показалось, что шум моря стал громче, хотя она и не была вполне в этом уверена. Но то, что к звукам прибоя добавились еще какие-то нотки — какие-то ритмичные удары, — было очевидно. Это пробудило в душе надежду, и она заставила себя продолжить путь.
Окружающий мир был похож на призрачный мир сна, подумала Рикка. Поскольку не было видно знакомых земных ориентиров, не оставалось ничего, кроме мыслей. Какой была бы жизнь, если бы так было всегда? Слишком много самосозерцания — вероятно, это не очень хорошо для души. Ей недоставало мира — многокрасочного и полного движения. Даже зима не казалась столь безжизненной и бесплодной, как это туманное марево, которое порождало желание лечь на землю, свернуться клубком и забыть обо всем на свете.
Но она не поддастся этому желанию. Рикка продолжала идти, прислушиваясь к шуму моря, вновь и вновь улавливая ритмичный стук. Он что-то напоминал. Однако понадобилось какое-то время, прежде чем она поняла, что это такое.
Стук копыт! Лошадь шла если не галопом, то, во всяком случае, рысью. Кто это позволил лошади скакать в такой непроглядный туман?
— Рикка!
Это был голос Дракона.
— Я здесь! — Никогда в жизни она не была так рада услышать чей-либо голос. — Здесь я!
Он появился, словно материализовался из облака, вначале в виде темного пятна на белом фоне, затем обрел форму, и Рикка увидела высокого всадника на Слеипнире. Лошадь, завидев девушку, стала радостно бить землю копытом.
Оставаясь сидеть в седле, Дракон, глядя на Рикку сверху вниз, громко спросил:
— Какого черта ты здесь делаешь?
Вряд ли это было похоже на теплое и ласковое приветствие, на которое Рикка рассчитывала, но она готова была смириться и с ним.
— Пытаюсь добраться до Лансенда.
Она подняла руку. Дракон словно пушинку забросил жену в седло. Даже сейчас, когда она хорошо знала его тело, сила мужа поразила Рикку. Она некоторое время мочала, делая вид, что поудобнее усаживается в седле. Потом, наконец ощутила исходящий от него едкий запах.
— Что это?
— Это запах дыма. Сгорел амбар.
— Амбар? Большой амбар для кормов?!
— Да.
Рикка посмотрела на мужа. Лицо его было испачкано сажей и выглядело весьма мрачным.
— И что же мы теперь будем делать?
— Строить новый, притом быстро.
Вполне разумный ответ, весьма характерный для мужчины. Но у Рикки шок все еще не прошел.
— Не понимаю. Как он мог сгореть?
— Его подожгли. Кто-то разлил смолу, затем поджег… А что это на твоих руках? — спросил он таким тоном, словно уже знал ответ.
— Смола. — Голос Рикки даже не дрогнул.
— Надеюсь, ты соизволишь объяснить, как твои руки оказались испачканы смолой и как ты оказалась здесь, в нескольких милях от Лансенда.
У Рикки болезненно сжалось горло. А она-то надеялась, что он обнимет и утешит ее. Как все смешно и глупо!
— Я была в конюшне с Грэни и Слейпниром. Кто-то вынырнул из тумана и схватил меня. Я не могла дышать и потеряла сознание. Я пришла в себя, наверное, час назад и с этого времени пытаюсь найти дорогу назад.
Рикка говорила голосом, лишенным выражения. И старалась не смотреть на Дракона. Ни к чему было лишний раз растравлять себя.
Однако она ощущала внутри нервную дрожь. Если он не поверит, на что ей надеяться? Она одна среди незнакомых людей, которые легко могут сделаться врагами. Что ей уготовано судьбой?
Дракон некоторое время молчал, но Рикка почувствовала как его рука крепко обвилась вокруг ее талии. Наконец он спросил:
— Ты хочешь еще что-нибудь мне сказать?
— Я видела двух змей, пожирающих друг друга.
— Что? В тумане?
— Нет, я не уверена где. Перед тем как потерять сознание, я их видела.
— Ты их вообразила…
Она закачала, было, головой, но затем остановилась. Гордость не позволяла оправдываться. Или же она чувствовала всю бесполезность оправданий. Рикка сочла за благо упрятаться в свою скорлупу, как привыкла поступать в детстве.
Туман нисколько не мешал Слейпниру ориентироваться, он безошибочно доехал до Лансенда. Должно быть, нюх, предположила Рикка. Каждое место, каждый предмет пахнут по-своему. Вулскрофт пах влажным камнем и страхом. Лансенд пахнет морем, созревающим хлебным полем, дымком очагов, лошадьми, кожей, потом и паром, смешанными запахами дома.
Дома? Рикка проглотила комок в горле и велела себе выбросить из головы эти ненужные мысли.
Когда из тумана проявились крепостные стены, Рикка спросила:
— Что ты намерен делать?
Дракон ответил не сразу. Они въехали в крепость, он спешился у конюшни и встретился с женой взглядом. Ярл выглядит усталым, подумала Рикка.
Дракон снял ее с седла, но не выпустил из объятий.
— Моим людям нанесен большой ущерб, — сказал он.
Это было очевидно. Уставшие после жатвы жители Лансенда будут вынуждены в срочном порядке строить новый амбар. Если не будет надежного хранилища для корма, животных нечем будет кормить зимой, поголовье к весне резко уменьшится.
И, тем не менее, то, что сказал ярл, больно ранило сердце Рикки.
— Нам нанесен большой ущерб, — сказала она.
Дракон промолчал, лишь взял жену под рук и повел в большой зал.
Проклятие! Ну почему у нее нет путных объяснений произошедшему? Неужели она не понимает, в каком он находится положении? Он ярл, руководитель своего народа, отвечает за его безопасность в этом ненадежном мире. Каковы бы ни были его личные чувства, он не вправе забывать об этом.
Дракон сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. В нем нарастал страх с того момента, как он обнаружил отсутствие Рикки. Он вновь и вновь мысленно возвращался к цепи неприятных событий — изрезанная материя, испорченная соль, Грэни, специи — и снова и снова говорил себе, что Рикка не может быть виновницей всего этого. В особенности в эпизоде с Грэни. Она любила лошадей.
Она не любила его. Громы и молнии, почему он думает об этом сейчас? Какая разница — любит она его или нет? Он никогда не рассчитывал найти любовь. В этом повезло Вулфу и Хоуку, и он был рад за них. Но таких счастливцев мало. Впрочем, сейчас не стоит думать об этом. Достаточно того, что она его жена и питает к нему уважение.
А может быть, он ошибается? Она ведь сбежала после того, когда между ними случилась близость. Она разделила ложе с мужчиной, определенно веря, что он не тот, кому она предназначена. И вышла замуж лишь для того, чтобы не возвращаться к отцу.
Но ведь было и еще кое-что. Память услужливо подсказала Дракону, как Рикка во время путешествия на дракаре старательно повторяла норвежские слова. Она хотела вы-Учить язык его народа. Он вспомнил, как Рикка, нежная и податливая, покоилась ночью в его объятиях. Или когда она ехала от причала на Грэни. Как старалась она освоить обязанности хозяйки усадьбы. Она была неискушенной в хозяйственных делах, это было видно, но, судя по всему, очень старалась. И никак нельзя забыть их ночи и дни, наполнение страстью, какой он не знал раньше.
Неужели эта женщина предала его? Неужели она, сидевшая с ним за одним столом, делившая ложе, получившая одобрение его народа, выступила против него?
Заговор? Это слово резануло душу. Не было никакого заговора, была цепь действий, вероятно, импульсивных, которые привели к нынешнему кошмару.
Заговор. Дракон потряс головой, стараясь прояснить мысли. Вулскрофт ненавидел Альфреда. Успех браков между норвежцами и саксами обязан престижу Альфреда. Рикка была дочь Вулскрофта. Хотя и отличалась от него как день от ночи. Она ненавидела своего отца и даже согласилась на нежеланный брак, чтобы от него избавиться.
Так ли?
Что, если он ошибается? Если ее бегство от брака, боязнь отца, радость по поводу избавления от него — фальшивы? И она сама ничем не отличается от того, кто ее породил?
Однако, даже если эти страхи оправданны, нет объяснения тому, зачем Рикке нужно было рисковать, устраивая все эти пакости.
Или она считает, что ярл не причинит ей физической боли? Считает, что в худшем случае он разведется с ней и отправит назад в семью?
За развод ухватится Вулскрофт, объявит это страшным оскорблением и использует как предлог для того, чтобы потребовать от Альфреда разорвать союз между норвежцами и саксами.
Дракон немало времени провел в Византии. Эта столица интриг и обмана сильно повлияла на характер его мышления.
И тем не менее такое возможно. Если подобные мысли все-таки посетили его, их нельзя просто так отвергать.
Рикка должна дать отчет и ответить как на его вопросы, так и на вопросы его народа. Люди имеют право знать правду.
С такими тяжелыми мыслями ярл Лансенда вошел в большой зал.
Люди Лансенда собрались быстро, едва распространился слух, что жена ярла нашлась. Они заполнили зал, среди прочих здесь были лейтенанты Дракона, в том числе Магнус.
Ярл сел в свое кресло с высокой спинкой. Он не предложил сесть Рикке, да она этого и не ожидала. Она отлично понимала, что сейчас должно произойти.
Ее муж, герой необычной страны, от которого она некогда сбежала лишь для того, чтобы он затем завладел ее телом и душой, собирался вершить суд.
Рикка была сосредоточена, шок был преодолен, страх где-то шевелился, но она едва ощущала его присутствие. Это хорошо.
— Рикка…
Она вынырнула из пелены тумана и услышала, что ярл обращается к ней.
— Я спросил, что произошло.
— Я уже рассказала тебе. — Рикка говорила очень тихо.
— Ты говорила, что тебя кто-то схватил. Ты потеряла сознание и очнулась в нескольких милях от города.
Рикка кивнула, чувствуя, что ее голова дергается вверх и вниз, словно находится на конце шнура.
— У тебя смола на руках.
Подняв ладони, она уставилась на них. Было такое впечатление, что они принадлежат кому-то другому. Она услышала, как люди ахнули, как по толпе пробежал ропот.
— Почему?
— Я не знаю.
Как не знала она и его. Тщетно она пыталась вспомнить моменты их интимной близости, как он обнимал ее, ласкал ее тело, наполняя ее радостью. Все было утеряно в тумане.
— У тебя нет объяснений? — Дракон нахмурился.
Она была в западне. Как она может доказать, что не делала этого, если улики свидетельствуют об обратном? Туман все скрыл. Никто не видел, как ее унесли из конюшни, никто не видел, кто в действительности поджег амбар.
Рикка подняла голову. Ей было до сих пор холодно, но хуже всего, что она испытывала внутренний озноб. Надо это преодолеть и высказаться.
— Я не поджигала амбар. Я не делала ничего из того, что имело место. Я ни в чем не виновата.
— Ты это говоришь, и я этому верю. Но улики свидетельствуют против тебя.
В отчаянии Рикка решилась раскрыть то, что хотела и собиралась хранить в тайне.
— Я обладаю даром отличать правду от лжи. Я не могу говорить неправду.
По залу прокатился шумок.
— Тихо! — приказал Дракон. Он поднялся с кресла и подошел к Рикке. Негромко, словно разговаривая с ней одной, он сказал: — Ты говорила мне об этой способности, но я не могу узнать, так ли это на самом деле.
— Но я показала это на примере того парнишки, Олафа…
— Я пришел к собственным выводам в том деле независимо от твоих слов. Было ясно, что Тригив лжет, поэтому я заподозрил его в краже кубка, и нужно было лишь найти, в каком удобном для себя месте он его хранил.
Эти слова Дракона лишили ее последней надежды и наполнили душу отчаянием. Если он не верил тому, что было столь важным для нее, то как он мог верить во всем другом?
Рикка воскликнула:
— А как насчет змей, которых я видела? Ведь это о чем-то должно говорить?
— Змеи, поедающие друг друга? Кто они, леди? Я знаю твою нелюбовь к викингам, ты не пыталась ее скрывать. Не является ли Альфред другой змеей — король, о смерти которого ты с такой легкостью говорила?
— Ты все искажаешь! Как ты так можешь!
— Лучше скажи, как ты смогла сделать все это!
Дракон в смятении ожидал ответа Рикки. Когда стало ясно, что ответа не последует, он начал лихорадочно искать, как бы уйти от объявления ее виновной, поскольку в этом случае должно неотвратимо последовать наказание. Об этом не хотелось думать.
Ему бы следовало быть скальдом, свободно ходить по свету и рассказывать людям истории. Но он не был им. Дракон был ярлом, и его народ ждал, как он поступит в данной ситуации.
Он начал говорить. Дракон решил заключить жену в доме до тех пор, пока не выяснит причин случившегося. Но едва были произнесены первые слова, как он передумал. Именно тогда он увидел, как Рикка бросила быстрый взгляд на Магнуса. Магнус? Человек, которого он знал с детства. Человек, который верно служил своему ярлу. Человек, которого Рикка явно избегала. Почему?
Что, если она и в самом деле обладает даром отличать правду от лжи и поэтому не слишком доверяла Магнусу?
Конечно, он хватался за соломинку, но ничего другого ему не оставалось. Если Рикка невиновна, то кто тот, другой негодяй? Кто сознательно настраивает его и весь народ против нее, кто пытается разрушить их брак и поставить под угрозу союз, который несет людям мир?
Если такой человек существует, то, кто бы он ни был, Дракон должен его найти. Иначе будет беда.
Сейчас бы переговорить с ней, объяснить, что он намерен делать. Но это невозможно. Народ смотрел на своего ярла… народ ждал. И несмотря на тяжесть в груди, Дракон заговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39