Разве
что, кое-кому новости слегка пощекочут нервы. Вот Дода - тот, скорее
всего, обрадуется. Он почувствует, что не зря затеял этот эксперимент,
вызвавший столько критических нападок. Особенно протестовали некоторые
женщины - зачем он втянул в него Соодлил. Можно подумать, что кто-то еще
согласился бы превратиться в автономный организм со всеми присущими ему
унизительными отправлениями.
В заключительной части своего сообщения Модьюн постарался учесть
возможную реакцию тех, кто остался за барьером. Он передал через Экета:
- Поскольку Соодлил и мне придется еще три года переносить все тяготы
жизни в громоздком человеческом теле - причем, два года - по эту сторону
барьера, - я просил бы полностью доверить нам все выводы по вышеизложенным
данным и все возможные решения.
На этом он закончил сообщение.
Хотя передача заняла совсем немного времени, тем не менее, Модьюн
увидел, что девушка исчезла из вида. Какое-то мгновение он колебался,
потом снова обвел взглядом затянутую дымкой долину, по которой быстро
удалялось насекомое.
На миг у него возникло тревожное ощущение, как будто он передал
ложные сведения. Ведь на самом деле он не владел ситуацией и сомневался,
что у Соодлил появится хоть малейшее желание разобраться с ней.
Потом ощущение прошло. Собственно говоря, какое это имеет значение?
Что могут нунулийцы сделать людям? Ничего... Так во всяком случае ему
казалось. Все еще думая о своем, он обогнул куст, вышел из-за него... и
замер, не в силах оторвать взгляд.
"Вот это да!" - думал он.
Соодлил стояла на краю шоссе, наблюдая за нескончаемым потоком машин.
Она была всего лишь метрах в тридцати от него и сначала не заметила его
присутствия.
Модьюн сделал шаг по направлению к ней - и тут она обернулась.
Мгновенно то, что так поразило его с первого взгляда, еще больше
усилилось.
Впечатление бьющей через край жизни! Оно просто ошеломило. Девушка
смотрела на него и улыбалась. Потрясающе красивая улыбка! Вот она стоит
перед ним в своей довольно нелепой одежде - брюках и рубашке - но зато
золотые волосы разметались по плечам, голубые глаза - до того яркие, что,
кажется, светятся изнутри, губы слегка приоткрыты, и все вместе производит
до того ослепительное впечатление, что оно граничит... но с чем?
Этого Модьюн не знал. Он никогда еще не видел настоящей земной
женщины в полном расцвете красоты. Впечатление было таким неожиданным еще
и потому, что несколько недель назад, когда они виделись в последний раз,
она казалась заметно меньше. И еще в ней ощущалась какая-то вялость,
которую Дода приписывал необычно быстрому росту клеток. Ну и, конечно,
действию лекарств.
Теперь от вялости не осталось и следа.
Девушка так и лучится здоровьем. Глядя на нее Модьюн ощущал ровное,
ни на миг не прекращающееся биение жизни. Загадочное видение произнесло
серебристым голоском:
- Экет познакомил меня с твоим посланием людям. Это и есть твоя
проблема?
Модьюн понял, что она обладает собственным мнением, и поспешно
сказал:
- Скорее, часть проблемы. Давай сядем в машину, остальное я расскажу
по дороге.
Его беспокоило, что он явно опаздывает вовремя вернуться домой. Так
что, чем скорее они тронутся в путь, тем лучше.
Соодлил не стала возражать, и он подозвал свободную машину. Они сели
и Модьюн начал свой рассказ: как его приняли за обезьяну, как он из
любопытства не опроверг этой ошибки и как в результате его приговорили к
домашнему аресту за то, что он занял жилое помещение, воспользовавшись
чужим именем.
Когда Модьюн исчерпал краткий перечень своих приключений, Соодлил
спросила:
- Тебя приговорили к двадцатидневному заключению?
- Да.
- И ты уже отбыл восемнадцать дней?
- Ну, да, - ответил он с недоумением, чувствуя, что она к чему-то
клонит.
- Неужели ты думаешь, что так уж важно отсидеть ровно двадцать дней?
- спросила девушка.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Да им же просто понадобилось двадцать дней, чтобы провернуть
какое-то дело, имеющее отношение к тебе. Вот они и решили на это время
вывести тебя из игры - ведь так?
Совершенно неожиданная мысль! Но Модьюн быстро пришел в себя.
Сто они могли делать три недели? Разве им не хватило бы трех дней?
Он помолчал и добавил:
- По-моему, приговор просто-напросто соответствует моему проступку.
- Значит, ты считаешь, что многие звери живут под чужими именами?
Последовала красноречивая пауза, а потом Модьюну пришлось признать,
что он вовсе так не считает и вообще очень сомневается, что кого-то еще
когда-нибудь судили за подобное "преступление".
Он медленно сказал:
- Не спорю, это выглядит странно, но что они могут сделать? Что может
сделать их комитет?
На безмятежном лице Соодлил застыло такое выражение, как будто она
старается решить какую-то трудную задачу. Но после этих его слов она
лучезарно улыбнулась И сразу же снова стала умопомрачительно красивой.
- Ты прав, - согласилась она - Действительно, здесь нет никакой
проблемы. Мне просто стало любопытно - вот и все.
Модьюну не очень понравилось, как легко она отмахнулась от проблемы
после того, как выдвинула такой серьезный довод.
И тут он вспомнил, что время стремительно уходит.
- Вот что я решил, - сказал он. - Впредь не делать ничего такого, что
могло бы создавать проблемы.
- Вполне разумное намерение, - одобрила Соодлил.
Ее реплика прозвучала вполне благожелательно, поэтому момент
показался Модьюну вполне подходящим для того, чтобы выдвинуть свое
предложение. И он напомнил ей уже сказанное раньше - о том, что нунулийцы
считают Землю завоеванной.
- В старые времена, еще до того, как человечество достигло нынешнего
совершенства, пришлось бы объявить войну и изгнать захватчиков с нашей
планеты. У меня такое чувство - признался он, - что они добились победы
обманным путем, и этот обман - проявление глубокой порочности, с которой
нельзя мириться. И все же, остается признать, что все это - дело прошлое,
как сказали бы мои друзья - животные.
- Согласна, - вставила Соодлил.
- Так вот, - он закончил мысль, - придется нам провести здесь еще
пару дней под видом обезьян, чтобы не раздражать человекогиен.
Последовала короткая пауза. Слышался только шум мотора да шорох шин.
Потом Соодлил сказала с какой-то странной интонацией:
- Но я-то - не обезьяна.
Ее ответ слегка изумил Модьюна. Довод был настолько неоспоримым, что
ему самому никогда бы не пришло в голову выдвигать его. Теперь ему
пришлось сделать то, что раньше он посчитал излишним - восстановить в
памяти все, что уже рассказывал ей, и попытаться понять, что могло вызвать
у Соодлил такую реакцию. Никаких сомнений в логичности его повествования
не возникало. Он четко объяснил ей, в каком затруднительном положении
оказался, и какой выход ему удалось найти.
- Вечно вы, мужчины, придумаете что-то несусветное, - продолжала
Соодлил. - Выход совершенно очевиден, - на этот раз мы приезжаем как люди,
и это автоматически положит конец всем предыдущим проблемам. И будем
считать вопрос решенным.
Сидя с ней, Модьюн чувствовал себя не в своей тарелке.
Да, с логикой у нее явно неважно. Но в голосе девушки прозвучали
такие нотки, что ему стало ясно - возвращаться к этому вопросу не стоит. И
поскольку он исходил из принципа полного уважения ее точки зрения и вообще
точки зрения любого собеседника, то на этом проблема была действительно
исчерпана.
Всю остальную дорогу они молчали. Наконец, минут через двадцать,
Соодлил нарушила тишину. Выглянув из окна, она внезапно спросила:
- Что там такое?
Модьюн проследил за ее взглядом. Там, вдалеке, за каньоном, виднелась
плоская равнина. Над ней вздымалось какое-то огромное сооружение - он
никогда еще не видел подобной громадины. Едва он успел охватить его
взглядом, как машина миновала узкий разрыв между крутыми холмами, и
чудовищная конструкция скрылась из вида.
Но Модьюну было достаточно и беглого взгляда.
- Должно быть, это звездолет, - ответил он.
Потом рассказал о четырех друзьях и их предстоящем полете к далеким
звездам.
Он с улыбкой вспомнил, как в день суда все четверо робко пришли к его
порогу, чтобы узнать, какое наказание он получил. И как обрадовались, что
в формулировке не ничего такого, что препятствовало бы их общению.
- Они каждый день ходили со мной в столовую, - продолжал Модьюн, -
навещали меня. Вот только сегодня их нет в городе - готовят снаряжение к
полету.
Соодлил промолчала, но в ее молчании чувствовалось дружелюбие. Когда
машина въехала в город, Модьюн стал показывать ей знакомые места: вот
жилье для приезжих, дома постоянных жителей, столовая, торговая улица...
Он ощутил, как в нем ширится какое-то чувство и насторожился. Это была
гордость - как будто он, знающий подобные пустяки, лучше того, кому они
неизвестны. И еще его удивил интерес, с которым отнеслась к этим мелочам
Соодлил. Но, как и следовало ожидать, в конце концов ее внимание
сосредоточилось на домах, с давних времен предназначенных для людей.
- Как ты думаешь, они все еще не заняты? - спросила она.
- Сейчас увидим, - ответил Модьюн. Он показал ей на здания,
раскинувшиеся на склоне холма прямо перед ними. - Вот они, справа.
Дом, который выбрала Соодлил, окружали террасные сады, подступавшие к
самым его стенам. Здание состояло из пяти разноцветных овалов, как бы
перетекающих друг в друга. Общее впечатление было несколько непривычное.
Но девушке дом понравился с первого взгляда. И, поскольку идея поселиться
здесь принадлежала ей, Модьюн не стал возражать. Он назвал машине свое
настоящее имя и приказал подвезти их прямо к дому. По круто ведущей вверх
аллее они подкатили к парадному крыльцу и вышли из машины. Она сразу же
уехала, и люди остались одни.

11
Сомнений не было - они прибыли на место. Но Модьюн не чувствовал
уверенности. "Стоит ли принять вариант Соодлил?" - спрашивал он себя.
Ведь это означало бы покончить со своим обезьяньим прошлым.
Нунулийский правитель предостерегал его от такого поступка. В случае
неповиновения он может натравить безмозглых гиен теперь уже на них обоих -
вот что не давало покоя Модьюну. И тогда придется решать в какой мере они
смогут воспользоваться методами защиты.
Он повернулся к девушке, чтобы спросить, учла ли она это
обстоятельство. И увидел, что она направляется к изящной ограде,
замыкающей аллею. За оградой склон резко обрывался. Ниже раскинулся город
- он оказался гораздо больше, чем думал Модьюн. Девушка облокотилась на
ограду и смотрела вниз. Модьюн остался на месте, но и оттуда часть
панорамы была хорошо видна.
Теперь он заметил то, что не видел раньше. Тут было самое высокое
место в городе. С вершины холма открывался захватывающий вид - лучший во
всем Хьюли. Вдали виднелись небоскребы - вроде того, с которого он как-то
спустился пешком - но даже их крыши были ниже того места, где стоял дом.
"Может быть, не разнообразие цветов привлекло Соодлил, а именно
высота, - подумал Модьюн. - Если так, то ее можно понять".
Он осмотрелся. Машина высадила их у парадного входа. Дорога шла
дальше, а потом, изогнувшись, исчезла за домом. Очевидно, она делала здесь
кольцо: он заметил, как их машина вынырнула где-то внизу и вернулась тем
же путем, что и приехала.
Модьюн оглядел дом. Никаких признаков того, что в нем кто-то живет.
Ни звука, ни единого движения. Хотя, пожалуй, кое-какие звуки все же
слышны: полуденный бриз шелестит в кустах, опавшие листья с шорохом
кувыркаются по вечному пластиковому покрытию дорожки, неожиданно громко
раздается песня жаворонка.
Он направился к входу и пока шел, почувствовал, что девушка
обернулась. Он назвал компьютеру-привратнику свое настоящее имя, и в этот
момент Соодлил подошла к нему. Модьюн нажал на ручку, толкнул дверь и,
повернувшись к девушке, одним махом поднял ее на руки.
И тут же удивился - она оказалась не такой уж невесомой. Тогда он
повысил мышечный тонус и уже без всякого напряжения перенес ее через
порог.
Лишь едва запыхавшись, он поставил ее на пол и поддержал, ожидая,
пока она восстановит равновесие.
- Что это значит? - озадаченно спросила Соодлил.
- Так, брачная церемония, - невозмутимо ответил он.
А потом объяснил, что во время домашнего ареста просмотрел несколько
телевизионных постановок.
- Зрелище оказалось неимоверно скучным, - признался Модьюн, - и скоро
я бросил это занятие. Но там была одна парочка животных - вот я и
позаимствовал у них кое-какие обычаи, - и он пожал плечами, как это,
бывало, делал Доолдн.
- Значит, теперь я твоя жена? - в голосе Соодлил прозвучал явный
интерес.
- Вот именно.
- Что ж, - казалось, она колеблется, - полагаю в сложившихся
обстоятельствах...
- Как же иначе, - удивился Модьюн, - ведь мы же собираемся заниматься
сексом.
Соодлил кивнула и отвернулась.
- Давай посмотрим, что стало с домом за три тысячи лет.
Модьюн не имел ничего против. Он переходил за ней из комнаты в
комнату - все было очень похоже на то, как это изображали обучающие
машины. Три спальни с примыкающими ванными комнатами. Тридцатиметровая
гостиная. Большая столовая. Кабинет. Несколько маленьких спален для
слуг-зверей с отдельными ванными, две комнаты, назначение которых
оставалось невыясненным, и кухня-столовая с автоматическим оборудованием.
Но кое-что машинам все же не удалось передать; красота отделки просто
ошеломляла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23