Во француз-
ском уголовном кодексе 1810 года, например, в отноше-
нии всех преступлений различалось два основных типа
соучастников - виновники (аиеига), которые физиче-
ски выполнили деяние или прямо содействовали его вы-
полнению, и участники (сотрНсеа), которые подстрекали
к совершению преступления, давали советы и указания,
См. А. Лохвицкий, Курс русского уголовного права, СПб,
1871, стр. 144; Н. С. Таганцев, Русское уголовное право. Часть
Общая, т. 1, СПб. 1902, стр. 757. Отдельные теоретики, однако, при-
держивались иной точки зрения, согласно которой основадие для
<принципиального разделения соучастников> усматривалось <в раз-
личии психологическом-субъективном> (См. Т. Колоколов, О
соучастии в преступлении, М" 1811, стр. 104).
доставляли средства, необходимые для совершения дея-
ния, заведомо помогали или содействовали выполнению
преступления (ст.ст. 59, 60). К соучастию относилось
также пособничество в форме заранее обещанного и
заранее необещанного укрывательства (ст. 61). В зако-
не давалось описание признаков поведения каждого из
перечисленных соучастников.
Хотя критерий, положенный в основу рассмотренной
классификации соучастников, был правилен, указанное
деление в буржуазном праве было в значительной мере
формальным. Законодатель обычно заранее определял
влияние того или иного вида соучастия на меру наказа-
ния виновному, сортируя соучастников по фоомальным
признакам на <главных> и <второстепенных>. Таким об-
разом игнорировались действительная роль и степень
участия отдельного лица в совершении определенного
преступления. Однако уже сама попытка максимальной
дифференциации соучастников по объективным призна-
кам в целях учета этого обстоятельства при назначении
наказания была, несомненно, для своего времени про-
грессивным явлением. Однако данная тенденция не по-
лучила в дальнейшем развития, так как по мере усиле-
ния реакционности буржуазии происходил процесс от-
каза от дифференциации соучастников.
В этом отношении прежде всего характерно англий-
ское уголовное право, которое оказалось весьма консер-
вативным в вопросе дифференциации соучастников. По
нему не является обязательным разграничение отдель-
ных видов соучастников по всем преступлениям и про-
ступкам. Там, где оно и признается целесообразным,
дифференциация соучастников весьма условна и служит
скорее не целям индивидуализации ответственности ви-
новных, а целям расширения пределов уголовной ответ-
ственности и усиления репрессии.
Так, в английском уголовном праве, как известно, все
преступления принято классифицировать на три груп-
пы-государственная измена (1геааоп), фелония (1е1о-
пу) и мисдиминор (птетеапог) . Как в наиболее тяж-
ких, так и в наименее тяжких из них, закон не разграни-
чивает ни по форме, ни по содержанию различные виды
участия в их совершении. Считается, что наиболее лег-
См. Н. Н. По ля и с кий, Уголовноеправо и уголовный суд
в Англии, М., 1937, стр. 37.
120
кая степень вины и участия в совершении государствен-
ной измены все же настолько велика, что бесполезно
проводить различие между нею и еще более тяжкими
степенями вины и участия. С другой стороны, никакая
деятельность, связанная с совершением только мисди-
минора, не считается достаточно тяжкой для того, чтобы
оправдать проведение формального разграничения меж-
ду ней и другими менее важными формами участия в его
совершении. Поэтому, если преступление принадлежит
к одной из этих двух крайних групп, все лица, тем или
иным путем принимавшие участие в его совершении, в
равной мере рассматриваются законом в качестве <ис-
полнителей преступления> (рппс?ра15) . В отношении
фелонии, хотя установление формальной градации сте-
пеней виновности в зависимости от форм, в которых вы-
разилось участие в преступлении, признается целесооб-
разным, однако, как отмечает английский юрист К. Кен-
ии, оно <почти полностью утратило практическое значе-
ние> . Кроме того, и само различие в фелонии соучаст-
ников, которые подразделяются на главных и дополни-
тельных виновников, проводится в английском уголов-
ном праве весьма нечетко, скорее на основе субъектив-
ных, чем объективных, критериев, не получивших доста-
точно ясного определения в законе и теории уголовного
права. Так, если к числу главных виновников относятся
исполнители первой степени (те, в чьем преступном на-
мерении заключена последняя заслуживающая порица-
ния психическая причина преступного действия), а так-
же исполнители второй степени (те, кто оказывает
действительному исполнителю фелонии пособничество
и подстрекательство в самый момент совершения фело-
нпи), то к числу дополнительных виновников относятся,
например, те, кто помощью или советом содействуют
одному или нескольким главным виновникам в соверше-
нии преступления
Вполне понятно, что при такой туманной <дифферен-
циации> соучастников невозможно провести их четкое
разграничение.
Положения, английского уголовного права характе-
ризуются в ряде случаев отказом от дифференциации
См. К. Кении, Основы уголовного права, М., 1949, стр. 91.
Там же, стр. 91.
3, \У1111ап13, Спт1па1 1а\у, ТЬе епега1 раг1, Ьопйоп, 1953.
121
соучастников вообще, а также перенесением критериев
различия между отдельными соучастниками из области
объективной (характер деятельности) в область субъ-
ективную (<психическая причина преступного дейст-
вия>). По мере разложения буржуазного общества и
разрушения буржуазной законности эта тенденция по-
лучает все большее распространение в уголовном зако-
нодательстве отдельных империалистических стран, а
также подхватывается и <теоретически> обосновывает-
ся представителями различных реакционных школ уго-
ловного права.
Особенно наглядное проявление тенденция к отказу
от дифференциации соучастников в области уголовного
законодательства нашла в США. В федеральном уго-
ловном законодательстве к главным виновникам (оппс1-
ра1а) относятся в равной мере как: <тот, кто совершает
преступление (проступок) против Соединенных Штатов,
или помогает, содействует, приказывает, побуждает или
производит его совершение...> ( 2 п. <а>), так и <тот,
кто велит выполнить акт, который, если бы он был вы-
полнен, являлся бы преступлением против Соединенных
Штатов...> ( 2, п. <в>).
Таким образом, понятие исполнения преступления в
федеральном уголовном законодательстве США настоль-
ко расширено, что вне <главных виновников> остаются
лишь так называемые <соучастники после факта> -
укрыватели ( 3) и недоносители о фелонии ( 4)
К этому же ведут и широко распространенные в на-
стояшее время в буржуазном уголовном праве многих
стран субъективные теории разграничения соучастников.
К таким теориям особенно охотно прибегают теоретики
тех буржуазных стран, в уголовном законодательстве ко-
торых сохранилось еще деление соучастников по харак-
теру их преступной деятельности. Так, в настоящее вре-
мя в ФРГ по действующему уголовному законодатель-
ству (УК 1870 года) выделяются в соответствии с харак-
тером преступной деятельности - совершители преступ-
ления (ст. 47) и соучастники - подстрекатели и пособни-
ки (ст. ст. 48, 49), причем в законе дается описание приз-
наков поведения- каждого из указанных участников пре-
ступления. Однако это не мешает немецким криминали-
стам путем перенесения центра тяжести с характера дей-
ствия на <преступную волю> превратить лиц, фактиче-
ски выступающих в качестве подстрекателей и пособни-
ков. в исполнителей преступления. Западно-германский
криминалист Хинюбер, например, пишет, что если ранее
в соответствии с объективными теориями решающим был
род участия в преступлении, то <по новейшим и в на-
стоящее время господствующим, субъективным теориям
решающим является направление воли: виновником (ис-
полнителем) является тот, кто участвует в преступном
деянии и имеет волю виновника, т. е. действует, выра-
жая свою собственную волю...>. <Признаками воли испол-
нителя, по мнению Хинюбера, являются: а) собственное
выполнение преступления, б) осуществление собственно-
го интереса в преступлении>. Таким образом, сторонни-
ки субъективных теорий расширяют понятие исполнения
преступления путем замены принятых ранее объектив-
ных признаков неопределенными субъективными призна-
ками, позволяющими суду произвольно признать то или
иное лицо имеющим преступную волю или заинтересован-
ным в совершении преступления, а потому ответствен-
ным за него в качестве виновника-исполнителя. Этот про-
цесс отказа от объективных поизнаков, определяющих
преступную деятельность, и связанная с ним нивелировка
различия между отдельными соучастниками противоре-
чит природе соучастия и тем демократическим принци-
пам уголовной ответственности, которые когда-то были
провозглашены самой буржуазией.
3. Советское уголовное право решающим фактором
при определении степени общественной опасности пре-
ступления и преступника признает не мысли, не <внут-
реннее направление воли> и т. п., а действие человека,
содержащее признаки определенного состава преступле-
ния. В. И. Ленин, касаясь вопроса об оценке поведения
человека, указывал: <...по каким признакам судить нам
о реальных <помыслах и чувствах> реальных личностей?
Понятно, что такой признак может быть лишь один: дей-
ствия этих личностей, - а так как речь идет только об
общественных <помыслах и чувствах>, то следует доба-
См. ипЯес1 ЗЫеэ а1 а;е,
УзЫпоп, 1949, р. 684.
122.
Уев 62, Раг1 1, РиЬНс Ьа\уз,
0, 2. Н1пйвег, 81гаГгесЫ, А11ете1пег{е11, 51ииаг1, 1955,
вить еще: общественные действия личностей, т. е. со-
циальные факты> .
В соответствии с указанными положениями советское
уголовное право всегда считало необходимым при со-
вершении преступления несколькими лицами различать
отдельные виды соучастия и соучастников. В основу это-
го различия были положены прежде всего характер дея-
тельности, роль и степень участия каждого-лица в опре-
деленном преступлении. <Соучастие, - как отмечал
А. Н. Трайнин,-представляет собой комбинированное
сотрудничество нескольких лиц, сотрудничество, в кото-
ром каждому отведено определенное место, определен-
ные функции, определенная роль. Классификация со-
участников естественно должна строиться применитель-
но к этим реальным особенностям соучастия; она долж-
на быть построена на учете конкретных функций со-
участника. Конечно, в каждом отдельном случае очень
пестра роль и очень различны действия, выполняемые
каждым соучастником. Но они все же легко поддаются
типовому различению. Можно и должно говорить о
соучастниках, организующих преступление и склоняю-
щих к его совершению, о соучастниках, содействующих
совершению преступления, и, наконец, о соучастниках
непосредственно совершающих преступление>
В настоящее время общепризнанной в теории совет-
ского уголовного права и судебной практике является
классификация соучастников на организаторов, подстре-
кателей, пособников и исполнителей. Эта классификация,
безусловно, правильно ориентирует судебные органы на
оценку характера деятельности, роли и степени участия
в преступлении отдельных соучастников. Вместе с тем
указанная классификация, поскольку она основана на
объективных критериях, позволяет дать в законе весьма
точное описание признаков деятельности каждого со-
участника, что обеспечивает соблюдение требований со-
циалистической законности в вопросах ответственности
В. И. Ления, Соч., т. 1, стр. 386.
А. Н. Трайнин, Учение о соучастии, М., 1941, стр. 98.
Ї <Советское уголовное право. Общая часть>. М" 1952, стр.
297-317; В. Д, Меньшагин, 3. А. Вышинская, Совет-
ское уголовное право, М" 1950, стр. 148-156: М. Д. Шаргород-
ский. Вопросы Общей части уголовного права, М., 1955, стр. 14>-
154; Н. Д. Дурманов, Вопросы соучастия в судебной практике
Верховного Суда СССР, <Социалистическая законность> 1947 г. №8.
124
за соучастие и назначение справедливого наказания
каждому соучастнику. Следует также отметить, что при-
нятая советским уголовным правом классификация, в
отличие от различения соучастников буржуазным правом,
не является формальным делением, сковывающим суд в
выяснении и оценке, с точки зрения общественной опас-
ности, значения той или иной деятельности (организа-
тора, подстрекателя, пособника или исполнителя) в кон-
кретном преступлении. Ни в теории советского уголов-
ного права, ни в законодательстве не проводится пред-
варительное подразделение всех соучастников на <глав-
ных> и <второстепенных> и не дается заранее установ-
ленного, годного на все случаи жизни соотношения сте-
пени общественной опасности и наказуемости отдельных
видов соучастников.
Классификация соучастников не сразу сложилась в
советском уголовном законодательстве, теории уголов-
ного права и судебной практике. Упоминание о всех от-
меченных видах соучастников имелось уже в первых за-
конодательных актах Советской власти, касавшихся уго-
ловной ответственности за отдельные преступления. Ча-
ще всего декреты, постановления СНК и инструкции
НКЮ содержали указания на особую ответственность
организаторов преступлений (вождей, главарей, руково-
дителей контрреволюционных и других преступных орга-
низаций) . Однако в Руководящих началах по уголов-
ному праву РСФСР 1919 года, Уголовном кодексе 1922
года, Основных началах уголовного законодательства
Союза ССР и союзных республик 1924 года и, наконец,
в уголовных кодексах союзных республик в статьях о со-
участии, .к сожалению, дается описание действий лишь
исполнителя, подстрекателя и пособника. Об организа-
торе преступления и признаках, характеризующих его
деятельность, даже и не упоминалось. Это был тем бо-
лее ощутимый пробел, что в Особенной части как Уго-
ловного кодекса 1922 года (ст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39