Ури, Баки и куча других.
Гильф коротко проворчал, показывая, что понимает серьезность ситуации.
– Драконы умеют летать. Я видел изображения драконов в Ширволе – одно на расшитой настенной портьере, а другое на большом кувшине, из которого пил герцог Мардер за обедом. Оба дракона были с крыльями.
– Угу.
– Вдобавок я знаю, что Сетр умеет летать. Я сам видел, как он летает. И если Гарсег мог превратиться в дракона, что он и сделал, почему он превратился не в крылатого дракона? Тогда он смог бы прогнать химер. Ты сам не можешь так изменять обличье, верно? Ты только становишься больше и свирепее.
– Верно. – Гильф остановился с поднятой передней лапой и указал носом на громадный, сколоченный из нетесаных досок дом с остроконечной крышей, к которому мы направлялись. – Может, лучше повернуть назад?
Я ненадолго задумался, потом помотал головой.

Глава 67
ТЫ ПОТЕРЯЛСЯ ЗДЕСЬ

В хлеву было темно хоть глаз выколи, но с помощью своего острого нюха Гильф скоро нашел корм для белого жеребца, а сам жеребец почти так же быстро отыскал корыто с водой. Я снял с него переметные сумы, седло и узду и, пока искал место для них, по счастливой случайности наткнулся на приставную лестницу, ведущую на сеновал. В щели крыши просачивался лунный свет, поэтому после кромешной тьмы, царившей в хлеву, здесь казалось достаточно светло, чтобы читать. Я сбросил вилами вниз добрых полтелеги сена для Гильфа и жеребца, снял сапоги и заснул, едва лег.
Меня разбудил гром – гром, молнии и проливной дождь, капли которого протекали сквозь все до единой щели у меня над головой. Я сел, обмирая от страха и не понимая, что происходит, а в следующее мгновение в свете полыхнувшей молнии увидел прямо перед собой уродливое лицо инеистого великана, которого встретил много лет назад на берегу Гриффина, – огромного безобразного великана, при виде которого я бросился обратно к лачуге, чтобы предупредить Бертольда Храброго об опасности.
– Думал, я не увижу следов твоего коня?
У великана был низкий грубый голос, способный навести ужас на любого, раздайся он неожиданно ясным летним днем. Но сейчас, в сравнении с оглушительными громовыми раскатами, он несколько проигрывал.
– Думал, дождь смоет следы, да?
Я помотал головой, зевнул и потянулся. Он хотел поговорить перед схваткой, и я нисколько не возражал.
– Я не знал, что пойдет дождь, и не волновался, увидишь ты следы или нет. С чего мне волноваться?
– Тайком пробираешься. Прячешься.
– Только не я. – Я встал с соломы и отряхнулся, задаваясь вопросом, где же Гильф. – Задерживаюсь в пути допоздна, ты имел в виду. У меня срочное дело к королю Гиллингу, и я скакал, покуда мой конь не выбился из сил. Если бы ты еще не лег спать, я бы попросил еды и ночлега у тебя, но в доме не горели огни. Я зашел в хлев и устроился, как мог. У тебя не найдется чего-нибудь перекусить?
Снова полыхнула молния, и с чувством болезненного облегчения я понял, что голова великана вовсе не стоит на полу передо мной, отрезанная, а торчит из люка в полу.
– Ты рыцарь?
– Верно. Я сэр Эйбел Благородное Сердце, и своим гостеприимством вы заслужили мою благодарность.
В свете очередной молнии я увидел летящую на меня руку. Я выхватил Мечедробитель из ножен и нанес удар в темноту, где находилась рука. Раздался тошнотворный хруст перебитой кости, а вслед за ним дикий рев боли.
Стены хлева сотряслись, когда великан наткнулся на что-то внизу. Несколько секунд я слышал глухой топот, доносившийся сквозь шум дождя, а потом в отдалении хлопнула дверь.
«Он перевяжет руку, – решил я, – и, вероятно, возьмет какое-нибудь оружие. Остается вопрос, запер ли он дверь на засов или просто захлопнул… Нет, – решил я, спускаясь по лестнице, – остается два вопроса. Второй – смогу ли я его одолеть?»
К хлеву спешил Бертольд Храбрый, нащупывая палкой дорогу под проливным дождем и прижимая к груди какой-то тряпичный узел.
– Я здесь, – крикнул я и бросился навстречу старику; порыв ветра едва не сбил меня с ног, когда я выскочил из хлева, и я мгновенно промок до нитки.
Он нащупал палкой мои ноги и попытался отдать мне узел.
– Искал вас ночью, но безуспешно. Вы сказали «в коровнике», я обшарил все углы и звал вас по имени, но нигде не нашел.
– Я спал на сеновале. – Я вдруг устыдился. – Мне следовало подумать о тебе. Извини.
Бертольд Храбрый нашарил мою руку:
– Вы ранили моего хозяина?
– Попытался. Кажется, перебил ему лучевую кость.
– Тогда вам нужно бежать! – В свете молнии я увидел искаженное страхом лицо и пустые глазницы, где раньше находились добрые карие глаза.
– Это он ослепил тебя?
– Не имеет значения. Он убьет вас!
– Имеет. Он?
– Они все так поступают с пленниками. – От волнения у него срывался голос. – Вам нужно бежать. Сейчас же!
– Нет. Ты должен провести меня в дом. Лучше всего в кухню.
Там имелось с полдюжины ножей, но рассчитанных по величине на дрожащих женщин, рабынь Бимира, а не на самого Бимира – ножей немногим больше моего кинжала.
– Он идет! – крикнула одна из женщин, когда я лихорадочно рылся в выдвижном ящике кухонного стола, и в отчаянии я схватил с огромного очага вертел, достаточно длинный, чтобы насадить на него быка. Один конец у него был загнут под прямым углом, а второй заострен, чтобы протыкать туши. Я сунул острый конец в раскаленные угли, чувствуя волнение бурного моря в крови и ожидая шторма.
Когда Бимир наконец ввалился в дверь, его пах оказался на уровне моих глаз. Туда-то я ему вертел и вогнал.
А когда он согнулся пополам – всадил в горло.
Он упал бы на меня, не отскочи я в сторону. Я выдернул вертел из шеи поверженного великана, увидел, что он немного погнулся от удара о пол, и выпрямил на колене.
– Это Бимир? – выдохнул Бертольд Храбрый. – Это он упал?
Женщины (их было трое, грязных и изможденных) подтвердили, что он самый.
Я взялся за левый сапог Бимира и потянул на себя, выпрямляя ногу.
– Он кажется не таким уж огромным сейчас, когда валяется на полу.
– Осторожнее, – прошептала одна женщина. – Не поскользнитесь на крови, сэр.
– Постараюсь. – Я старался не ступать в бурую жижу, пузырившуюся под ногами, хотя испытывал большое желание растоптать мерзких крохотных тварей, плававших в ней. – Четыре с половиной шага. Если считать по ярду на шаг, получаем тринадцать с половиной футов роста. Это полезно знать. – Я повернулся к Бертольду Храброму и положил руку ему на плечо: – Мне надо ехать в Утгард, как я говорил тебе ночью, но я постараюсь вернуться поскорее. Тем временем вам с женщинами следует расчленить тело и избавиться от него любым способом. Если другие ангриды спросят…
– Да, юноша. Что это?
– Ветер. Ветер в дымоходной трубе.
Неистовый северный ветер взвыл в трубе, словно услышав мои слова.
– Прямо настоящий ураган, верно? Это большая труба, сэр, и в нее всегда залетает ветер.
– Мне нужно идти. Похоже, Гильф уже убежал. За стаей гончих Вальфатера, хотя я не слышал их лая сегодня ночью. Мой конь все еще стоит в хлеву?
– Наверное, сэр. Наткнулся на него, когда искал вас. Ваше седло тоже там.
– Я скоро вернусь, постараюсь поскорее.
Я выхватил у Бертольда Храброго узел, зажал под мышкой и снова выскочил под проливной дождь.
Несомненно, Герда и Бертольд Храбрый встречались в ближайшем от дома лесу. Я вспомнил, в какой стороне от хлева тот находился. Стараясь держаться левым боком к ветру, я погонял жеребца, покуда тот не пустился галопом, выбрасывая фонтаны воды и грязи из-под копыт.
В свете молнии я увидел поросшие мхом стволы деревьев и громко позвал Дизири. Никто не откликнулся, но дождь прекратился.
Не стих, а прекратился полностью. Молнии больше не сверкали, гром не гремел, и ледяные капли не сыпались с листьев над моей головой, когда я проводил по ним рукой. Тьма не рассеялась, но позеленела. Где-то далеко в горах протяжно провыл волк.
Я ехал вперед и вскоре пересек журчащий серебристый ручей, не имевший ничего общего с речушкой, протекавшей в Йотунленде. Солнце так и не взошло, и звезды не светили в небе, однако тьма начала постепенно рассеиваться. Хотя воздух вокруг меня оставался совершенно неподвижным (возмущаемый лишь моим дыханием), в верхушках деревьев шарил ветер, протяжно выпевая сотни разных имен.
В том числе и оба моих.
Я остановил коня и прислушался. И приподнялся на стременах, чтобы слышать лучше.
– Валевейн, Уэйс, Вортигерн, Киот…
Имена, которые я услышал раньше, – мои имена, – больше не повторялись.
– Ивейн, Готфрид, Эйлхарт, Паламед, Дуах, Тристан, Альбрехт, Карадок…
Кто-то бежал мне навстречу – бежал, спотыкаясь, падая и снова вскакивая. Я услышал хриплое, с присвистом, дыхание и судорожные всхлипы еще прежде, чем кусты рядом зашевелились и раздвинулись и оборванный мальчишка с испуганно вытаращенными глазами выскочил из зарослей и вцепился в мой сапог.
– Ты кто? – спросил я.
Он открывал и закрывал рот, но из груди у него вырывались лишь рыдания.
– Ты весь измазан в грязи и, похоже, напуган до смерти. За тобой кто-то гонится?
Продолжая давиться рыданиями, он помотал головой.
– Это Эльфрис, верно? – Я огляделся по сторонам. – Вроде да, но если это твое настоящее обличье, ты не эльф. Почему ты бежал?
Мальчишка указал пальцем на свой рот и снова потряс головой.
– Ты голоден?
Он кивнул, и мне показалось, будто в глазах у него затеплилась надежда.
– У меня нет… Постой-ка.
В узелке Бертольда Храброго я обнаружил буханку ржаного хлеба и головку сыра. Я разломил хлеб и сыр на две части и отдал мальчишке куски поменьше. Хлеб оказался свежим, и сыр вкусным.
– За столом принято вести беседу, – сказал я, прожевав и проглотив первый кусок. – Когда я был маленьким, мы с братом просто уплетали за обе щеки в гробовом молчании, но в замке герцога Мардера едят иначе. Полагается разговаривать о погоде, об охоте или о чьем-нибудь новом коне.
Снова указав пальцем на свой рот, мальчишка помотал головой.
– Ты не можешь разговаривать?
Он кивнул.
Я спешился.
– Проглоти-ка сыр и открой рот. Я хочу посмотреть.
Он сделал, как я велел.
– Язык на месте. Я уж подумал, тебе его отрезали.
Мальчишка энергично потряс головой.
– Лорд Бил сказал мне однажды, что, если ударить кого-нибудь по лицу веткой лесного ореха, он примет свое подлинное обличье. Возможно, на тебя это и подействовало бы, но я не вижу нигде поблизости орехового дерева. Это твое подлинное обличье?
Он закивал.
– Может, ты от рождения немой?
Он помотал головой.
– Знаешь, у тебя знакомое лицо. – Я попытался вспомнить мальчика, которого Модгуда посылала в город за Поуком. – Как ты попал в Эльфрис?
Он показал пальцем на меня.
– Это я тебя сюда привел?
Мальчишка кивнул, продолжая плакать.
– Прямо сейчас? – Откусив кусок сыра, я на мгновение задумался. – Ты следовал за мной от дома Бимира?
Он помотал головой.
– Но тебя привел сюда я?
Снова кивок.
Я щелкнул пальцами:
– Тауг!
Добрая дюжина радостных кивков.
– Я был здесь с тобой… с тех пор прошло много лет. Да, думаю, много, хотя в это трудно поверить. Как долго ты здесь находишься?
Он пожал плечами.
– Похоже, в Эльфрисе всегда так. Здесь теряешь счет времени. Возможно, здесь вообще нет времени. Проверим. Тебя увела с собой королева Дизири?
Тауг кивнул, с испуганным видом.
– Она хотела что-то сказать тебе или о чем-то тебя спросить. Вы двое ушли и больше не вернулись.
Тауг помотал головой.
– Вернулись? Когда?
Тауг указал пальцем в землю под ногами.
– Сейчас?
Он кивнул.
– Ты только что расстался с ней?
Он снова кивнул.
– Можешь проводить меня к месту, где вы расстались?
Очередной кивок.
– Тогда вперед!
Тауг показал рукой на жеребца и вопросительно взглянул на меня.
– Ты прав. Верхом всяко получится быстрее, пусть и по густому лесу.
Я подождал, когда Тауг заберется на жеребца, а потом уселся позади него.
– Держись за луку и показывай путь. Куда ехать? Не бойся, я не стану сильно гнать.
Снова расплакавшись, он показал рукой вперед, и я легонько ударил коня по бокам позаимствованными шпорами.

Глава 68
В ПЕЩЕРЕ ГРИФОНА

Сумерки застали нас в горах, на берегу стремительного потока, где мы остановились на привал.
– Это не Эльфрис, – уже во второй раз повторил я, и Тауг снова кивнул с несчастным видом. – Думаю, именно в этом узком ущелье и произошел переход из одного мира в другой. Один конец теснины находится в Эльфрисе, а другой здесь. Для нас. На сегодня. По крайней мере, мне так кажется. Прежде я уже бывал в похожих горах и не удивлюсь, если это они и есть, хотя я не видел Военной дороги. Ты расстался с Дизири где-то поблизости?
Тауг встал и двинулся с места, указывая рукой вперед, и потом знаком велел мне следовать за ним. Бросив через плечо беспокойный взгляд на привязанного жеребца, я пошел за Таугом.
К тому времени, когда мы достигли скалы затейливых очертаний, из недр которой вытекала река, свет дня померк окончательно. Поначалу мне показалось, что поток выбегает из темного провала под нависающей двускатной крышей и гладкая каменная поверхность, по которой течет вода, сильно смахивает на веранду. И только сходив обратно к нашему костру и вернувшись с двумя горящими головнями, я рассмотрел орлиные глаза и остроконечные уши.
Я уже собрался войти в пещеру, как настойчиво предлагал мне Тауг кивками, улыбками и жестами.
– Там опасность!
Я повернулся, но разглядеть что-либо в темноте не представлялось возможным.
– Когда-то здесь был мой дом.
Глубокий низкий голос тянул слова и пришептывал. Он явно исходил не из человеческих уст. Я помахал над головой горящими ветками, чтобы раздуть пламя. На скалистой стене я увидел некое огромное существо, призрачно белое и нисколько не похожее на представителя рода людского.
– Сила не поможет тебе в борьбе с Гренгармом, – сообщил громоподобный голос, – покуда ты не завладеешь Этерне. А ты завладеешь. И хитрость не поможет, покуда ты не добудешь Этерне.
Белое существо распростерло крылья, каждое из которых превосходило размерами шатер Била, и взмыло в воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64