– Верни сына, – негромко сказала Рита.
– А почему ты решила, – повернувшись, насмешливо посмотрела на нее Лола, – что я знаю, где он?
– Верни Степу. – Рита шагнула вперед.
– Сразу, как только брат твоего мужа будет у нас, твой сыну-ля будет дома. Но не раньше.
– Верни сына! – закричала Рита, бросилась вперед, вцепилась Лоле в волосы и вместе с ней свалилась в воду. Подняв каскад брызг, они на некоторое время скрылись под водой. Первой появилась голова Лолы, которая широко раскрытым ртом хватала воздух. На ее плечах были руки Риты. Женщины отчаянно боролись в воде. На крики Лолы в бассейн вбежали трое парней в черном и сразу прыгнули в воду. Оторвав от Ореховой хозяйку, Двое парней вытащили судорожно хватавшую воздух Лолу из воды. Третий, коротким ударом оглушив Орехову, обхватил ее и поплыл к уходящим в воду ступенькам.
– Убейте ее, – прошипела Лола и бросилась к Рите.
– Держите ее, – приказал Валерий, – Убью! – вырываясь, визжала Лола. – Уничтожу!
– Заткнись! – рявкнул на нее муж. Она замолчала.
– Что с ней? – Он присел рядом с лежавшей без сознания Ореховой.
– Я ее слегка приласкал, – признался боевик, – а то бы она меня точняком под воду утащила. Сейчас очухается, я ее…
– Уведите Лолу, – не оборачиваясь, бросил Валерий.
– Я убью ее! – Взвизгнув, та рванулась вперед. Поймав ее за руки, двое парней буквально выволокли разъяренную женщину за дверь.
– Пусть зайдет кто-нибудь из медиков, – крикнул им вслед Ниндзя.
Рита застонала и открыла глаза. Увидев Валерия, рванулась.
– Спокойно, – удерживая ее, сказал он. – Не бойся. Все будет хорошо. – И велел боевику:
– Дай что-нибудь выпить. Оставшийся боевик достал из шкафчика коньяк. Налил в рюмку.
– И закусить, – добавил Ниндзя. Парень протянул Рите шоколадку.
– Где Степа? – спросила она. – Отдайте мне сына. – Она заплакала.
– Выпей, – протянул ей рюмку Валерий, – станет легче. Парнишку тебе вернут, сегодня же. Но ты пообещаешь мне, что я встречусь с Атаманом.
– Я не знаю, где они, – замотала головой Рита. – Честное слово, не…
– Они на тебя сами выйдут, – усмехнулся Ниндзя, – не сегодня, так завтра. Сына ты получишь сегодня. Но запомни: если в течение двух дней ты не позвонишь и не скажешь, где со мной может встретиться Атаман, твой пацан умрет. А теперь все. – Он поднялся и приказал:
– Отвезите ее домой. И скажи бабам, чтобы отдали мальчишку тебе. Ты отвезешь его домой. К ней домой, – увидев непонимание в глазах боевика, уточнил он.
– Здесь? – спросил в сотовый телефон Кардинал. – Значит, они…
– Да, – перебил его Навруз. – Ты начал это и не можешь взять Атамана. Ведь по твоей инициативе было устроено это шоу с покушением на него?
– Что? – растерялся Кардинал.
– Не надо, Эд, мы все знаем. Конечно, ты старался для дела. Но… – Кашлянув, многозначительно замолчал.
– Ну? – поторопил его Кардинал. – Договаривай.
– Ты должен вернуться в Москву, к тебе имеется ряд вопросов.
– Вот как? – удивился Кардинал. – Хорошо, приеду. Завтра или послезавтра. Сейчас не могу, мне необходимо покончить с Атаманом. Я не ожидал от него такой прыти и поэтому сам должен убедиться, что с ним все кончено.
– Ты должен быть в Москве, – буркнул Навруз. – Поверь, Эдуард, это в твоих интересах.
– Может, все-таки объяснишь, – раздраженно спросил Кардинал, – в чем дело?
– Поверь, – вздохнул Навруз, – это не телефонный разговор.
– Но здесь Атаман! – разозлился Кардинал. – Надеюсь, ты и остальные понимаете, как важно, чтобы он замолчал навсегда.
– Ты прав, – нехотя признал Навруз. – Но желательно, чтобы ты хоть на день вернулся в Москву.
– Да ты говори толком, – разъярился Эдуард, – что за срочность такая?!
– Ладно, – буркнул кавказец. – Думаю, ничего серьезного за три дня не случится. Атаман тоже крайне важен. Мы несем ощутимые убытки.
– Положим, убытки всегда ощутимы, – усмехнулся Эдуард. – Но ты меня заинтриговал своим мягким, – нашел он определение, – требованием приехать в Москву. Что происходит?
– Еще ничего, – буркнул Навруз. – Но может произойти. Именно поэтому ты и нужен.
– Чертовщина какая-то, но если ты не доверяешь телефону, то хотя бы намекни, в чем дело.
– В Нонне, – неохотно сказал Навруз.
– Ах, вот вы о чем. – Кардинал засмеялся. – Ну, тогда могу вас уверить: ничего страшного нет. Если, конечно, вы о наркотиках, которые она отдает Валентину. И на вид они могут показаться очень даже влюбленной парочкой. Но там все гораздо проще. Валентин – ее двоюродный брат. Он в нее влюблен с детства. И поэтому я позволяю ему иногда целовать ее. Сама Нонна к этому относится тоже очень спокойно. Так что не волнуйтесь, Навруз Али, никто к моей жене без моего ведома не подкрадывается. Если, конечно, ты только это имеешь в виду.
– Именно это, – озадаченно ответил Навруз.
– В общем, как покончу с Атаманом, – переменил тему Кардинал, – сразу вернусь. – Отключив телефон, зло сказал: – Значит, снова ты с ним. Ну ты и стерва. Но как узнал об этом центр? Или знает один Навруз? Зря ты со мной так, милая. Сейчас я уже твердо стою на ногах, и помощь мне не нужна. Кто и как узнал об этом? Впрочем, нужно что-то делать. Что именно, решу по приезде.
– Здоров, дед, – войдя в комнату, кивнул Бугор.
– Заявился наконец-то, – ворчливо встретил его лежавший на кровати старик. – Снова куда-то запропастился. Я уж подумывал, не цапнули ли тебя мусора. Но потом решил – если бы спеленали, на хату обязательно нарисовались бы. Ты тоже хорош гусь – ведь мог сказать, куда отправляешься.
– Дела, дед. – Мы одного отморозка вылавливаем. Нагрубил здорово, вот и ищем козла.
– Это кого же? – спросил дед. – Если из ваших, то таких полно, молодых, да ранних. Если кто из мужиков нагрубил, то, может, и знаю. Кто такой?
– Атаман. – Открыв холодильник, внук достал колбасу.
Отрезал кусок, намазал горчицей и стал торопливо есть.
– Степка Разин? – удивился дед. – Но ведь он мужик как мужик, в зоне в козырях хаживал. Да и по воле я о нем плохого не слышал. Чего же он вдруг в отморозки попал?
– Сгрубил крепко, – не стал вдаваться в подробности Бугор. – Посчитал, что круче его нет.
– Не похоже на Атамана, – проворчал дед. Длинно прозвучал дверной звонок.
– Да иду! – решив, что за ним, заорал Бугор. Звонок снова зазвонил.
Выматерившись, он, схватив полбатона колбасы, шагнул к двери. Открыл.
– Какого хрена надо? – недружелюбно спросил он невысокого, но еще крепкого пожилого мужчину с жиденькой бородкой.
– Мне, сынок, Михаил надобен, – сказал тот.
– Дед! К тебе какой-то старикашка приперся!
– Давай его сюда! – крикнул дед. – Поглядим, кто там.
– Иди, – кивнул на дверь комнаты Бугор и ушел на кухню. Старик аккуратно прикрыл дверь и неторопливо пошел в комнату.
– Мать честная, – ахнул приподнявшийся дед Бугра. – Никак сам Робинзон.
– Признал, – довольно улыбнулся тот. Подойдя, протянул руку. – Здорово, Топорик.
– Гляди, вспомнил, – густым басом захохотал дед Бугра. – Может, и имя помнишь? – прищурил он повеселевшие глаза.
– Чего ж не припомнить? – Робинзон потеребил бороденку. – Мишка Рохулин. Ведь в единой камере сколько бычков вместе скурили. Ну ты хотя бы встал да попотчевал чем. А то сколько годков не видались, а встречаемся насухую. Негоже так.
– Так все будет. – Топорик легко поднялся. – У меня в заначке ништяковое пойло имеется. Счас, – кивнул он.
– Ты и впрямь Топорик, сигаешь, як молодой.
– А то мы старые! – Топорик выпятил грудь и закашлялся.
– Года, они все едино свое берут, – кивнул Робинзон.
– Плевать на года, – отмахнулся Рохулин. – Мы свое всласть прожили. На коленях не стояли и милостыню не просили. Тут совсем недавно одного знакомого по тем местам встретил. Здоров бычара. Морда – во. – Он поднял руки на ширину плеч. – Шире задницы. На велосипеде за час хрен объедешь, а стоит клянчит. – Он выматерился.
Робинзон, посмеиваясь, достал коробку И, раскрыв, вытащил несколько сигарет.
– Ты дымишь али бросил? – посмотрел он на старого товарища, – Какой хрен бросил. – Топорик отмахнулся рукой, в которой была бутылка. – Не куришь и не пьешь, здоровеньким помрешь. У меня иномарка имеется, – поставив бутылку на стол, сказал он. – Внук у меня из этих, новых русских, вот и снабжает потихоньку. Миха, в честь меня назвали внука, – гордо добавил он, – не только по моему имени зовется, но и по пути такому же покатил. По нем тюрьма который уж год горькими слезами плачет. Вот я и молюсь Богу, хотя и не веровал никогда, чтоб, значит, Миху не взяли до тех пор, пока не сдохну. А то ведь… – Не договорив, махнул рукой. – Ну, давай, что ли, – открыв бутылку, взглянул он на Робинзона. – Ты молодец, что зашел. Сейчас все блатные, а сами тюрьмы не видали. Ну, или побывали там пару дней, и все – кто мы, пальцы веером.
– Ты погоди-ка, – остановил его Робинзон. – Я не за просто так заявился. У меня разговор серьезный имеется.
– Счас примем на душу по сто пятьдесят, – наливая темно-красное вино в стаканы, кивнул Топорик, – и перетрем твою серьезность.
– Погодь, – снова остановил его Робинзон. – Так это твой внук? – махнул он рукой на дверь.
– Он и есть, – со сдержанной гордостью кивнул Топорик. – Сын мой.
Славка, вместе с женой шесть лет назад погибли в перестрелке с ментами. Они инкассаторов в Коврове взяли. Обоих положили. Ну, их и брать решили. Сдал кто-то. Так Славка и Тамарка им целый бой дали. Ну, их того… – Он вздохнул. – Положили. Вот с тех пор Миха со мной. Но он тоже вот-вот…
– Значит, не ошибся я, – кивнул Робинзон.
– Чего это ты там шепчешь? – улыбнулся Топорик. – Как в те годы, что в камере вместе были. Устроишься в углу – и давай с собой базарить. Я поначалу думал – молишься, а потом понял, что это от привычки. Ведь надо – на островках три года одному прожить… Я бы ни в жизнь не смог.
– Значит, мы с тобой зараз по разные стороны, – пробормотал Робинзон. – Ты в одной толпе, я в другой. Негоже вышло.
– Ты про что это? – нахмурился Топорик.
– Придется, один хрен, тебя в известность поставить, – усмехнулся Робинзон. Потеребив бороденку, кивнул:
– Наливай своей бодяги. Наверное, и взаправду выпивши говорить легше.
– И я про то же, – усмехнулся Топорик.
– Необходимо заставить ее! – зло проговорил Пряхин. – Если не понимает своей выгоды, пусть под страхом работает. Мы с ее отцом повозились! Но конечно, сразу не нужно, – передумал он. – Узнайте, на кого она сейчас работает. Кто-то ведь продает вещи с ее огранкой. Значит, на кого-то она работает. К тому же еще точек пять по крайней мере не наши. А Семенов, по-моему, сказал ясно. Весь хрусталь должен продаваться под нашим контролем. В чем дело? – Он взглянул на Лобова. – Ты что-то в последнее время захандрил. Хрусталь под твоей ответственностью. Ты должен контролировать продажу и, если появляется какой-то самостоятельный продавец, немедленно выяснить о нем все и доложить. Или принять меры. Ведь парни Ниндзи в твоем распоряжении.
– Сейчас все заняты поиском уголовника и Орехова, – возразил Лобов. – У нас почти не осталось охраны. Они все…
– У нас есть люди Статиста, – напомнил Пряхин. – Ты, похоже, боишься чего-то? – Лобов вздохнул. На загорелой лысине выступил пот.
– Так слышал, как говорят? – сказал он. – Что, если этого уголовника, брата Орехова, арестует милиция, нас всех… – Сложив пальцы решеткой, поднес к глазам. – А я не хочу. И вообще… – Вскинув голову, не мигая, уставился в глаза Пряхину. – Тебе, Гриша, говорить легко. Ты только и знаешь, что заключать договора то с одними, то с…
– Каждый делает свою работу, – жестко сказал вошедший в кабинет Семенов.
– И я не понимаю упреков в сторону других, если сам не справляешься с делом.
– По какому поводу собрались?
– По поводу Яковлевой, – вздохнул Пряхин. – Сегодня был человек из Гусь-Хрустального и сообщил, что на продажу были выставлены изделия с огранкой Яковлевой. Значит, она на кого-то работает. А он, – Григорий кивнул на понурившегося Лобова, ничего не предпринимает. Он, видите ли, боится и даже выразил желание уйти.
– Вот как, – медленно проговорил Семенов.
Лобов вскинул голову.
– Я боюсь, – пролепетал он. – Этот уголовник, которого ищут, ведь он был у нас на фабрике, в подземном цеху. И если Попадется милиции, то наверняка…
– Забудь про это, – бросил Семенов. – Мы этот вопрос обсуждали не раз.
Нам в любом случае, как бы плохо ни развивались события, опасаться нечего. Да, цеха есть, но никто из нас о них не знал. Мы занимаемся бумажной волокитой, не вникаем в производство товара. Так что…
– Но нас все равно посадят, – нервно проговорил Лобов.
– Для того, – засмеялся Семенов, – чтобы выпустить. За нами центр, а ему невыгодно, чтобы нас признали виновными, потому что в этом случае мы можем быть откровенными. И представляете, что будет с нашими московскими управленцами? – Он усмехнулся. – Так что не волнуйтесь. И давайте этой темы больше не касаться. А насчет Яковлевой нужно выяснить. И в конце концов, решите этот вопрос раз и навсегда. Или она с нами, или будем принимать другие меры, – сам того не зная, повторил он недавно сказанное Пряхиным и криво улыбнулся. – А теперь о том, что ты хочешь уйти. – Семенов похлопал вздрогнувшего Лобова по плечу. – Если торопишься умереть, то дело твое. Я могу сказать только одно… – Доставая сигареты, он снова замолчал.
У окончательно перепуганного Лобова мелко задрожал подбородок. Семенов, заметив это, с улыбкой покачал головой:
– Никогда не надо говорить об этом вслух, а в некоторых местах даже думать об этом нельзя. Если решил уйти, то делай это неожиданно. Исчезни, и все. Но жить, постоянно опасаясь… По силам тебе такое? И еще. Повторять или предупреждать я больше никого не буду. Тебя тем более. Твое счастье, что я всего лишь деловой человек, а не гангстер, как центр. А сейчас всем до свидания. – Повернувшись, шагнул к двери. Остановился и взглянул на Пряхина.
– Я не хочу больше знать, что Яковлева работает на кого-то. Или на нас, или… – Не договорив, вышел.
– Фу! – Отдуваясь, Пряхин вытер рукавом пот. – Что-то с ним не так, – тихо проговорил он. – А ты, – напустился он на Лобова, – со своим страхом вылез!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75