А то можешь угодить мне в детородный орган. А он нам с тобой еще пригодится.
Какая наглость!
– Ты, ублюдок, сейчас же перестань тыкать в меня своим… этой штукой!
– Ты крутишься, ведьма, и я не могу не двигать бедрами.
Мари замерла, сознавая, что не может с ним справиться. Он тяжело дышал, но не от усталости. Почувствовав на шее и ухе его теплое дыхание, она вздрогнула. Ее соски под его рукой затвердели.
– Тебе нужна моя помощь, хотя ты и не хочешь в этом признаться.
– Думаешь, я не в состоянии сама помыться?
– Ты минут десять чистила зубы и дважды намыливала волосы. Наверное, вымыла бы их еще раз на всякий случай, но, видно, руки устали.
– Ничего не устали! – Хотя устали. – Я в порядке.
– Да? Тогда покажи ладони.
Закатив глаза, Мари подняла руки. Услышав, как он защелкал языком, взглянула на них сама. Ногти были грязные! Ее лицо зарделось. Черт бы его побрал!
Макрив повернул ее к себе, и Мари прикрыла грудь руками. Глядя сердито в потолок, позволила ему поочередно вымыть ее ладони. Взбив пену, он тщательно отмывал от основания до кончика каждый пальчик.
Пока он обстоятельно массировал ее ладони, ее веки налились свинцом.
– У тебя очень маленькие ручки, – тихо сказал он рокочущим баритоном. – Но прелестные.
Мари с трудом подавила дрожь.
Когда он, наконец, отпустил ее, она, к своему стыду, закачалась. Когда снова открыла глаза, собирая энергию, чтобы всыпать ему, то обнаружила, что он водит когтем по известняку.
– Для чего ты это делаешь?
– Подтачиваю острые края. Дай мне еще раз свои маленькие ручки.
Он продолжил массаж, пока Мари не перестала сопротивляться. Когда он начал аккуратно чистить когтем ее ногти, она следила за его лицом. Сосредоточенно сдвинув брови, он прилежно приводил ее в порядок, как будто это было очень важно для него.
– Ну вот, – сказал Макрив, закончив. – Теперь волосы. И снова повернул ее.
Оставаясь расслабленной и послушной, она позволила ему поухаживать за собой. Втянув когти, он массировал ее голову, пока она не почувствовала, что превратилась в кисель. Наверняка у него было такое же выражение полной сосредоточенности на лице, потому что он очень хотел хорошо выполнить свою работу. Только Мари не знала почему.
Если он делал все это, чтобы помучить ее, сделать несчастной и заставить снять проклятие, то это было слишком низко с его стороны.
Но не мог же Макрив искренне считать ее своей парой. Или мог?
Глава 17
Намыливая шампунем ее длинные волосы, он заметил:
– Видишь, Марикета, все не так плохо. Если бы ты знала, что с тобой будут так обращаться, то мне, наверное, не пришлось бы тебя шантажировать.
– Ты не имел права рыться в моих вещах.
– Я предупреждал, что ты найдешь меня чересчур властным. Странно, но когда я исследовал твои вещи, у меня возникло больше вопросов, чем ответов. Для чего, например, предназначен этот пластырь в твоей сумке?
Мари пожала печами:
– Для контроля рождаемости.
– Контрацептив? – спросил он поспешно. Чертовки прелестно.
– Да, и что? – Она замерла. – Теперь ты думаешь, что я слишком доступна?
– Тебя это волнует, Марикета?
– Большинство парней моего возраста, видя татуировку на моей спине и пластырь на руке, воспринимают это как печать распутницы.
– Распутницы?.. Ясно.
– Но я не распутница.
– Конечно, нет, – согласился он, стараясь скрыть радость. – Большинство «парней твоего возраста» просто надеются на это. Хотя не знали бы, что с тобой делать, окажись ты и вправду распутницей.
– А сколько тебе лет, Макрив?
– Двенадцать столетий: хочешь – верь, хочешь – нет. Мари посмотрела на него, словно пытаясь оценить, говорит он правду или шутит.
– Великая Геката, ты реликт. Ты, случаем, не из музея сбежал? – съязвила она, когда он вопросительно вскинул брови.
Оборотень пропустил ее укол мимо ушей.
– Еще одна загадка. Я не нашел в твоей сумке бритвы, а твои ноги и подмышки – гладкие.
– Я сделала лазерную обработку, – сказала она и добавила: – Я чувствую, что ты нахмурился, Отец Время, – удивила его она, потому что он действительно нахмурился.
Больше Мари ничего не объяснила, но он ничего не упустил.
– У мужчины возникают мысли проверить, где еще ты так хорошо ухожена. – И зашептал в ухо, заставив ее вздрогнуть: – Мне не терпится тебя там снова потрогать.
– Ха! С чего ты взял, что я позволю?
– Потому что случайно узнал, что ты сладострастна. И лишил тебя твоей жалкой альтернативы. Выкинул в реку. – И добавил, когда Мари ахнула: – Потребовалась всего минута, чтобы догадаться, что это. Еще минута, чтобы убедиться, что она у тебя действительно была. Потом представить, как ты используешь ее. Все это привело меня в такое состояние, что я бежал, путаясь в собственных ногах.
– Снова хочешь меня смутить? Брось. Я не стану стыдиться, потому что такая же, как каждая вторая девушка моего возраста.
– Я не хочу, чтобы ты стыдилась. Тем более в делах такого рода. Я знаю, что очень скоро ты станешь бессмертной. И желание твое непреодолимо. На самом деле новые способы большинство женщин приводят в замешательство, – заметил он. – Нужно, чтобы твердая мужская рука вводила в секс бессмертных.
– Спорим, ты с радостью согласишься стать волонтером.
– Если потребуется… – вздохнул Макрив, придав тону удрученность. – Отклонись назад, чтобы я мог хорошенько прополоскать твои волосы.
После некоторого колебания она сделала то, о чем он просил. Он наградил ее теплой водой, которую подогрел в своей фляжке.
– О, – простонала Мари тихо, отчего пульсация в его паху усилилась.
– Ты так чутко на все реагируешь. – И, прополоскав ее волосы, добавил шепотом: – Если бы ты не была такой усталой, я бы сделал так, чтобы ты несколько раз испытала оргазм.
Мари резко выпрямилась, взмахнув мокрыми волосами.
– Этого не будет! Ты уже преподал мне урок. – И попятилась от него. – Цветы с этой розы явно облетели.
– Как это?
– Стоило забыться с тобой в поцелуе, как я оказалась запечатанной в гробнице со злобными тварями, заставлявшими меня пить кровь. Но это все ерунда. Главное, что ты для меня – дурная весть.
– За то время, что ты мне отвела, постараюсь доказать обратное.
– Каким образом? – спросила она насмешливо. – Старательно купая меня?
– Нет, хочу использовать свое неотразимое обаяние, чтобы соблазнить тебя.
– Нет у тебя никакого обаяния.
Оборотень заносчиво рассмеялся, хотя ее замечание его задело.
– Я еще и не начинал любовных игр с тобой. А теперь вернись и вымой меня.
Мари нахмурилась. Ей не нравилась игривость Макрива, потому что, черт бы его побрал, он и вправду обладал невероятным мужским обаянием.
– Раскатал губу. Я выхожу и не хочу, чтобы ты смотрел. Он нахмурил брови, выражая разочарование, будто у него без всякой на то причины забрали игрушку.
– Это самое малое, что ты можешь сделать.
Когда он все же отвернулся, Мари обнаружила, что снова глазеет на мокрую кожу и мышцы. Встряхнув головой, она торопливо вылезла из воды и, подобрав приготовленное им полотенце, прикрылась.
Опустившись на колени рядом с сумкой, порылась в ее содержимом в поисках одежды. Там у нее имелась большая футболка. Где же она? «Постой…» Она взглянула на него с подозрением. С полузакрытыми глазами он проводил дрожащей рукой по лицу.
– Ты смотрел, как я выходила, – произнесла она рассеянно, вдруг осознав, что не видит его правой руки над водой. Мышцы этой руки двигались.
– Конечно, – отозвался он беззастенчиво. – И описал бы зрелище как судьбоносное.
Мари сердито закатила глаза, раздраженная его поведением.
– Ты не забирал мою ночнушку из сумки?
– Нет. Нашел там шелковое белье и хочу, чтобы ты надела его для меня.
Бесстыжий хитрый волк.
Мари прикусила губу, изучая три шелковых гарнитура, которые он видел, возможно, щупал и бог весть что еще. «Сексуальная нимфоманка», «проститутка» и «игривая проститутка». Просто прелесть. В последний раз она покупала белье с Кэрроу.
Встав, Мари направилась к его сумке, чтобы поискать какую-нибудь просторную футболку. Вынув одну, обнаружила сложенное письмо со сломанной восковой печатью.
Проступавший сквозь бумагу почерк явно принадлежал женщине.
Что за женщина пишет ему письма? И что такого особенного в этом письме, раз он взял его с собой в путешествие?
Подумав, что он выходит, Мари закрыла сумку. И услышала за спиной, как он по-волчьи мотнул головой, стряхивая с волос воду, разбрызгивая вокруг капли.
Стоя к нему спиной, Мари завернулась в полотенце, чтобы одеться, не обнажая тела.
– Можешь больше не беспокоиться, маленькая ведьма. Я видел тебя всю.
Мари оглянулась через плечо, не зная, радоваться или огорчаться тому, что он уже натянул джинсы.
– Как это?
– Я достаточно высок и когда стоял за тобой, то видел все впереди. К тому же у меня зоркое зрение, и я хорошо вижу сквозь воду.
Она не была скромницей, и прятать тело, как краснеющая девственница, не было ее первейшей задачей.
– В таком случае… – произнесла она, выпуская из рук полотенце.
Макрив присвистнул и прорычал, когда она уже собиралась одеться:
– Ты, оказывается, не очень застенчивая? Застенчивая? «Разнузданные девушки» по сравнению с ней и ее подругами – монахини.
– Оказываю благотворительность стареющим оборотням.
Глава 18
Дерзкая пышная попка, гладкие бедра, стройная спина и талия…
Бауэн никогда в жизни не видел столь соблазнительного тела. А прожил он долгую-долгую жизнь. И понял, что прелести двадцатитрехлетней ведьмы лишили его дара речи.
А когда она наклонилась за полотенцем! Если бы он заранее не приготовился к умопомрачительному зрелищу, то, вероятно, утонул бы, оглоушенный.
Теперь, наблюдая, как она надевает свои соблазнительные шелковые трусики и лифчик, он с трудом сдержал стон и как бы, между прочим, заметил:
– Никогда не думал, что фраза «Квотеры отскакивают от ее попы» может иметь буквальное значение.
– А я не думала, что тебя волнует моя попа. Помнится, ты сказал, что я «худосочная».
– Ты то же самое сказала обо мне. Очевидно, мы оба ошибались. А попа твоя меня очень волнует. Мое восхищение тобой растет с каждой минутой.
Стрельнув в него сердитым взглядом, Мари облачилась в его рубаху и закатала рукава, потому что утонула в ней. Увидев, что она приклеила второй пластырь к внутренней части локтя, Макрив нахмурился. Если бы знал раньше, для чего нужна эта штука, то выбросил бы немедленно.
Контрацептив. Но проклятая штуковина его манила.
Подложив еще несколько дров в огонь, он присел у костра на подстилку и позвал Мари:
– Иди сюда, маленькая ведьма, я просушу твои волосы.
– Я и сама могу.
– Это часть сделки, на которую ты согласилась.
Со вздохом Мари к нему подсела. Снаружи снова пошел дождь, барабаня по широким листьям. Внутри потрескивал огонь, отражаясь золотыми отблесками в ее рыжих полосах. Пропуская их сквозь пальцы, он завивал локоны и крупные кудри. Теперь, когда он искупал ее, от ее кожи и полос исходил восхитительный запах, переполнявший его органы чувств.
Конечно, она могла сделать это и сама, но ему не хотелось отказывать себе в таком удовольствии. Оно снимало напряжение и тоску. По крайней мере, он больше не страдал от гнетущей потребности найти способ вернуть свою подругу.
Бауэн почувствовал, что его веки отяжелели, и не столько от желания, сколько от удовлетворения. Он почти забыл, что значит испытывать довольство. Потребность обладать ею оставалась, но и от этого он получал удовольствие. Уж лучше терпеть неудовлетворенное желание, чем мучиться от одолевавшей его столько лет безнадежности.
Бауэн обнаружил, что может отбросить свои отговорки и просто наслаждаться комфортом. Ему было так хорошо, что он не поверил своим глазам, когда увидел катящиеся по ее лицу слезы.
– Марикета, отчего ты плачешь? Она вытерла щеки.
– Я твой враг. Ты должен радоваться, видя, что я несчастна.
– Должен, но не радуюсь. – Она… несчастна? Он напряг мысли, раздумывая, чего ей не хватает. Ему казалось, что у них наметился некоторый прогресс. – Что тебе нужно, чтобы не чувствовать себя несчастной?
Мари резко качнулась от него. Он едва успел разжать пальцы, чтобы не дернуть ее за волосы.
– Я не могу! Эта нежность с твоей стороны… Ты меня смущаешь. Я так устала и так ненавижу тебя.
Слезы продолжали катиться по ее лицу.
– Черт тебя побери, Марикета. Прекрати реветь.
Она приподнялась на коленях и толкнула его в плечо. Выражение ее лица сказало, что это принесло ей облегчение, и она снова толкнула его, потом еще раз и еще.
– Ты бросил меня там! – Он прищурился, принимая удары, но останавливать ее не стал. – И единственная причина, по которой вернулся, – чтобы выздороветь.
– Если бы мне пришлось заново пережить ту ночь, я бы поступил иначе.
Наконец потратив все силы, Мари нанесла последний, наименее чувствительный удар и тяжело опустилась на пятую точку.
– Ты просто… бросил меня, – заключила она ошеломленно.
Ведьма имела характер. Она не постеснялась пустить в ход силу – его шея все еще болела от ее безумной атаки. И все же что послужило причиной шока, когда упал запирающий вход камень, – безысходность положения или то, что в это положение поставил ее он?
– Разве не ты говорила, что не стоит жаловаться, потому что это соревнование? Ты сказала, что все справедливо.
– Справедливо. Только я не желаю, чтобы меня соблазнял человек, причинивший мне зло. Ты заточил меня в гробнице, глядя мне в глаза. Обрек меня на страдания. Неужели думаешь, что я захочу просыпаться рядом с тобой? Или видеть, как ты смотришь на меня во время секса? – Она прижала ко лбу ладонь и, по-видимому, из-за усталости уже не контролировала себя: – Я думала, что ты другой.
– То, что я сделал с тобой, тяжелым камнем лежит на моей совести. Пусть тебя успокоит то, что твоя магия, хотя и слабеющая, серьезно поразила меня. – Он глубоко вздохнул. – Соревнуясь за первенство с вампиром и валькирией, я шел по минному полю. Этот чертов вампир сделал так, чтобы мина разорвалась у меня под ногами. Я потерял глаз, мне разворотило половину лица. Шрапнель изрезала все тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34