– О'кей, Билл.
– Нет, нет – это звучит чересчур фамильярно, если ты будешь называть Вильяма Биллом. Впрочем, после того как мы сойдемся поближе... скажем, вместе примем душ или побултыхаемся в этой бурлящей ванне...
Она одарила меня шаловливым взглядом.
– Ну, конечно, мистер Вильямс. Только не раньше, чем вы отгоните наш «мерседес». Или «роллс»? А может, «порш»?
– Хорошо, дорогая. Я отгоню все три. Или, может быть, один все же оставить?
– Да нет, сегодня, пожалуй, воспользуемся нашим личным самолетом.
– Ах, да. Хорошо, пойду припаркую его. А тем временем ты, детка, припаркуй свое роскошное тело на это недостойное тебя ложе. Когда вернусь, буду бдительно стеречь твой сон, как верный рыцарь Вилли.
Она выжидательно подняла ко мне лицо, потом, не дождавшись, положила восхитительные руки мне на плечи и легонько поцеловала в подбородок, и я пожалел, что не успел побриться и принять душ. Потом, плюнув на подобные мелочи, я импульсивно притянул ее к себе. Она не оттолкнула меня, наоборот, уютно устроилась на моей груди, как будто это было для нее самым обычным жестом. Я с наслаждением подержал ее в своих объятиях, ощущая обволакивающую теплоту ее тела, благоухание роскошных волос. С сожалением отпустил и вышел в Долину Солнца. В темноту и неизвестность.

* * *

На самые неотложные дела у меня ушел час. Я оставил «лазер» в двух кварталах от конторы по прокату автомобилей на Сороковой улице в Финиксе. Просто бросил ее, положив ключ зажигания под ножной коврик рулевого отсека. Протопал километра полтора до другой прокатной конторы «Херц», адрес которой нашел в справочнике ближайшей телефонной будки, и ангажировал там темно-синий «меркурий-капри». Во второй раз за ночь мне пришлось предъявить водительское удостоверение и кредитную карточку на свое имя. Хотя никто, за исключением нескольких уголовных типов, двое из которых наверняка сейчас испытывали сильнейшую головную боль, не должен был пока разыскивать бравого сыщика Шелла Скотта. Я чувствовал себя крайне неуютно, оставляя такой бумажный след.
Когда я вошел в номер виллы 333, свет везде был потушен, за исключением настольной лампы в спальне наверху.
Спри безмятежно спала в кровати. Ее прелестное лицо без косметики раскраснелось, она еще больше стала похожа на маленькую девочку, не ведавшую страхов и забот, которые таил в себе враждебный окружающий мир. Видно, перед тем как заснуть, она ворочалась, так как салатовая простыня сползла до пояса. На ней была простая ночная рубашка, прикрывавшая все, что необходимо прикрыть. Она была тонкая, кружевная, в меру просвечивающаяся. Я нахально уставился на ее несравненные упругие груди с четко отпечатавшимися под натянутой тканью пуговками сосков, и поверьте, в этот момент меня интересовали вовсе не родимые пятна.
Я осторожно подтянул простыню ей под подбородок. Сейчас она смотрелась лет на шестнадцать. Все равно маловато для серьезных намерений.
Я вздохнул и отошел. Сбросил куртку и туфли, подтянул кресло поближе к кровати, положил револьвер на полированную тумбочку, выключил свет и уселся в кресло охранять свою Спящую Красавицу.
Спри, должно быть, услышала мои манипуляции. Или почувствовала, или они ей пригрезились. Она тихо прошептала во сне: «Шел-л-л...»
Я наклонился к ней и успокаивающе погладил ее округлое плечо. Она нащупала в темноте мою руку, проворковала или промурлыкала что-то неразборчивое, заканчивающееся на мерное «пф-ф-ф». Я нежно взял ее руку в свою грубую лапищу и держал ее, как птичку, боясь, что она от меня упорхнет.
Не упорхнула. До самого утра.

Глава 11

Утро.
Я просыпался медленно, тяжело, как доисторическое животное, освобождающееся от липкого болота сна, длившегося миллионы лет. В затуманенное сознание проникали звуки легкого движения, к которым присоединялось мелодичное пение сирен. Опять мне снятся женщины.
Я неудобно повернулся и наткнулся на что-то твердое. Левое плечо горело, рука занемела и не слушалась. Голова тупо болела, налитая свинцом. Вроде вчера не пил... Открыв глаза, я увидел, что раненое плечо уткнулось в ручку кресла, в котором я вчера заснул в позе летчика, приготовившегося к катапультированию. Воспоминания вчерашнего дня и осознание реальности возвращались нехотя, лениво. Точно где-то тихонько напевала женщина. Спри. Через минуту или две я услышал, как она поднимается по лестнице. В двери спальни просунулась радостно улыбающаяся мордашка.
– Привет, старина, – весело пропела Спри. – Вставай и проглоти что-нибудь. Доброе утро.
– Ни слова больше! – свирепо простонал я.
– Ой! Я совсем забыла. Молчу.
Я с усилием поднялся и шатаясь побрел в ванную. Принял душ, стараясь не мочить повязку, побрился, оделся, пригладил непокорный ежик, расчесал брови. Потом спустился вниз и присоединился к Спри, поджидавшей меня в маленьком обеденном алькове. Сел напротив нее за небольшой квадратный стол.
– Доброе утро, фея утренней зари.
– Добро пожаловать в этот мир. Я уже час как встала. Есть хочешь?
– Не-а.
Я заметил тележку на колесиках, на которой стоял поднос со стаканами, тарелками и серебряными столовыми приборами. Проследив за моим взглядом, она сообщила:
– Я уже позавтракала. Вызвала обслугу и поела. Не хотела тебя будить.
Я уже почти проснулся, во всяком случае достаточно для того, чтобы вспомнить, где мы и почему.
– Не думаю, что это была самая удачная идея. Вызывать прислугу, я имею в виду. Мы же в бегах, и ты должна стать невидимкой, недосягаемой, как Рапунцель в своем замке...
– Шелл, тебе не кажется, что еще рановато для поэзии, хоть я и проснулась час назад. И потом, я попросила официанта оставить тележку с завтраком около двери номера, и забрала ее лишь после того, как он скрылся из виду.
– А вот это очень предусмотрительно с твоей стороны. Надеюсь, он не протянул руку за чаевыми из-за угла.
– Нет, естественно. Во всяком случае, я никого не заметила. Так что, мистер Вильямс, не забудь прибавить чаевые, когда будешь оплачивать чек на завтрак.
– Не забуду. Я ему подарю даже мою выходную шляпу. Так говоришь, обслуживание здесь на высоте? А как насчет кофе? Надеюсь, съедобный?
– Мне понравился. Сейчас я позвоню и закажу для тебя отличный завтрак. Как ты относишься к яйцам?
– Крайне отрицательно! Кофе, один только кофе, и ничего кроме кофе.
– Но, Шелл, ты должен хорошо есть. Такой крупный мужчина, как ты...
«Ну вот, опять начинается старая песня», – уныло подумал я. Сопротивление бесполезно. Она тоже женщина, хотя и божественная. А все они просто зациклены на том, что мужчине необходимо поесть после проведенной с ними наедине ночи, даже такой целомудренной, как прошедшая.
Спри продолжала распинаться о пользе протеинов, карбогидратов, минералов и витаминов.
– Только кофе. Большую чашку, а лучше две, – упрямо перебил я ее, но, заметив ее укоряющий взгляд, не устоял и добавил: – Ну, может быть, еще кусочек тоста, и больше, чтоб я не слышал о...
– Пшеничного, ржаного, белого, поджаренного... какого тоста?
– Подгорелого.
Она склонила головку набок, потом на другой и проговорила с долготерпением сестры-сиделки у постели капризного тяжелобольного:
– Н... да... утром с тобой не посмеешься...
– И не пытайся. Я всегда такой, пока не проснусь окончательно.
Она вздохнула и сняла трубку. Вскоре прибыл кофе и один маленький тостик. Подгорелый. Все-таки Реджистри – классный курорт. Спри тоже выпила чашечку кофе со мной. Я же опростал три и съел очень даже вкусный тост. После этого мир снова расцвел для меня всеми красками.
Приканчивая последнюю чашку крепкого ароматного напитка, я пролистал телефонный справочник Скоттсдейла и Финикса. Никакого доктора Симпсона не было и в помине, поэтому я позвонил в Медицинское общество округа Марикопа и в Аризонскую государственную медицинскую ассоциацию, но ни в одном из этих заведений имя такого доктора, как я и подозревал, не числилось. Мне не оставалось ничего другого, как только отложить в памяти его круглое жирное розовое лицо, лысый череп, тяжелый подбородок и золотое пенсне. А еще тот факт, что у него был «линкольн-седан» черного цвета.
В обоих справочниках не числилась также ни Кей Дарк, ни Кей Денвер, но зато был указан адрес «Экспозе Инк» по Хайден-роуд, который уже был зафиксирован в моей записной книжке.
Раз уж я засел за телефон, я решил позвонить репортеру финансово-экономического отдела «Финикс Газетт», с которым свел дружбу во время моего первого посещения этих мест, когда раскручивал дело о махинациях одной мафиозной группы высокопоставленных чиновников и бизнесменов, орудовавших в рамках подрядно-строительного проекта с громким названием «Санрайз-Вилла».
Согласно полученным от него данным, «Экспозе» являлось ежемесячным изданием, специализировавшимся на сборе и публикации «внутренней, эксклюзивной» информации об аферах, махинациях, подлогах и прочих надувательствах в сфере бизнеса, а также в противовес этому печатавшей положительные материалы о флагманах честного частного предпринимательства, если таковые вообще существуют в природе, в чем я сильно сомневаюсь. Таким образом, этот ежемесячник время от времени делал скрытую рекламу одним предпринимателям, но большей частью выворачивал наизнанку других, показывал обществу их неприглядное истинное лицо.
Редакция «Экспозе», выходившего уже три года, располагалась в Скоттсдейле. Первый год усилия журнала концентрировались главным образом на изнаночной стороне деятельности большого бизнеса в штате Аризона, но в последующем приняла общенациональный масштаб. Журнал был очень дорогой – три сотни долларов в год – и распространялся исключительно по подписке. Словом, по утверждению моего друга из «Газетт», журнал «Экспозе» являлся солидным законным, высокопрофессиональным, заслуживающим доверия изданием, стоящим на защите интересов общества.
– Я лично знаком со Стивом Уистлером, главным редактором «Экспозе», – добавил мой друг-редактор. – Это самый в высшей степени порядочный и высокопрофессиональный журналист. И он не боится нажить себе врагов, которых у него хватает.
– Неудивительно, – поддакнул я. – Значит, его информации можно доверять? Это не обычная газетная стряпня?
– О, нет! Эти ребята чертовски хорошо работают. Ты же знаешь, что у нашей аризонской «Газетт» великолепные источники информации. Но пару раз в год Уистлер публикует такие сенсационные материалы, о существовании которых мы и не подозревали. У них широкая сеть информаторов, классных журналистов не только здесь, в Долине, но и в других штатах. Судя по материалам, которые они откапывают, у них наверняка есть надежные каналы в сети организованной преступности. Подозреваю, они внедрили туда пару своих людей.
– Все это... очень интересно, – произнес я врастяжку. – У тебя есть что-нибудь, подтверждающее твои подозрения?
– Нет, конкретных фактов нет, но таково мнение нашего редактора колонки экономических новостей, который, уж поверь, может читать между строк публикаций «Экспозе». Они иной раз выдают такой материал, что мы только облизываемся, а ты знаешь, что мы далеко не дилетанты. Приходится лишь гадать, как это им удается.
– Н... да... это наталкивает на определенные мысли, – согласился я. – Положим, их публикация рубит под корень какую-либо нечистоплотную компанию. Ее акции, естественно, резко падают, и любой, знающий об этом заранее, может сорвать куш, успев толкнуть свои акции. Или же наоборот, они делают благосклонную рекламу хорошей, по их мнению, компании, приобретя предварительно ее акции, обреченные на взлет после появления их статьи... и получает свою долю прибыли. Сотрудники «Экспозе» подобное не практикуют?
– Пока таких грехов за ними не водилось. Впрочем, кто знает?
– Против них выдвигались судебные иски?
– Они не успевают от них отбиваться. Половину времени проводят в судах и, как правило, выигрывают дела. Сам понимаешь, публично назвать мошенника мошенником – это очень рискованное предприятие. Можно здорово влететь, если не иметь подтверждающих бумаг. А они их, как правило, имеют и выигрывают процесс за процессом. Будь я одним из них, то не ломал бы голову над тем, как выиграть процесс, а больше думал о том, как бы сохранить саму голову. Рисковые ребята, скажу тебе...
Я задумчиво положил трубку, достал из кармана права Клода Романеля и вновь уселся за квадратный стол. Мой знакомый репортер, с которым я только что говорил, не смог сообщить что-либо новое о Романеле или Фредерике Китсе, хотя и слышал о том, что Романеля подстрелили на прошлой неделе. Было ясно, что он еще не знал, что Китса кто-то застрелил прошлой ночью. Я аккуратно вытащил фото Китса из водительского удостоверения Романеля. Оно было наспех приклеено казеиновым клеем, и я без труда соскоблил ногтем его остатки с пластиковой карточки.
Наконец я мог рассмотреть его подлинное лицо. Романель выглядел моложе своих 58 или 99 лет. Высокий лоб интеллектуала, клиновидное лицо, сужающееся книзу. Густые черные сросшиеся брови над огромными темно-карими пронизывающими глазами, такими же большими, как у Спри.
В его лице действительно было что-то дьявольское, но выглядел он вовсе неплохо. Во всяком случае, нисколько не был похож на покойного Китса, когда я сравнил две фотографии, положив их рядом.
Я передал пластиковую карточку через стол Спри и сказал:
– Водительские права Клода Романеля. Я нашел их в бумажнике человека, выдававшего себя за твоего отца. Посмотри, как на самом деле выглядит Клод Романель.
Она долго изучала фотографию.
– Он намного приятнее того ужасного человека, который чуть тебя не застрелил, – наконец заключила она. Потом мягко добавила: «Интересно, жив ли он еще...»
– Надеюсь, что жив. Даже почти уверен. Не спрашивай почему. Я и сам еще не собрал целостную картину, не хватает ряда фрагментов. Но сегодня я сделаю все возможное, чтобы разыскать его.
– У тебя есть какие-нибудь идеи, где он может быть? С чего ты собираешься начать его поиски?
– Ну, есть парочка идеек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51