И каждая из них молода, грациозна, чувственна, каждая – хрупкий цветок, помещенный в самые орошаемые сады Аллаха, чтобы благоухать там. Они полностью расцвели, они стройны и гибки, как нежные травы, колеблемые дуновением ветра...
– Шейх, оставим это...
– Белейшими песками Лакашами, да, песками, и жар этих песков не более пламенен, чем уста моей Зизик, или Виздраили, или Моне-ши... Шерешим, Якимы и Разаженлах с глазами, как у пугливой лани... Их груди налиты соками жизни и тяжки, как те сладостные плоды, которые гнут к земле ветви благоуханных садов...
– Прекратим это, Шейх, – сказал я, изнемогая. – Я никогда раньше не бил по зубам шейхов, не хочу учиться этому и теперь. Успокойтесь... ну?
– Успокоиться... да, стать спокойным, умерить свой пыл, почувствовать, как овевает прохлада ночи бедра... прохлада... бедра... ах! Да, сэр, вы мне кажетесь человеком, способным на насилие.
– Не только кажусь, Шейх, – улыбнулся я.
Он замолчал. Но в черных пронзительных глазах я углядел – ведь на то я и детектив, правда, это была чистая случайность, – да, углядел в них пляшущие огоньки восторга, дикого веселья, а возможно, и садизма.
– Для человека, который видит меня в первый раз, – сказал я, – вы довольно быстро уловили, в чем моя слабость.
– Признаюсь, мистер Скотт. Мисс Лэйн информировала меня не только о том, что вы могли бы очень скоро избавить меня от внезапного затруднения. Она намекнула мне и на то, что почти наверняка вызовет ваш живейший интерес. Ваш пламенный интерес! Впрочем, она облекла свою мысль не совсем в такие слова.
– Не сомневаюсь. И, однако, снова Сайнара, да? В этом есть что-то странное и подозрительное.
– Я убежден, мистер Скотт, что мне удастся избежать разглашения некоторых своих тайн. Но я понимаю, что должен предоставить вам кое-какие дополнительные разъяснения. Уверяю вас, сэр, немедленное возвращение и безопасность моего гарема, – на этот раз он произнес это слово более гортанно, – для меня вопрос первостепенной важности. А может быть, и для всей моей страны, Кардизазана. Вам, безусловно, известно, где она располагается?
– Понятия не имею.
– На берегу Персидского залива... Значит, если не ошибаюсь, вы были бы не прочь заняться делом, о котором я вам только что сообщил, если бы не испытывали моральной ответственности перед другим клиентом. Не так ли?
– Да, так.
– Ну а если я смогу доказать, что мои затруднения тесно связаны с вашим нынешним делом? И что вы, вероятно, сможете заняться моим затруднением, не жертвуя своей честью? Как тогда?
– Тогда – возможно. Да, думаю, что возможно. Если я правильно понял то, что вы сказали.
– В таком случае, мистер Скотт, вы могли бы по-прежнему уделять все свое внимание тем, кто вас нанял, а попутно разыскивать мой пропавший гарем. Действуя таким образом, появляется надежда не только удовлетворить вашего работодателя, но и получить шесть мешочков золота для себя.
– У вас есть дар убеждать, Шейх. Но вы не все мне рассказали. Осталась одна неясность, одно большое «Если», и оно застит мне свет.
– Попытаюсь разъяснить. Мне известно, какое дело вы сейчас ведете, я даже знаю ваших клиентов. Во-первых, мистер Уилфер.
– Джиппи?
– Да, думаю, это Джиппи.
– Вы знаете, что в него стреляли, что его ранили и сейчас он в больнице?
– Стреляли? – Брови поднялись, черные глаза расширились и стали ярче. – Пулями?
Я улыбнулся.
– В нашей стране нет другого способа стрелять в людей и ранить их. Если только вы не имеете в виду уколы пенициллина.
В его глазах снова заплясали веселые огоньки. Но потом он нахмурился.
– Стало быть, все намного хуже, чем даже я опасался. Во-вторых, сэр, я знаю миссис Уилфер.
– Одри?
– Я знаю и о нефтяных скважинах, и особенно об одной маленькой нефтяной скважине. И о мистере Трапмэне, и о мистере Моррейне. Да и про все остальное – тоже.
– Неужели и это вам сообщила Сайнара Лэйн?
– Только кое-что. Многое, даже большую часть я знал раньше.
– Как вы познакомились с Сайнарой? Если вы действительно шейх, с походным гаремом из шести жен...
– Со всей серьезностью уверяю вас, мистер Скотт, что я шейх, Шейх Файзули.
И вновь из уст его полилась сладкозвучная невнятица, чрезвычайно похожая на то, что я уже слышал раньше.
– Собственно говоря, я – султан, абсолютный и самодержавный повелитель Кардизазана. Моя страна – член Организации Объединенных Наций. – Он назвал имя представителя и продолжал: – Вы можете с ним связаться, если желаете, позвоните по... я дам номера всех его телефонов позже. Или можете справиться в вашем министерстве иностранных дел. Или в вашем министерстве торговли. Или у самых крупных ваших деловых людей. У президента, наконец, если всего этого мало. Я подожду, пока вы будете наводить обо мне справки.
– Как я могу спрашивать о вас, если не умею ничего этого выговорить? Ни вашего имени, ни названия вашей земли обетованной? Ладно, проехали, Шейх. Допустим, я вам верю. Что дальше?
– А дальше...
Файзули обладал удивительным даром убеждения, что, я полагаю, свойственно мужчине, имеющему целые штабеля гибких и полногрудых жен и кучи мешков с золотом. Наконец он сказал:
– Право же, сэр, даже если вы считаете, что должны пренебречь всем, что я сказал, вы не должны думать, что оказались в тупике. Что на пути к выполнению вашего настоящего дела встало препятствие. Подумайте: я нашел вас здесь, в вашем доме. Но вы мечетесь, снедаемые сыскной лихорадкой, собирая улики? Или я не прав?
– Да, вы правы. Готов с вами согласиться, Шейх.
– Разве вы собирались сейчас же, сию секунду произвести расследование, невероятное по своему блеску и значению и чрезвычайно спешное?
– Я любовался рыбками.
– Любовались? Вы смотрели на них... А что они делали?
– Ну просто, знаете ли, плавали...
– Невероятно. Так почему бы не уделить и мне пару часов? Мисс Сайнара Лэйн убедила меня, что вы можете быстро разыскать моих жен, почти тотчас же. Она сказала, что среди ваших многочисленных талантов имеется один уникальный: вам особенно хорошо удается находить жен. В этом случае, сказала она, вы беретесь... нет, хватаетесь за дело с потрясающей энергией, и практически моментально добиваетесь. Она сказала, что вы неподражаемы в своем деле.
– Да, я единственный. Но откуда, черт возьми, Сайнаре знать обо всем этом? Я только вчера познакомился с этой головокружительной крошкой.
– Это не важно. Она узнала обо всем из вашего рождества.
– Какое отношение имеет к этому рождество?
– Ваше рождество... ах, простите, день вашего рождения! Я сам пока с трудом разбираюсь в этой науке.
– Так, стало быть, вы говорите о моем гороскопе? Обо всех этих дурацких кружках, закорючках и загогулинах, которые она там начертила?
– Да, именно. Начертила и говорила множество прекрасных слов. Что вы замечательный детектив, что у вас огромная работоспособность и целеустремленность, и еще многое другое, правда, это другое вовсе не показалось мне таким уж замечательным. Признаться, кое в чем я оказался разочарован...
Он нахмурился и пожевал губами.
– Увы, Шейх, не вы первый. Но, действительно, я сейчас в тупике. И не в восторге от самого себя. Собственно, я зашел к себе, чтобы немного подумать, поглядеть, как плавают рыбки, а там, может быть, решить, что делать дальше. Возможно, я провел бы за этим занятием час. Поэтому, вероятно, есть смысл в том, чтобы этот самый час ушел и на ваши проблемы.
– Так вы займетесь поисками? – Он заметно приободрился. – Вы найдете мой гарем?
– Точнее говоря, сделаю попытку. Найти? Только если повезет или случится какое-нибудь чудо... Да, чудо! Откровенно говоря, Шейх, правда в том, что я никогда бы не простил себе, если бы не воспользовался вашим предложением. Ведь это единственный в своем роде случай. Случай, который скорее всего никогда не повторится. Я презирал бы себя, если не сделал хотя бы крошечной попытки оглядеться, пошарить вокруг да около... Но, позвольте, ваше величество, один вопрос. Вы одеты в деловой костюм и не отличаетесь от других ребят, которые ходят по здешним улицам. А как насчет ваших жен? Они тоже одеты, как местные жительницы, во что-нибудь, так сказать, ненавязчивое, не бросающееся в глаза?
– Нет, только мне позволительно одеваться на европейский лад. Женщины же, все шестеро, одеты так, как подобает по обычаям нашего народа. В «гхазики» и «шуп-шупы». Лишь две из них носят покрывала, наполовину скрывающие их прекрасные лица. В моей стране женщина вольна в выборе – носить или не носить покрывало, и каждая делает этот выбор сама, сообразно своему вкусу. Носить или не носить его – в этом есть сладостный соблазн, вызов. Как обнаженность округлых щек, как нагота теплых уст...
– Опять вы за свое! – вскочил я, обрывая его, но невольно прислушиваясь, какое эхо будят во мне его слова.
– Ну если они выглядят так, то это уже другое дело, хоть не придется искать иголку в стоге сена. Меня удивляет, что всю эту орду еще не показали по телевидению.
– Иголку? Орду? Что такое «орду»?
– Не важно. Важно, что я никак не уловлю суть дела. И лучше бы вам рассказать, как же все это случилось, с самого начала. Итак, вы просто глазели по сторонам, а потом хватились, что чего-то недостает, так? Но как такое возможно – потерять целый гарем, одетый в «гхазики» и «шуп-шупы», здесь, в Южной Калифорнии?
Прежде чем ответить, Шейх Файзули попросил разрешения воспользоваться одним из моих телефонов. Позвонил в отель на бульваре Уилшир. Поговорил (разговор был кратким) и повесил трубку. Опускаясь на диван, сказал:
– Мой созревший для брачного ложа, чувственно благоуханный, полно...
– Шейх, вы опять за свое?!
– ...грудый гарем все еще не найден. Он потерян! Похищен! Конечна, у меня нет улик, нет ни единой зацепки...
– Но, может быть, Шейх, есть какие-нибудь подозрения? Вы на кого-нибудь грешите?
– Я поведаю, как это все началось. Сегодня утром мы вылетели из аэропорта в Аздраке. На двух моих реактивных самолетах. В первом был я и еще один человек, мой телохранитель. Во втором, как и положено, шесть моих жен. Мы приземлились в Лос-анджелесском международном аэропорте около десяти утра. Нас, как и было условлено, ждали два лимузина.
– Лимузины? Откуда? Чьи лимузины?
– Они были присланы отелем «Касакасбах» (Я знал это место в Беверли-Хиллз – у них было именно такое представление об арабско-марокканской экзотике) с бульвара Уилшир, потому что там я снял верхний этаж и пентхауз.
– То есть практически два этажа... Два этажа. Два лимузина. Два реактивных самолета и шесть жен... Да, Шейх, вы умеете жить. Должен это признать.
– Что верно, то верно. Лучше много, чем ничего.
– Итак, всего по паре. Нет, не всего, если учесть, что жен шесть... Шейх, вы не будете возражать, если я спрошу, сколько всего жен в вашем гареме? Иными словами, каково их общее количество, если произвести сложение?
– Сорок семь, – сказал он, потом внезапно замолчал и нахмурился. – Плюс шесть пропавших. Значит, пятьдесят три.
Он уставился невидящим взором в потолок.
– Но там, дома, да... их сорок семь. Сейчас сорок семь, если считать только тех, что остались там. Если же с этими шестью, получается пятьдесят три. А было пятьдесят пять.
– Достаточно, чтобы запутаться любому, – посочувствовал я. – Так или иначе, пропало сразу шесть. Если будет продолжаться в том же духе, вы окажетесь на мели, Шейх. Впрочем, кто-то эту мель может принять просто за маленькую отмель...
– Вы хотите услышать, как произошло несчастье?
– Несчастье? О да. Я на минуту забыл об этом. Конечно, продолжайте. Последнее, что я помню из вашего рассказа, это то, что вы сняли в отеле два этажа.
– Истинная правда. Самый верхний, который называется «пентхауз», и тот, что под ним. Увы! Нижний этаж, предназначенный для моих жен, так и остался пустым. Ах! Даже прекрасная Разаженлах с устами, как увлажненные росой бутоны, раскрывающимися навстречу... с глазами, подобными пламени...
– Да, и невероятной величины коленями. Шейх, может быть, эти малышки запаниковали и улетели обратно к евнухам?
– В аэропорте я со своим телохранителем сел в один лимузин, а мои жены – в другой, который должен был следовать за нами. Прибыв в отель, я долго ждал и не мог дождаться своих прекрасных розовогубых...
– Да, да! – перебил я его поспешно.
– Я ждал напрасно. Они не прибыли.
– А как насчет второго лимузина? Он тоже исчез вместе с женами?
– Да, как выяснилось. Были сделаны запросы... Моим телохранителем Харимом Бабуллахом.
– Бабуллах. Готов поспорить, это здоровый парень. Как бык.
– Как слон. Да, он просто великан. Ноги, как каменные столбы, руки мощные, как слоновий хобот. Грудь его обширна, как арнкукубуки богини Шакимуккмак, чей торс описан на десяти страницах Священной книги «Нукник»...
– Ни слова больше! Я запомню Бабуллаха.
– Сегодня Бабуллах повержен в печаль. Он заточил себя в покоях и рыдает. Потому что он больше чем телохранитель. Его обязанность – следить за тем, чтобы мои жены не испытывали никакой беды или скуки.
– Держу пари, что он в этом преуспевает. Или... преуспевал?
– Видите ли, высочайший долг и главная обязанность Бабуллаха – это предотвращать то, чего сегодня он не предотвратил. Теперь его могучее тело сотрясается от страха, дрожит, как желе, он ожидает кары. И, поверьте, для этого у него достаточно оснований.
– С этим нельзя не согласиться. Кто-нибудь может дать ему жестокий подзатыльник, да? Что-нибудь в этом роде?
– С ним может случиться и кое-что похуже.
– Прекрасно. Я это запомню... Ну, так на чем мы остановились? На том, что Харим Бабуллах сделал запросы. Где же он их сделал?
– В отеле. В агентстве, сдающем напрокат лимузины. Это были большие черные «линкольн-континентали». У меня в гаражах есть несколько таких. Выяснилось, что в аэропорте из двух ожидавших нас лимузинов только один принадлежал этому агентству. Второй подменили, когда подлинный был выведен из строя – его шины кто-то проткнул. Прошло целых полчаса, пока удалось его починить. Этого времени вполне хватило, чтобы какой-то злоумышленник подогнал к аэропорту такой же точно «линкольн-континенталь», усадил в него всех моих жен и исчез вместе с ними!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36