— Пытаюсь выяснить, почему граф дю Маршан так жаждал заполучить эту вещицу, что похитил моего ребенка.
— Ты не понимаешь, — сказала она, почти физически ощущая, как тиканье часов отсчитывает время. — Если Маргарет у него, ему наплевать, что случится с ней.
Руки Дугласа замерли, и он поднял взгляд на Жанну.
— Кому, по-твоему, было нужно, чтобы она умерла, только появившись на свет? Кто, по-твоему, велел Жюстине убить мое дитя?
Секунду Дуглас молчал, затем опустил глаза и с большим ожесточением, чем требовалось, принялся за медальон.
Заинтригованная, Жанна подошла ближе. Крышка медленно поддалась и наконец открылась, явив их взору сложенную ткань.
Дуглас протянул ей медальон:
— Пора узнать, что оставила тебе твоя мать.
Жанна развернула пожелтевший от времени лоскуток и потрясение уставилась на драгоценный камень, лежащий у нее ладони.
— Что это?
Она протянула руку, чтобы он мог лучше видеть.
— Рубин Сомервилей, — медленно произнесла она. — Мама показывала его мне, когда я была совсем маленькой. — Рубин в форме сердца имел глубокий темно-красный оттенок, напоминавший цвет крови. В детстве Жанна была очарована камнем и его историей. Женщины из рода Сомервилей хранили рубин, чтобы передать его своим дочерям, и Жанна знала, что унаследует его так же, как и ее мать в свое время. — Я думала, он пропал, как и все остальное в Волане. — Она невесело улыбнулась. — По крайней мере теперь я знаю, зачем ему понадобился медальон.
— Я полагал, что он достаточно богат.
— Гордыня отца не знала пределов, — заметила Жанна. — Все, что окружало его, должно было являть собой верх совершенства, начиная от лошадей и кончая убранством дома.
— Даже его дочь?
Жанна взглянула на Дугласа, удивляясь его проницательности.
— Даже его дочь, — признала она. — Но в последние годы ему пришлось туго, особенно после потери Волана.
Вручив ему камень, она закрыла медальон и снова надела на шею.
— Я заплатила за него слишком высокую цену. Если бы я отдала его отцу, он не похитил бы Маргарет.
— Я тоже далеко не бедняк, Жанна, — возразил Дуглас. — Маргарет могли похитить из-за меня.
Он явно пытался успокоить ее, но Жанна не могла избавиться от тягостного предчувствия. Оно стало ее частью, как дыхание или биение сердца. Она знала, на что способен ее отец и как далеко он может зайти, чтобы достигнуть своей цели.
— Это он, — уверенно заявила Жанна.
Дуглас положил рубин на полированную поверхность письменного стола.
— В таком случае я найду его.
Жанна кивнула и подошла к окну, глядя вдаль сквозь пелену слез.
— Мне страшно, — сказала она.
— Мне тоже, — мягко отозвался он, остановившись рядом и положив ладонь ей на плечо.
С минуту они молчали, связанные общей бедой, затем Жанна повернулась.
— Что же теперь будет? — спросила она, смахнув рукой слезы.
— Нужно заручиться помощью, — ответил Дуглас. — Эдинбург — большой город, и мне потребуются люди, чтобы разыскать Маргарет.
— Я пойду с тобой.
— Нет, — сказал он. — Ты нужна здесь.
— Об этом не может быть и речи.
— А что, если поступят какие-нибудь известия? Один из родителей должен быть здесь.
Жанна неохотно кивнула.
Глава 31
— Что ты собираешься делать?
— Поеду на склад, — сказал Дуглас. — У меня семьдесят служащих, надо подключить их к поискам Маргарет.
— Почему люди объединяются перед лицом несчастья, Дуглас? — Она говорила медленно, словно каждое слово давалось ей с трудом. — Потому что беда сплачивает? И им становится легче, когда кто-то разделяет их страдания?
— Она покачала головой.
Дуглас взял ее за руку и проводил к креслу у камина.
Ее пальцы были холодны как лед. Надо развести огонь, хоть сейчас и лето, решил он. Тепло разгонит уныние.
— Мы найдем ее, Жанна.
— Да.
Она села, прямая, как вдовствующая императрица, правда, слишком молодая, чтобы полностью соответствовать этому образу. В ее глазах было нечто говорившее о жизненном опыте, что роднило ее с женщинами, спасенными из Франции Хэмишем и Мэри. Она выглядела потерянной и напряженной, очевидно, не разделяя его оптимизм, но отказывалась сдаваться.
И все же Жанна была самой сильной личностью из всех, кого он знал. Пальцы ее были крепко сцеплены на коленях, чтобы сдержать дрожь, губы плотно сжаты. Но она не могла скрыть выражения глаз, в которых притаился страх.
— Пожалуйста, Дуглас, найди ее, — едва слышно промолвила Жанна. Ее губы едва шевелились, серые глаза потемнели от непролитых слез.
Ему не хотелось, чтобы она считала его единственной надеждой. Ответственность слишком велика, а неудача слишком опасна. Но это Жанна, и у него нет выбора.
— Найду, — пообещал Дуглас. — Обязательно, — добавил он.
Жанна кивнула и постаралась улыбнуться.
— Обо мне не беспокойся, — сказала она, угадав его мысли. Дуглас не удивился. Женщины порой обладают поразительной интуицией. А может, они просто более наблюдательны, чем мужчины, и улавливают скрытые эмоции.
На всем пути до склада Дугласа не оставляла тревога.
Добравшись до места, он собрал всех своих служащих на заднем дворе.
Глядя на обращенные к нему лица, Дуглас вдруг понял, что до этого момента не чувствовал различия между собой и этими людьми. Но вполне возможно, Маргарет похитили из-за того, что он владелец «Братьев Макрей» и богатый человек.
Он охотно обменял бы все свое состояние на безопасность Маргарет.
— Сегодня утром кто-то забрался в мой дом и похитил мою дочь, — сказал Дуглас, обращаясь к собравшимся. По толпе прокатился ропот, любопытство сменилось гневом. — Мне нужна ваша помощь, чтобы найти ее.
Маргарет была всеобщей любимицей. Во время ежегодных семейных встреч она играла с детьми его служащих, словно была одной из них, а не дочерью хозяина. Ее не волновало, что их отцами были грузчики, возчики и клерки. Если ей кто-то не нравился, то из-за личных качеств, а не из-за положения в обществе.
Хотя в душе Дуглас был согласен с Жанной, что за похищением стоит граф дю Маршан, он не стал упоминать о такой возможности. Не исключено, что он ошибается.
Он лично нанимал этих людей, встречался с их семьями, знал об их радостях и невзгодах. Все они были порядочными, работящими, их труд обеспечивал процветание «Братьев Макрей».
— Нужно разделиться на четыре группы, — сказал Дуглас. — Каждая получит задание. Несколько человек пройдутся по тавернам и попробуют что-нибудь разузнать у тамошних завсегдатаев. Других нужно послать в различные уголки Эдинбурга, где гнездится преступность, а также в более респектабельные районы, чтобы побеседовать с их обитателями.
Дуглас спустился с импровизированной трибуны и выбрался из толпы, принимая выражения сочувствия, добрые пожелания и дружеские шлепки.
По его указанию Джим установил на пирсе несколько столов. За каждым сидел клерк, который записывал, кто и в какую группу назначен.
— А где Генри? — спросил Дуглас, обшаривая глазами толпу.
— Я думал, вы послали его в Лондон, сэр, — ответил Джим.
Дуглас кивнул, предположив, что Генри уехал еще до того, как стало известно об исчезновении Маргарет. Если так, то слишком поздно возвращать его назад.
Сев, за стол, Дуглас начертил грубую схему Эдинбурга. Изобразив город в виде круга, он разделил его на четыре части, выделив каждой группе по сектору.
— Дайте мне какое-нибудь поручение, сэр.
Обернувшись, Дуглас обнаружил у себя за спиной Ласситера, сменившего свое обычное одеяние на штаны и куртку рабочего. Вид дворецкого настолько поразил Дугласа, что он пришел в замешательство.
— Может, я кажусь немощным, мистер Макрей, — заявил Ласситер, — но, уверяю вас, я такой же крепкий, как и все остальные.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — отозвался Дуглас. — Но вам не приходило в голову, что вы нужны дома?
— Там командует мисс дю Маршан, сэр. — Дворецкий стоял навытяжку, словно все еще ощущал себя лихим кавалеристом, участвующим в военных действиях англичан в Америке.
— Ладно, — смирился Дуглас, понимая, что нанесет ощутимый удар по гордости старика, если отошлет его домой после того, как тот предложил свою помощь. — Это опасный район, — предупредил он, назначив его в южный сектор города, от Лита до центра Эдинбурга, — но, полагаю, вы справитесь.
— Будьте уверены, сэр.
— Мы найдем ее, Ласситер.
Дворецкий кивнул:
— Я искренне на это надеюсь, сэр.
Но когда? Вопрос повис в воздухе, требуя ответа. К несчастью, у Дугласа его не было.
День выдался хмурый, такой же, как настроение Дугласа. Над морем нависали тучи, а за горизонтом лежал огромный мир, неведомый и влекущий. Но вселенная Дугласа всегда определялась шириной улыбки черноволосой малышки.
А теперь еще и глубиной страданий одной-единственной женщины.
Забравшись на лошадь, Дуглас вернулся в Эдинбург и приступил к собственным поискам, начав с Куин-стрити постепенно расширяя круг. Час за часом он расспрашивал прохожих, не видели ли они маленькую девочку с сияющей улыбкой, но так и не получил ответа. Не обнаружил он и улик, которые могли бы пролить свет на то, где может находиться Маргарет. Обескураженный, он гнал от себя мысли, одну страшнее другой.
Отчаяние Жанны было неподдельным. Неужели она так же терзалась, когда у нее забрали новорожденное дитя?
Слова Жанны не выходили у него из головы: «Кто, по-твоему, был бы рад, если бы она умерла, едва появившись на свет?»
Годами гнев разъедал его внутренности, оставляя пустоту. Он не мог без ярости думать о Жанне дю Маршан.
Но даже это чувство нельзя было назвать ненавистью. Скорее смесь желания, смятения и отчаяния.
Прошлой ночью у него возникло подозрение, что он ошибается. Утром оно превратилось в уверенность, и теперь Дуглас чувствовал себя так, словно освободился от прошлого и получил шанс на будущее. Осталось только навести порядок в настоящем.
Жанна вернулась в свою комнату, но не стала переодеваться. В кувшине была теплая вода, и она умылась, сожалея, что не может ополоснуть опухшие глаза холодной водой. Промокнув лицо полотенцем, она посмотрелась в зеркало, стоявшее на комоде. Глаза были красными, лицо — слишком бледным. Даже губы выглядели бескровными. Сложив полотенце, Жанна повесила его рядом с умывальником и подошла к окну.
Нервы ее находились на пределе, и она крепко сцепила перед собой руки, чтобы сдержать дрожь.
Шум сзади заставил ее обернуться, но в комнате никого не было. Подойдя к двери, Жанна выглянула в коридор, но и там никого не увидела.
И тем не менее ее не покидало ощущение, что за ней наблюдают. Жанна медленно притворила дверь, как вдруг ощутила на затылке дыхание.
У нее не было даже шанса закричать. Чьи-то грубые руки так сдавили ее горло, что она едва дышала. Нападающий швырнул ее на дверь, прижав щекой к резной поверхности.
— Где рубин? — требовательно спросил хриплый голос.
Жанна издала приглушенный стон, вцепившись ногтями в пальцы, перекрывшие доступ воздуху. Если он не ослабит хватку, она умрет, прежде чем успеет сказать хоть слово.
Внезапно мужчина отпустил ее и сорвал с ее шеи медальон. Жанна обмякла, прислонившись к стене и обхватив ладонями саднящее горло.
— Он здесь? — спросил мужчина, разглядывая медальон. Он открыл крышку и, обнаружив, что внутри пусто, швырнул его на пол.
Жанна медленно опустилась на колени, ловя ртом воздух.
— Где рубин? — спросил он в третий раз, но она только слабо покачала головой.
Подняв голову, Жанна посмотрела на мужчину, вторгшегося в ее спальню. У него были гнилые зубы, редкие волосы до плеч и одутловатое, испещренное оспинами лицо, казавшееся слишком крупным для его тощего тела. За его спиной виднелась распахнутая дверь гардероба. Сколько времени он просидел там, дожидаясь ее?
— Говори или я прикончу тебя.
— Если вы убьете меня, то не получите рубин, — произнесла Жанна, морщась от боли.
Мужчина помолчал, размышляя над ее словами.
— Я могу еще кое-что сделать с тобой.
Жанна пожала плечами.
Такая реакция явно удивила мужчину. Скорчив злобную гримасу, он рывком поднял ее на ноги:
— Хватит увиливать, давай сюда этот чертов рубин.
— У меня его нет.
Он ударил ее по лицу. Жанна упала на четвереньки, ощутив вкус собственной крови.
— У меня его нет.
Мужчина грязно выругался, поднял ее и дохнул ей в лицо перегаром.
— Тогда тебе придется найти его, и чем быстрей, тем лучше.
Он подтащил ее к гардеробу, вынул оттуда чулок, скомкал и воткнул ей в рот.
— Только пикни, и я придушу тебя, — пригрозил он.
Затем схватил второй чулок и связал ей запястья, затянув узел так, что руки сразу онемели.
В коридоре никого не было. Видимо, все слуги покинули дом, отправившись на поиски Маргарет.
Мужчина поволок Жанну через кухню к задней двери. Вдоль подъездной аллеи тянулась живая изгородь, и он протащил пленницу через колючий кустарник. По другую сторону ждала карета. Мужчина отворил дверцу и втолкнул ее внутрь. Жанна упала на колени, но быстро выпрямилась.
— Какого черта ты приволок ее сюда? — раздался недовольный голос.
— Она отказалась говорить.
— Вытащи кляп, — приказал обитатель кареты. — Никто не смеет обращаться с представителями рода дю Маршанов как с заурядными преступниками.
Вот кем она всегда была, подумала Жанна, опустившись на сиденье. Не личностью, а вещью, ценность которой определяется принадлежностью к старинному роду, а не тем, что она собой представляет.
Она потерла онемевшие губы, глядя на сидевшего напротив мужчину.
— Здравствуй, отец.
Граф, как всегда, выглядел безупречно.
— Она говорит, что у нее нет рубина.
Граф прищурился, пристально глядя на нее.
— Полагаю, так оно и есть. — Он повернулся к ее похитителю. — Оставь нас, — приказал он, и мужчина исчез, Жанна откинулась на подушки, повернувшись к нему лицом.
— У меня нет рубина, — хрипло произнесла она. Голос все еще звучал надтреснуто, и она помассировала горло. Граф взглянул на ее шею со следами грубых пальцев и отвел глаза. — Где моя дочь?
В его глазах мелькнула растерянность.
— Твоя дочь?
— Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. О Маргарет Макрей. О малышке, которую ты похитил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35