Когда она была совсем маленькой, он держал ее на руках, кипя от гнева при мысли о поступке ее матери. Теперь он испытывал гнев к самому себе. Как можно нежно и страстно любить женщину, которая обрекла своего ребенка на смерть?
А сейчас дочь смотрит на него с обожанием, уверенная, что он способен управлять всем миром и сделает все для ее счастья.
Он скорее умрет, чем обманет ее ожидания.
— Да, — согласился Дуглас. — Во всяком случае, того света, который имеет значение.
— Хорошо бы жить здесь всегда, — мечтательно произнесла Маргарет.
— К сожалению, это невозможно.
Она с готовностью кивнула:
— Потому что твоя работа в Эдинбурге.
— И наш дом, не забывай об этом.
— А ты не мог бы построить что-нибудь здесь? — Она обвела взглядом долину. Процветающая деревенька, прилепившаяся к склону холма, разрасталась с каждым годом, а дорога, ведущая в Инвернесс, из наезженной колеи превратилась в мощеный тракт. В Гилмуре проживало около двухсот человек, почти все они работали на верфях.
— Извини, Мэгги, — сказал он. — Но я не могу бросить свой бизнес в Эдинбурге.
— Ты всегда так говоришь, — вздохнув, протянула Маргарет, не скрывая своего недовольства.
Дуглас подавил улыбку.
— Мне хотелось бы побывать в Гилмуре зимой. Робби говорит, что деревья покрываются инеем, а лес выглядит как в сказке. Мы можем сюда приехать?
— Зимой здесь слишком холодно и ветрено, — возразил Дуглас, проделавший этот путь не однажды.
— Ну и что? В Гилмуре полно каминов. Так что мы не замерзнем.
— Ладно, посмотрим, — сказал он, и девочка снова вздохнула, послав ему укоризненный взгляд.
Усмехнувшись, Дуглас подхватил ее под мышки, поднял и чмокнул в нос. При виде ее улыбки у него отлегло от сердца.
— Ты все-таки постарайся, папа, — сказала Маргарет, когда он поставил ее на землю. Она запрокинула голову, глядя на него, и он снова увидел материнские черты в лице ребенка.
«Уходи, Жанна».
Плод его воображения только улыбнулся.
Жанна оделась и, по обыкновению, потянулась к цепочке, чтобы поправить медальон. Коснувшись шеи, она вспомнила, что лишилась своего неизменного украшения.
Хоть и не особенно красивое, оно было последним звеном, которое связывало ее с покойной матерью. Воланом и, возможно, прошлым. Но как бы Жанна ни дорожила медальоном, она была не настолько глупа, чтобы вернуться в дом Хартли. Не для того она приложила столько усилий, чтобы сбежать оттуда.
За завтраком слуги, как обычно, болтали. В основном разговор вертелся вокруг Дугласа и Маргарет.
— Когда они должны приехать? — спросила Жанна у Бетти, когда остальные разошлись. При этом сердце у нее учащенно забилось.
— Примерно через месяц. Мистер Дуглас никогда не задерживается. Правда, мисс Маргарет обычно проводит там больше времени. В этом году она уехала на три недели раньше, чтобы побыть с мистером Хэмишем и его женой, которых очень любит. Да и они в ней души не чают. Ничего, время пролетит быстро, — добавила Бетти, видимо, догадавшись, что это известие огорчило Жанну. — Кухарка осваивает несколько новых рецептов для мисс Маргарет, да и я должна кое-что сделать к ее приезду. Не успеем оглянуться, как они уже будут здесь.
— Могу я чем-нибудь помочь? — спросила Жанна, оглядывая кухню, которая была в идеальном порядке. Она не привыкла к праздности, даже в монастыре ей давали различные поручения. А после отъезда Дугласа у нее оставалось слишком много времени для размышлений.
— О нет, мисс, в этом нет никакой необходимости. Наслаждайтесь отдыхом. На углу есть чудесный сквер. Почему бы вам не прогуляться? После грозы воздух такой свежий.
Бетти вытерла и без того чистый стол, выстирала и отжала тряпку.
— Вы не собираетесь в город? — поинтересовалась Жанна. — Я хотела попросить вас об одолжении.
Бетти бросила на нее любопытный взгляд:
— Да, мисс?
— Я забыла медальон на прежнем месте работы. А мне он очень дорог. Может, кто-нибудь сходит за ним?
— На прежнем месте?
Жанна подумала, что напрасно заговорила об этом.
Что еще ей придется выложить?
— Я была гувернанткой старшего сына Роберта Хартли.
— Мне и в голову не приходило, что вы работали здесь, в Эдинбурге, — заметила Бетти с притворным равнодушием. — Мистер Дуглас сказал только, что вы из Франции.
Жанна предпочла промолчать. Бетти всегда была дружелюбна с ней, но сейчас дружелюбие сменилось подозрительностью.
— Вы могли бы сходить туда сами, мисс. Пока есть свободное время.
Жанна поднялась из-за стола и подошла к окну, перегороженному полками с растениями. Наступило молчание.
— Я предпочла бы не возвращаться в дом Хартли, — наконец сказала Жанна.
Бетти бросила на нее острый взгляд.
Глубоко вздохнув, Жанна повернулась к ней лицом:
— У меня не было выбора, кроме как уйти оттуда, Бетти. Хотя, возможно, был, — поправилась она. — Но я предпочла уйти, чем остаться на предложенных условиях.
— И какие же это были условия? — прищурилась Бетти.
— Не все ли равно?
Бетти не отвела глаз.
— А здешние условия вам больше подходят, мисс?
И тут Жанна поняла, что слугам все известно. Они не только знают, что Жанна делит постель с Дугласом, но и одобряют данный факт.
Жанна почувствовала, как кровь прилила к щекам.
— Я сама решаю, пускать мужчину в свою постель или нет. Это мой выбор, и только мой. Никто не принудит меня к этому. — Годами она жила, лишенная такой роскоши, как право выбора. И поклялась никогда больше не становиться пленницей.
Бетти удивила ее, кивнув.
— Вы и нас оставите? — поинтересовалась она, подразумевая, очевидно, Дугласа.
Выходит, не оскорбленная скромность, а преданность заставила Бетти заговорить ледяным тоном.
— Когда не буду больше нужна, — отозвалась Жанна, признаваясь себе в горькой правде.
Бетти снова кивнула.
— Дайте мне адрес, — сказала она. — Я сегодня же схожу за вашим медальоном. — Спустя мгновение она вышла за дверь, оставив Жанну одну.
— Когда не буду больше нужна, — повторила Жанна вслух. Сколько ночей, лежа без сна, она думала именно об этом? Она останется с Дугласом, пока он не отошлет ее прочь, но сама ни за что не уйдет. Только сейчас она поняла, как нуждается в нем.
Более мудрая женщина испугалась бы, но Жанна лишь слабо улыбнулась. Похоже, она снова стала пленницей.
Глава 18
Дуглас оглядел главный зал, довольный, что завтра наконец-то отправится домой. Он отбыл весь срок, хотя поводов уехать из Гилмура раньше было более чем достаточно. Полным ходом шли переговоры о новом складе в Лондоне. Кроме того, ожидалось прибытие двух кораблей из Индии, где капитанами служили друзья его детства, проведенного в Новой Шотландии, и Дуглас с нетерпением ждал встречи с ними.
Но основной причиной, заставлявшей его стремиться в Эдинбург, была Жанна, в чем Дуглас не собирался признаваться даже самому себе.
Он пересек просторный зал, кивая деревенским жителям, и сел за длинный стол — точную копию стола, стоявшего здесь на протяжении веков. После событий сорок пятого года Гилмур был разрушен английскими пушками и предан огню. От старинной крепости остались лишь полуразрушенные стены и руины аббатства. Алисдер восстановил замок, добавив два крыла и несколько башен.
Главный зал впечатлял своими размерами. Высотой в три этажа, он был украшен копиями знамен, принадлежавших многим поколениям Макреев. Вдоль стен висели кованые фонари, более сотни человек собрались в зале.
Было шумно и весело.
Маргарет и остальных детей отправили спать, но родители понимали, что они не заснут. В эту последнюю ночь ожидалось слишком много волнующих событий и разговоров, чтобы младшее поколение Макреев согласилось их пропустить.
Кто-то передал Дугласу кружку, и он не спеша выпил, оценивая вкус свежей партии виски, изготовленной Бренданом. Брат, женившийся девять лет назад на Элспет, унаследовал винокурню ее отца.
— Я возьму сотню бочек, — сказал он Брендану, присевшему рядом.
Тот рассмеялся:
— Если ты возьмешь две сотни, я пришлю к тебе своего шурина на подмогу.
Дуглас приподнял бровь:
— Какие-то проблемы?
— Джеку нужно отвлечься, — ответил Брендан вполголоса.
Дуглас помнил шурина Брендана по прошлому визиту в Инвернесс. Он работал на винокурне и выглядел счастливым молодоженом. Обстоятельства резко изменились год назад, когда его жена умерла во время родов.
— Элспет считает, что ему нужно сменить обстановку, — сказал Брендан, нежно глядя на жену через стол.
— У нее усталый вид, — заметил Дуглас. Как и большинство его невесток, Элспет немало потрудилась, чтобы подготовиться к сегодняшнему торжеству. Приехав раньше, он имел возможность воочию убедиться, сколько усилий требовалось, чтобы устроить сбор всего клана.
— Она опять в положении, — доверительно сообщил Брендан.
Дуглас сделал глоток виски.
— Это, кажется, шестой? Ты что, пытаешься в одиночку заселить все Нагорье, Брендан?
Брендан усмехнулся, но ничего не ответил и спустя несколько секунд подсел к жене. Дуглас не мог слышать их приглушенный разговор, нелегко представил себе его содержание. Брендан настаивал, чтобы Элспет отдохнула, и та неохотно согласилась, при условии что он составит ей компанию.
За последний месяц Дуглас вдоволь насмотрелся на отношения между братьями и их супругами. Их связывали общие интересы, любовь и взаимопонимание. Дуглас никогда не завидовал братьям. Они были гораздо старше его и не могли стать ему товарищами по детским играм. Зато родители все внимание уделяли ему.
Пока старшие братья бороздили моря и строили корабли, Дуглас подрастал в Новой Шотландии в относительном комфорте. Шотландцам, эмигрировавшим из Гилмура около пятидесяти лет назад, на первых порах пришлось туго. Но когда Дуглас достиг осмысленного возраста, они добились определенного благополучия. Образованием его братьев занимались либо родители, либо иезуитский священник, нашедший приют среди шотландских изгнанников. Дуглас же пожелал учиться в Сорбонне и получил такую возможность.
Потеря родителей сблизила братьев и укрепила семейные узы. За минувшие семь лет Дуглас лучше узнал каждого из своих четырех братьев, проникся к ним уважением и считал своими лучшими друзьями.
Но у него и в мыслях не было рассказывать им о Жанне. Вряд ли они поймут положение, в котором он оказался, и его чувства. Он и сам себя не понимал.
Накал празднества нарастал. Прислонившись к стене, Дуглас наблюдал за общим весельем со странным чувством, словно был сторонним наблюдателем, а не полноправным участником семейного торжества. Жена Алисдера помахала ему, и он выдавил в ответ улыбку.
На противоположном конце зала он заметил Хэмиша, который медленно пробирался к нему сквозь толпу. В течение трех лет они вместе плавали по морям, пока Дуглас с помощью брата овладевал профессией капитана. Вдобавок Хэмиш личным примером преподал ему немало жизненных уроков. Он взял Дугласа под свое крыло семнадцатилетним юношей, ожесточенным, разочарованным и настроенным враждебно ко всему миру. Хотя Хэмиш недавно женился, он проявил неожиданное понимание и нашел для брата достаточно работы, чтобы тот каждый вечер в изнеможении валился на койку. Со временем он выслушал Дугласа и оказал ему всяческое содействие, когда тот решил вернуться во Францию за своим ребенком.
— Мэри готова к приему посетителей? — спросил Дуглас.
— Она еще утром свистала всю команду наверх драить палубу, — улыбнулся Хэмиш.
Каждый год братья и их жены собирались на борту его корабля. Дети оставались в Гилмуре, в своих постелях, а взрослые отправлялись на причал. Встреча проходила в тесном кругу, наполненная смехом и воспоминаниями, перемежавшимися минутами грусти.
Дуглас оставил брата и поднялся на чердак. Отыскав тюфяк Маргарет, он присел на краешек.
— Разве тебе не удобнее в своей спальне? — поинтересовался он удочери. Каждый ребенок имел собственную спальню в одном из крыльев, пристроенных Алисдером к Гилмуру, но Дуглас понимал, что, если выводок Брендана будет увеличиваться и дальше, замок придется достраивать.
Маргарет так энергично замотала головой, что ее черные локоны запрыгали.
— О нет, папочка. Только не сегодня. — Она потянула его за рукав и, когда он наклонился к ней, прошептала:
— Робби обещал рассказать мне о святом Ионисе.
— Да, это замечательная история, — заметил Дуглас, вспомнив одно из преданий, связанных с Гилмуром. В нем говорилось, что монастырь был воздвигнут на священной земле, служившей местом паломничества.
Он оглядел просторный чердак. Было видно, что дети связаны родством. Почти у всех были черные волосы и голубые глаза Макреев. Несмотря на наличие подушек и одеял, Дуглас сомневался, что кто-нибудь из них собирается спать.
Изабель, сидевшая рядом с Робби, постучала его пальцем по носу в качестве ласкового предостережения, которое ее младший сын, несомненно, заслуживал. Риона, расположившаяся на полу со своими двумя детьми, улыбнулась Дугласу, и он улыбнулся в ответ.
Глаза Маргарет, проследившей за его взглядом, внезапно стали задумчивыми.
— А ты расскажешь мне какую-нибудь историю, папа?
Он знал, что Маргарет хочет услышать. Наблюдая материнскую привязанность, девочка особенно остро ощущала собственное сиротство. Поймав на себе заинтересованные взгляды других детей, Дуглас понял, что его рассказ предназначен не только для ее ушей.
— Ну пожалуйста, папочка. — Она улеглась на подушку, и он укрыл ее простыней до подбородка.
— Давным-давно, — начал он, — я жил в Париже.
— Когда учился в школе, — вставила Маргарет.
Дуглас кивнул, пряча улыбку:
— Да, когда учился в школе. — Эту историю он рассказывал ей с младенчества. Но тогда он не предполагал, что снова встретит Жанну дю Маршан. И теперь предпочел бы, чтобы в его истории было больше вымысла и меньше правды.
— Ты изучал философию, — уточнила Маргарет.
— Может, ты сама все расскажешь? — поддразнил ее Дуглас.
Она улыбнулась, приготовившись слушать дальше.
— Я изучал философию, — повторил Дуглас. Как же самонадеян он был тогда, как уверен в себе!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35