Адвокат потянулся к нагрудному карману, и оба охранника тотчас схватились за свои револьверы.
— Это всего лишь телеграмма, джентльмены, — заверил их Биггерс. Подождав, пока стражи порядка не успокоятся, он достал сложенный листок бумаги и передал его Мадди со словами: — Это мне вручили, пока я ждал вашего приезда в Канзас-Сити.
Развернув листок, Мадди быстро прочитала про себя: «Ривлин освобожден. Вы должны надеяться и верить ему. Он любит вас. Эверетт».
Ведя пальцем по строкам, Мадди прочитала телеграмму во второй раз, потом в третий… Так Ривлин действительно ее любит? Господи, как бы она хотела, чтобы это оказалось правдой! Сколько раз он говорил ей эти слова, но как узнать, что на самом деле скрывается за ними… не правильнее ли воспринимать их как мнение Эверетта? Надеяться… Что ж, если Ривлин не отказывается от борьбы за их совместное будущее… Все, о чем он ее просит, — это верить вместе с ним, принять его мечту как свою собственную и осуществить ее.
Слезы набежали ей на глаза и застыли на ресницах.
— Что с вами, мисс Ратледж? — заботливо спросил Биггерс и протянул Мадди носовой платок.
Взяв платок, она вытерла глаза и улыбнулась:
— Судя по всему, в моей жизни скоро произойдут серьезные изменения, мистер Биггерс.
Адвокат пристально посмотрел на нее, потом наклонился к своему чемоданчику, открыл его и достал листок бумаги, а также несколько хорошо отточенных перьев.
— Судья Сандерсон сообщил мне, что намеревается подать апелляцию, — сказал он и положил чемоданчик к себе на колени, чтобы использовать его в качестве письменного стола. — Сандерсон убежден, что пересуд будет назначен, и я должен помогать ему в подготовке процесса. Для этого мне необходимо выяснить все факты по делу и подробности его прохождения в суде.
Именно таким был план Ривлина, его постоянное и твердое намерение. Мадди глубоко вздохнула.
— Меня направили на службу в баптистскую миссию в Талекуа, штат Оклахома… — Начав свой рассказ не слишком уверенно, она стала шаг за шагом вспоминать события последнего времени.
Двери отворились, и густое голубоватое облако сигарного дыма выплыло навстречу Ривлину. Секретарь жестом предложил ему войти, и он, держа шляпу в руке, вступил в логово льва. Покерные фишки щелкнули на зеленом сукне стола, когда он подошел ближе и остановился, ожидая позволения говорить.
— Вы чертовски скверно выглядите, Килпатрик.
Да, скорее всего он выглядел скверно, несмотря на то что накануне постригся. Он сутки не спал, а в голове все еще пульсировала и вспыхивала боль.
— Моя жизнь сильно осложнилась с недавних пор. Я нуждаюсь в помощи, сэр, и хочу узнать вашу цену.
Еще несколько фишек упало на стол.
— Вы, должно быть, очень этого хотите.
— Да, сэр.
— Ладно, садитесь и выпейте. Пока мы сыграем пару конов, вы мне все расскажете. Сперва я хочу услышать историю с Харкером, в которой вы замешаны.
Ривлин сел и начал свой рассказ прямо с того дня, когда он въехал в ворота Форт-Ларнеда.
Глава 24
Мадди наблюдала за тем, как пляшут пылинки в луче света, проходящем сквозь решетку на окне. Сегодня их пляска была просто сумасшедшей — значит, погода за стенами ее камеры сухая и ветреная. Воздух в маленьком квадратном помещении постоянно был прохладным, но теперь это ощущалось острее, чем в предыдущие дни. Сколько их было, этих дней? Мадди начала припоминать. Единственная разрешенная ей встреча с Сеймуром Биггерсом; затем день, когда на нее надели кандалы и вывели для встречи с другими адвокатами. Еда, которую ей приносили в камеру в разные дни, — всего восемь блюд. Это означало, что прошло восемь Дней с тех пор, как ее привезли в Левенуэрт.
За это время она многое узнала о законах и законниках. В их сфере ни одно действие не предпринималось, пока юристы не заговаривали друг друга до смерти, а любая уступка достигалась ценой огромных усилий. Мадди ничуть не сомневалась, что мистер Биггерс — великолепный посредник, но, по всей видимости, не меньшими доками были и остальные участники процесса. Бигтерсу пока удалось добиться для Мадди лишь одного послабления: с ее ног сняли кандалы, и теперь она по крайней мере могла делать нормальные шаги, когда ходила по камере — три шага в ширину и два от двери до постели.
Мадди взмахнула рукой, и пылинки в луче света заплясали еще быстрее. Предполагалось, что именно сегодня ее доставят в суд, где она даст показания. Ей принесли чистую шерстяную юбку и блузку из рубашечной ткани, называемой шамбре, а также ведро горячей воды и кусок мыла. Мадди провела рукой по грубой синей материи, из которой была сшита юбка, припомнив при этом ощущение от костюма из фуляра и шелка, купленного для нее Ривлином в Уичито. Костюм с нее стаскивала надзирательница уже через несколько минут после прибытия в форт — при этом она орудовала так, словно снятие корсета было особо изощренным наказанием…
Мадди вздохнула и, встав с края кровати, вошла в полосу света. Где же Ривлин? Восемь дней. Из Цинциннати в Левенуэрт можно доехать максимум за четыре дня. Может быть, он уже здесь, а она просто не знает этого? Что, если он вспомнил обет, данный Сету, и…
Нет, она не должна давать волю сомнениям. Надежда — вещь хрупкая, ее легко разрушить и трудно восстановить. Мадди подставила лицо солнечному свету и стала вспоминать, как они ехали с Ривлином по прерии; тогда она держала на руках крошку Грейс. Ее лицо невольно осветила улыбка. Не важно, что там впереди, — ей хорошо думать о прошедших днях, и она поступила правильно, воспользовавшись возможностью любить Ривлина Килпатрика.
Сразу после полудня Мадди принесла точно такую же присягу, какую давала Уиллу в столовой миссис Килпатрик, а потом заняла место в кабинке для свидетелей. Она окинула взглядом зал суда, рассчитывая увидеть Сеймура Биггерса на скамье с высокой спинкой, но его не было; в зале, кроме нее, присутствовали только шесть членов судейской коллегии, трое обвиняемых: Джордж Фоли, Сэм Лэйн и Билл Коллинз, — судебный репортер да двенадцать откровенно скучающих присяжных.
Представитель защиты даже не потрудился встать. Он посмотрел на Мадди и предложил:
— Мисс Ратледж, будьте добры рассказать суду, что вам известно об обвиняемом Сэме Лэйне.
Мадди пунктуально изложила все, что знала, ответила на уточняющие вопросы. При этом никто из обвинителей не проронил ни слова. Далее последовала точно такая же процедура по отношению к Биллу Коллинзу и Джорджу Фоли.
— Теперь, когда мы установили в основных чертах ваши отношения с обвиняемыми, — с улыбкой начал представитель защиты, — пожалуйста, объясните суду, мисс Ратледж, почему вы сидите на месте для свидетеля в наручниках.
Сеймур Биггерс предупреждал Мадди о вероятности подобной тактики. Он назвал ее «попыткой дискредитации свидетеля и соответственно его показаний». Она поняла, что адвокат попросту хочет представить свидетельницу лгуньей в глазах суда, и это ее разозлило.
— Я предполагаю, по целому ряду причин, — ответила Мадди. — Но пока никакого объяснения мне не было дано.
Представитель защиты взял со стола перо и принялся отточенным кончиком чистить себе ногти.
— Вы являетесь федеральной заключенной?
— Да.
— За какое преступление вы были посажены в тюрьму, мисс Ратледж?
— За убийство.
— И кто вел заседание суда, в результате которого вам был вынесен приговор?
— Джордж Фоли.
Адвокат встрепенулся с таким видом, словно его озарило.
— Тот самый Джордж Фоли, обвиняемый по данному делу?
— Именно так.
— Могли бы вы признать, что вам доставляет удовольствие давать показания против него, мисс Ратледж? Так сказать, обратить против врага его же оружие?
Мадди пристально посмотрела на адвоката, а потом на трех мужчин, против которых она свидетельствовала. Они уставились на нее с самодовольными ухмылками. И вдруг, совершенно неожиданно для нее самой, все происходящее стало ей абсолютно понятно и даже показалось смешным.
— Если говорить вполне откровенно, уважаемый представитель защиты, — холодно произнесла она, — то мне безразлично, чем кончится дело для Джорджа Фоли, а также для Сэма и для Билла. Я не просила привозить меня сюда, я не искала обвинителей, чтобы довести до их сведения то, что мне было известно о событиях в Талекуа. Удовлетворена ли я тем, что дала показания против них? Да, удовлетворена. Это люди низкие, бессовестные, с грязными руками.
На скамье присяжных поднялся негромкий говор, а с мест, где сидели представители обвинения, послышались сдавленные смешки.
— Кстати, относительно того, что вас привезли сюда, мисс Ратледж, — снова заговорил представитель защиты, на этот раз довольно грубо. — Правда ли, что вы совершили побег из заключения?
— Нет, это неправда.
— В самом деле? — Он наклонился вперед, сверля Мадди глазами. — Тогда почему вы были арестованы в Цинциннати — ведь вы находились в заключении в Форт-Ларнеде? Как это могло случиться, если вы не совершали побег?
Мадди поняла, что он хочет от нее услышать. Ну уж нет, скорее ад замерзнет, чем она впутает в это Ривлина! Она заставит этого типа пожалеть о том, что он выбрал столь подлую стратегию.
— О, — заговорила она мягчайшим тоном, как если бы некий свет озарил ее неискушенный разум, — вы хотите услышать рассказ о том, каким образом Джордж, Сэм и Билл, а также несчастный Том Фоли были втянуты сенатором Хар-кером в разворовывание денег агентства? Почему же вы прямо об этом не спросили?
Адвокат заморгал, потом быстро махнул рукой и проговорил:
— На этом все, у меня больше нет вопросов.
Представитель обвинения встал и подошел к месту для свидетелей. Ободряюще улыбнувшись Мадди, он неторопливо произнес:
— Я хотел бы выслушать ваш рассказ о том, каким образом сенатор Харкер оказался замешанным во всем этом деле.
Представитель защиты тут же вскочил и заявил протест: трагическое самоубийство сенатора Харкера делает недопустимыми какие бы то ни было показания против него, ибо он не может их опровергнуть. Судья согласился с ним, прежде чем обвинитель успел привести свои аргументы, но такое решение, казалось, не слишком его обескуражило. Он поднял глаза и снова обратился к Мадди:
— В таком случае, мисс Ратледж, не соблаговолите ли вы сообщить суду, при каких обстоятельствах происходила ваша поездка в Цинциннати?
Мадди начала свой рассказ, и где-то в середине ее повествования присяжные заседатели как один наклонились вперед, сосредоточив на ней все свое внимание. Обвинитель вернулся на свое место и с удовольствием слушал ее речь. Представитель защиты дважды пытался вмешаться и сбить Мадди с толку, но в конце концов судья остановил его и запретил дальнейшее вмешательство.
Когда она закончила, обвинитель поблагодарил ее, сказал, что у него больше нет вопросов. Следом должен был задавать вопросы адвокат, но он отказался и, махнув рукой, отвернулся к окну. Джордж, Сэм и Билл больше не усмехались. Наступило продолжительное молчание, после чего судья Эббот, подняв свой молоток, с громким стуком опустил его на стол и объявил:
— Перерыв на десять минут. Присяжные могут удалиться.
Секунды, в течение которых присяжные один за другим покидали свои места и выходили за дверь, показались Мадди неимоверно долгими. Затем она с таким же волнением наблюдала, как выходят в другую дверь Джордж, Сэм и Билл со своими адвокатами.
Когда дверь за ними закрылась, ее вывели через заднюю дверь в короткий темный коридор. Мадди напряженно ожидала появления конвоиров, которые будут сопровождать ее к новому месту заключения.. Что, если ее вернут в Форт-Лар-нед? Интересно, там ли еще Рози…
Однако ввели Мадди, против ее ожидания, в просторный офис судьи. Судья Эббот расположился за своим столом и смотрел на армейского офицера, который стоял напротив него, по другую сторону стола. Значит, они отправляют ее обратно в Ларнед, решила Мадди. Офицер, видимо, проделал нелегкий путь: мундир и брюки его были измяты и в пыли; тонкой серой пылью покрылись даже поля шляпы. Она глубоко вздохнула и сдвинула брови. Запаха лошадиного пота не чувствуется. Офицер приехал поездом? Возможно. Судя по тому, как небрежно он засунул желтые кожаные перчатки за пояс, ему не слишком хотелось сопровождать женщину-заключенную.
Она внимательно пригляделась к офицеру: его короткие темные волосы едва выбивались из-под полей шляпы. У Рив-лина волосы были куда длиннее и ложились завитками на воротник, эти завитки ей всегда хотелось потрогать — такими они были теплыми и шелковистыми…
Мадди смерила взглядом фигуру офицера. Широкие плечи, длинные ноги. У нее вдруг перехватило дыхание. Рив-лин? В военной форме?
Он обернулся, и сердце ее затрепетало. Видимо, ему много дней не удавалось как следует выспаться; подбородок и щеки заросли щетиной, которую ему некогда было сбрить. Вид у него был усталый и потрепанный, но он все же стоял здесь. Он приехал за ней, как и обещал.
Мадди рванулась вперед — к нему в объятия, но ее тут же оттащили назад к двери.
Ривлин ухватился за рукоятку револьвера и угрожающе прорычал сквозь стиснутые зубы:
— Отпустите ее! Немедленно!
Выйдя из-за своего стола, судья Эббот распорядился:
— Можете снять с нее наручники. — Он встал между Мадди и Ривлином. — Мисс Ратледж, — его голос звучал с подчеркнутой холодностью, — вы обязаны сообщить суду, где предполагаете находиться в дальнейшем, а также своевременно явиться в суд, если нам понадобится получить от вас дополнительные показания.
— Да, сэр, — кивнула Мадди.
— Капитан Килпатрик, — Эббот повернулся к Ривлину, — если вы когда-либо в дальнейшем появитесь передо мной в суде, я непременно припомню вам, как вы ворвались сегодня ко мне в кабинет.
— А если я увижу вас когда-либо вне стен суда, вы до конца вашей жизни не сможете есть ничего, кроме пудинга!
С этими словами Ривлин обошел судью и направился через комнату к Мадди. Сердце у нее билось с такой же быстротой, с какой она переставляла ноги, пока Ривлин вел ее из кабинета в коридор. Ей было абсолютно непонятно, из-за чего сцепились Эббот и Ривлин, и это ее пугало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36