— Она будет жить?
Мадди была в этом не слишком уверена, однако не хотела добавлять горя умирающей матери.
— Я сделаю для этого все, что в моих силах.
Салли подняла глаза на трепещущую от ветра полотняную крышу фургона.
— Грейс. Я хочу назвать ее Грейс.
— Очень подходящее имя.
Салли прикоснулась слабыми пальцами к голубому платку, в который была завернута девочка. Мадди откинула материю, чтобы мать дотронулась до тельца ребенка. Спустя долгие минуты Салли снова обратила взгляд на лицо своей благодетельницы.
— Не оставляйте ее с ним, — задыхающимся шепотом попросила она. — Обещайте, что возьмете девочку к себе. Обещайте мне. Пожалуйста.
Слабый свет в глазах Салли, полных тоски и страха, начал угасать…
— Обещаю. Я воспитаю ее как собственную дочь.
— Благодарю.
Рука, которая гладила ребенка, замерла. Салли вздохнула в последний раз, и глаза ее погасли.
Прошептав: «Покойся в мире, Салли», — Мадди опустила веки умершей и осторожно взяла Грейс на руки. Она не плакала. Не могла плакать. Слишком многое надо было сделать, слишком много решений принять. Для этого голова должна оставаться ясной. Ей необходима холодная твердость Ривлина Килпатрика.
Вытерев щеки уголком платка, в который была завернута Грейс, Мадди единственный раз хлюпнула носом и направилась к задней дверце фургона.
У Ривлина все сжалось внутри, когда он увидел свисающую из фургона ногу Мадди. Нога была красной от крови от колена и ниже. Рейнолдс, должно быть, заметил его невольный жест, потому что начал опускать руки и разворачиваться.
— Не двигаться! — скомандовал Ривлин. Рейнолдс замер. — Мадди, подойди.
Мадди не сказала ни слова, да ей и не надо было ничего говорить. Ривлин видел, с каким горестным лицом она шла от фургона с маленьким голубым свертком на руках, и невольно выругался про себя. Он все же надеялся, что Рейнолдс, расстроенный потерей жены, не станет угрожать Мадди.
Она остановилась на полдороге между мужчинами и посмотрела на Ривлина такими печальными глазами, каких ему еще не доводилось видеть. Лицо у нее было бледное, с явными следами слез. Она выглядела слабой, казалось, ноги у нее вот-вот подогнутся. Ее ресницы слиплись от слез, но Мадди вытерла их и высоко подняла голову, прежде чем повернуться к отцу ребенка, прикорнувшего у нее на руках. Не желая устраивать перестрелку поблизости от младенца. Ривлин спрятал револьвер в кобуру и подошел к Мадди, готовясь встать между ней и Рейнолдсом, если понадобится.
— Мне очень жаль, мистер Рейнолдс, но я ничем не могла помочь вашей жене. Она теперь у нашего Создателя и оставила вам чудесную девчурку. — Мадди протянула ребенка отцу, добавив: — Салли просила назвать ее Грейс.
Рейнолдс даже не взглянул на младенца; тупое безразличие в его глазах сменилось огнем ярости. Ривлину пришло в голову, что человек этот на грани безумия.
— Ты убила мою жену! — скорее провизжал, чем выкрикнул Рейнолдс.
Мадди побелела. Она снова прижала ребенка к груди и спокойно ответила:
— Салли была слишком молода и слишком мала, чтобы рожать детей, мистер Рейнолдс. Она уже умирала, когда я вошла к ней. К счастью, она успела узнать, что ее дитя в надежных руках.
— Ты даже не просишь прощения за то, что сделала! — Рейнолдс угрожающе подался вперед. — Ты отребье, федеральная заключенная, на тебе наручники, и ты…
Ривлин, встав между Мадди и Рейнолдсом, оборвал тираду ударом кулака. Рейнолдс рухнул на землю, как подрубленное дерево, вся нижняя часть лица у него была в крови. Мадди смотрела на него широко раскрытыми глазами.
Ривлин, морщась, потер костяшки пальцев.
— Иным способом его невозможно было остановить. С тобой все в порядке?
Мадди кивнула.
— По глазам вижу, что у тебя есть проблемы.
Она долго смотрела на заднюю часть фургона, потом повернулась к Ривлину:
— Я дала Салли Рейнолдс обещание, что заберу ребенка с собой. Несчастная умоляла не оставлять девочку у отца. Я сказала, что так и сделаю, чтобы облегчить ей уход.
— Неужели наше путешествие по казенным делам и без того недостаточно сложно? — Ривлин сорвал с головы шляпу и хлопнул ею о колено. — Заключенная, за головой которой идет настоящая охота, намерена прихватить с собой новорожденное дитя! Это до невероятности глупо и к тому же чрезвычайно опасно, чтобы не сказать больше. Будто у нас нет иных забот, кроме как о том, чтобы выхаживать младенца!
Мадди откинула угол одеяльца, чтобы Ривлин мог видеть крошечную головку, покрытую темным пушком. Личико худенькое, красное и сморщенное. Неужели все новорожденные такие уродцы, невольно подумалось ему.
— Как видишь, Грейс очень мала, — произнесла Мадди с такой серьезностью, что Ривлину стало неловко за свои слова. — Она должна как можно скорее поступить под наблюдение врача. Может, Рейнолдс и намерен перевезти ее в Уичито и обеспечить всем необходимым, чтобы она выжила, но…
Взгляд Мадди растопил бы самое жестокое сердце. Ривлин опустил голову и молча признал свое поражение.
— Пойду выкопаю могилу, — сказал он, покоряясь судьбе и снова надевая шляпу, — а ты обряди Салли. Потом мы узнаем, каковы намерения мистера Рейнолдса.
— Но что, если он захочет оставить Грейс у себя?
— Это его дочь, — твердо ответил Ривлин. — У него на нее все права. И не смотри на меня так мрачно — при необходимости я умею быть очень убедительным.
Он наклонился, сгреб Рейнолдса за шиворот и потащил бесчувственное тело к фургону.
— Что ты с ним сделаешь? — спросила Мадди, следуя за ним с ребенком на руках. Грейс, укрытая с головой одеяльцем, спала, прильнув к ней.
— Мне не хотелось бы тратить время на то, чтобы еще раз нокаутировать старину Эдгара. Когда он очухается, то обнаружит, что прикован к колесу фургона.
— Но мы же не оставим его в таком виде, когда уедем?
Ривлин негромко рассмеялся:
— Прости, Мадди, но должен признаться, это очень соблазнительная мысль.
В конце концов она предоставила ему заниматься его делом, а сама направилась к фургону, чтобы заняться своим.
Когда Эдгар Рейнолдс пришел в себя, его голова была более трезвой, чем до нанесенного Ривлином удара, а гнев сменился относительно ясным осознанием происшедшего — это позволяло ему прямо стоять на ногах и удерживало от каких-либо решительных действий. Однако Ривлин не доверял ему и не сводил с него глаз все то время, пока Мадди молилась за душу бедной Салли. Так они и стояли втроем возле неглубокой могилы — всего один фут от поверхности, и потом пришлось как следует поработать кайлом, чтобы набрать земли для насыпи. Выкопать яму поглубже можно было бы только с помощью динамита.
— Аминь.
— Аминь, — произнесли мужчины вслед за Мадди.
Надев шляпы, они повернулись лицом друг к другу. Мадди стояла молча, держа на руках ребенка и пристально наблюдая за происходящим.
Ривлин взял инициативу на себя.
— Мистер Рейнолдс, мы направляемся в Уичито и были бы рады совершить этот путь вместе с вами и ребенком.
Мужчина выпятил губы, икнул, почесал живот и, наконец, заговорил:
— Я намереваюсь двинуться на запад, к Санта-Фе.
— Ребенок нуждается во враче и в тщательном уходе. Ближе всего это можно сделать в Уичито.
— Ну, я, значит, уже обдумал дело, — отвечал Рейнолдс, поддернув штаны. — И вижу, что младенцу и мне надо бы расстаться. Порушить компанию, как говорится. Видно, так уж Бог судил.
У Мадди словно камень свалился с души, но она по-прежнему молчала.
— А вы надолго задержитесь в Санта-Фе? — спросил Ривлин. Заметив смущенный взгляд Рейнолдса, он добавил: — Тогда мы могли бы послать вам весточку о Грейс.
— Ну-у, — протянул тот и передернул плечами, — я даже не знаю, какие у меня будут планы, когда я туда доберусь. Может, останусь, а может, двину в Калифорнию. Если вы пошлете письмо до востребования, так или иначе я его получу.
— Договорились, — сказал Ривлин, понимая, что эти хлопоты будут пустой тратой времени, бумаги и чернил. К следующему вечеру у Эдгара Рейнолдса останется лишь слабое воспоминание о том, что он знал когда-то женщину по имени Салли и что она умерла, рожая ему дочь.
— Ладно, — заговорил Рейнолдс, поглядывая на фургон, — вы, стало быть, хотите поскорее попасть в Уичито и найти там доктора, а у меня тоже нет причин особо тут задерживаться. Спасибо, что выкопали могилу, мистер.
— Это самое малое, что я мог для вас сделать, — пробурчал в ответ Ривлин.
Не утруждая себя благодарностью по отношению к Мадди и прощанием с ребенком, Рейнолдс взобрался на передок фургона, разобрал вожжи и, хлестнув быков по спинам, тронулся к юго-западу. Ривлин наблюдал за ним, пока он не перевалил через холм и не скрылся из виду.
— Даже ни разу не оглянулся, — заметила Мадди, подходя к Ривлину и останавливаясь рядом с ним.
— Думаю, он уже забыл, зачем останавливался. — Ривлин скорбно улыбнулся. — Шансов на то, что он вернется за Грейс, практически никаких, так что Салли может почивать в мире.
— Нам тоже пора трогаться…
— Да. — Он наклонился и тронул рукой мешок из-под муки, который Мадди сжимала в руке. — Что у тебя там?
— Две запаянные жестянки молока, чистые тряпки — все, какие я могла найти, и ожерелье. — Она объясняла это, когда они уже шагали к лошадям.
— Ожерелье?
— Да, ожерелье Салли. Я взяла его, потому что Грейс должна иметь что-то на память. Когда-нибудь оно будет очень много для нее значить.
Пусть Мадди так и думает. У нее самое большое, самое нежное, самое доброе сердце из всех женских сердец, какие он знал.
Ривлин опустил глаза на безмолвный голубой сверток, покоившийся у Мадди на руках вместе с сумкой, которая была пристроена так, чтобы защищать ребенка от ветра.
— Эта сумка принадлежала твоей матери? — спросил он, осторожно дотрагиваясь до кожаного ремня.
— Тетя Люси сшила ее для меня, когда я была арестована. Говорила, будто духи попросили ее, так как я нуждаюсь в их защите.
Грейс повезло — она попала к Мадди Ратледж, а он позволил это. Вздохнув, Ривлин напомнил себе, что от жизни не всегда стоит ждать разумного выбора.
Подняв из травы наручники, он некоторое время смотрел на них, а потом засунул в седельную сумку.
Глава 9
Было уже за полночь, когда они достигли места слияния рек Большой и Малый Арканзас. Пришлось сделать порядочный крюк к северу, чтобы избежать встречи с огромным гуртом скота, и это стоило им не меньше часа времени.
Холм, на котором они остановились, казался невысоким, но с него благодаря лунному свету Мадди довелось увидеть панораму того, что с некоторой натяжкой можно было назвать городом. По восточному берегу мелководной реки тянулась широкая грязная дорога, с обеих сторон беспорядочно застроенная деревянными домами. На балконе одного из этих домов расположился духовой оркестр, но люди, снующие по деревянным тротуарам, казалось, не обращали ни малейшего внимания на его музыкальные усилия. За пределами главной магистрали на некотором расстоянии по равнине кое-где светились огоньки.
На западном берегу реки, соединенном с восточным широким деревянным мостом, располагалась еще одна группа зданий — свет и шум, долетавшие из них, далеко превосходили то, что можно было услышать на западном берегу. Люди там тоже двигались по деревянным тротуарам, но уже шатаясь и покачиваясь.
Мадди опустила глаза на неподвижный сверток у себя на руках. За несколько часов, прошедших после ее рождения, Грейс заплакала только один раз, но когда ей сменили пеленки, снова затихла и погрузилась в такой глубокий сон, что ее спасительница время от времени дотрагивалась до груди малышки, надеясь убедиться, что та дышит, и затем пережить очередной прилив облегчения.
— С ней все в порядке?
Мадди кивнула, гадая, понимает ли Ривлин, какие трудности им предстоят. Время от времени он принимался ворчать по поводу того, как неразумно было брать с собой ребенка, однако Мадди прекрасно знала, что он так же не способен был бросить на произвол судьбы невинного младенца, как и она.
— Ну что ты скажешь насчет Уичито и Делано? — спросил он, держа руку на луке седла и созерцая открывшуюся перед ними картину.
— Сказать по правде, после восторженных рассказов Майры я ожидала, что в Делано больше одной улицы.
— Да, улица одна, зато длиной в целых два квартала.
— И на ней нет перекрестков. — Мадди крепче прижала к себе Грейс. — Всего одна прямая дорога. С чего ты решил, что нам может грозить опасность?
— Не обольщайся, — возразил Ривлин, — улица невелика, но в Делано много приезжих, и любой, кто имеет на то причины, вполне серьезно обмозгует возможность обнаружить тебя именно здесь.
— Почему?
— Что говорила тебе Майра насчет Делано и Уичито?
— В Делано мало кто спит, и это хорошее место для бизнеса, а ковбои в гораздо большей степени джентльмены, чем о них думают. Что касается Уичито… — Мадди бросила взгляд через реку. — Майра утверждала, что на восточном берегу живут одни ханжи и лицемеры.
— Нетрудно догадаться, почему Майра судила о них таким образом. Позволь теперь мне рассказать о том, что я знаю об Уичито и Делано. В Уичито действует закон о ношении оружия, по которому любой приезжий должен немедленно сдать оружие властям и получает его обратно, только покидая город. Зато в Делано полная свобода и каждый вооружен до зубов. Подвыпившие ковбои и профессиональные игроки остаются в живых, только если придерживаются простого правила: сначала стреляй, а потом задавай вопросы.
— Но ведь существуют и другие способы убить человека, — нерешительно возразила Мадди. — Сэм Лэйн всегда носил с собой нож — он называл его щекотунчиком для пуза.
— Нож годится лишь для небольшого расстояния, — сказал Ривлин. — Никто не может находиться настолько близко к тебе, кроме меня и Грейс. Только полному болвану пришла бы в голову мысль напасть на тебя с ножом.
— Понятно. Я считаю, что малые размеры Делано нам на руку. Нам совсем не трудно будет найти дом Майры.
— А с чего ты взяла, что мы сразу направимся именно туда?
Конь Ривлина нетерпеливо переступал ногами, и хозяин ослабил поводья.
— Но почему бы нам этого не сделать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36