– Обручения не было.
– Ты от него отрекаешься?
– Тут не от чего отрекаться. Я не давала согласия.
– Этот контракт! – Франко вдруг понял ее. – Будь проклята эта английская свинья! Так за этим стоит Ланкастер? – Он застонал, ступив на раненую ногу. – Ты продала нас англичанину?
– Нет.
– Лучше англичанину, чем Навоне, – фыркнул Риата. Лицо у него скривилось от боли и ненависти. – Он сделал тебе другого ублюдка вроде себя?
– Нет, – прямо ответила Элейн.
Ресницы у Аллегрето чуть дрогнули, на лице мелькнуло странное выражение. Он холодно смотрел на нее. Элейн чувствовала, как сердце у нее разрывается на части, которые невозможно будет сложить.
– А что с моим сыном? – повысил голос Франко Пьетро. – Я хочу забрать сына.
– Маттео останется со мной, пока я не решу иначе. Он не будет во власти Навоны.
– Я тебе не верю. Ты появилась здесь тайно, вместе с ним.
– Значит, подождем, когда поверите, – ответила Элейн. – Я постараюсь быть справедливой. Но Монтеверде – прежде всего. Прежде Риаты. Прежде Навоны. Монтеверде – все мы, а это самое главное.
С отрядом бандитов она взяла Авину.
Филипп удерживал монетный двор, который легко захватил, когда все убежали смотреть пожар, с легкостью защищал его, когда были закрыты ворота в стене. Крепость Маладир была ее, остатки гарнизона Риаты сдались людям Филиппа.
Горожане, не понимающие, что случилось, толпились за сожженным мостом, кричали, размахивали руками, однако не могли подойти к замку.
Элейн приказала Филиппу звонить в колокол на площади.
Зафер с ее разрешения перевязал рану Аллегрето и подвесил его руку на жгут, сделанный из тюрбана. Франко не мог ступить на раненую ногу, и его пришлось нести. Бандиты быстро доставили заключенных подземными ходами на освещенный факелами помост на площади.
Элейн уже стояла там, держа меч и оглядывая толпу встревоженных людей, собравшихся внизу. Ей вновь вспомнились слова леди Меланты. «Будь умна. Будь отважна, если необходимо. Действуй по обстоятельствам». Принц Лигурио одобрил бы ее. Она была в этом уверена, словно дед стоял рядом и подсказывал ей, что делать дальше.
– Я впервые пришла сюда! – крикнула она в толпу. – Я – Елена Монтеверде, а вы народ моего отца и деда. – Она взглянула вниз на молодого рудокопа, стоявшего перед нею. – И мой народ.
Парень стоял с открытым ртом и смущенно кивнул, поймав ее взгляд. Элейн кивнула в ответ.
– Сегодня в крепости, пока горел мост, сражались Риата и Навона – вожди своих домов. – Она показала мечом на Аллегрето и Франко Пьетро. – Они перед вами.
Люди смотрели, переговаривались, видя то, что она хотела: двух человек, окровавленных, в порванной одежде. Внизу стояли и горожане в дорогих мехах, и бедно одетые рудокопы с женами и детьми. Среди них были сторонники Риаты и тайные приверженцы Навоны. Люди уже заполнили всю площадь. Элейн знала, что от ее действий Риата проиграет, а Навона поднимется. Но здесь были еще и те, кто не принадлежал ни к одному из домов, те, о которых писал ее дед, кто больше всего страдал от непрерывных междоусобиц.
– Вот чем было Монтеверде, – сказала она, подняв окровавленный меч. – Полем битвы для волков! Я пришла, чтобы положить этому конец. Пришла, чтобы от имени принца Лигурио и моего отца править в мире и справедливости. У меня нет союзников. Я не Навона и не Риата. Мне нечем вас подавлять. У меня только несколько разбойников, которые стоят рядом. Но это не они лишили Монтеверде согласия и мира.
На площади царила мертвая тишина, если не считать шипения факелов да скрипа снега под ногами людей.
– Да, вами еще не правила женщина. Но все зависит от вас. Я сегодня удерживаю малыми силами монетный двор, замок и тех двух человек. Завтра каждый из вас, будь то мужчина или женщина, принесет с собой камень, чтобы выбрать правителя, как делали при старой республике. Один камень за одного из нас. Мы перед вами. Франко Пьетро делла Риата. Аллегрето делла Навона. Елена Монтеверде. Смотрите, думайте, решайте, кого бы вы хотели для себя и своих детей.
Элейн шагнула назад, опустила меч и отвернулась. Связанный Аллегрето глядел на нее как человек, следящий за падающей кометой. Молодой рудокоп поднял кулак.
– Монтеверде! – крикнул он.
В толпе подхватили этот крик, люди двинулись вперед, протягивая к ней руки. Элейн на секунду испугалась, но в их поведении не было враждебности, они улыбались.
Бросив меч, она встала на колени и прикасалась к их рукам.
Глава 23
Пока колокола не отзвонили полночь, у Элейн не было ни секунды, чтобы подумать о значимости того, что она сделала. И почувствовать страх. Филипп, Зафер, Маргарет с Маттео, даже необщительная донна Грация требовали ее внимания.
С Филиппом она советовалась, куда поместить арестованных, Заферу велено было проследить, чтобы никакие послания из крепости не попали в город. Поручив Маргарет заняться Маттео и собаками, она без лишних слов обняла веснушчатую служанку. Дарио все время находился рядом и не покинул ее, даже когда донна Грация со слезами на глазах попросила уделить ей хотя бы минуту внимания. Минута обернулась часом. Хозяйка поведала, как Риата убил всех ее братьев, но она простила его ради своего умершего мужа. Как испугали ее планы Аллегрето, но она согласилась помогать ему в память о своих погибших братьях. Закончила она смущенной клятвой верности дому Монтеверде. Донна Грация очень боялась, как бы Элейн не решила, что она с Навоной или с Риатой, и не наказала ее.
Элейн начала сознавать всю опасность своего положения: она могла оказаться между враждующими сторонами. Дарио понимал это и не отходил от нее с тех пор, как она сошла с помоста. Не давал приблизиться даже Заферу, явно опасаясь покушения на нее.
Оставив при себе одного Дарио, она сидела в комнате, где находилась книга ее деда. Она листала страницы и пыталась воскресить ощущение, что Лигурио стоит рядом. Сама его книга была руководством к действию. Но там не было указаний, как ей поступить сейчас, как преодолеть зияющую передней пропасть. Как убедить Франко Пьетро добровольно оказаться от власти, как остаться в живых или куда бежать, если утром народ проголосует за Риату, отдав их с Навоной на милость победителя.
– Дарио, мне нужно поговорить с твоим хозяином.
– Если вы имеете в виду Аллегрето Навону, миледи, то он мне больше не хозяин. Я теперь в вашем распоряжении.
– Благодарю, – смущенно произнесла Элейн. – Ты мне сейчас нужен.
Квадратное лицо юноши было печальным.
– Я хочу предостеречь вас, ваша светлость. Не могу сказать, что на уме у Зафера или у Маргарет. Я внимательно наблюдал за ними, когда они были рядом с вами.
– Этого не может быть...
– Зафер опасен, миледи, не забывайте про это. Он сделает все, что скажет Иль-Корво, и так будет всегда. Маргарет... – Юноша пожал плечами. – Не знаю. Она, кажется, искренне привязана к вам. Но по уши влюблена в Зафера и тоже сделает все, что прикажет хозяин.
Элейн молча смотрела в лежавшую перед ней книгу, потрясенная разладом в их маленьком сообществе.
– Филипп Уэллс наверняка будет на вашей стороне. И я обязан вам жизнью. Думаю, люди примут вас. Но враждующие дома не так легко примирить. Прошу вас, будьте осторожны. Филипп был прав, когда советовал не снимать кандалы с заключенных даже в их комнатах. Я уверен, что Навона без труда сбежит из башни, если не будет закован.
Разумеется. Невозможно заключить Аллегрето в крепости Навона.
– Я должна с ним поговорить, – решительно сказала Элейн. – Проводи меня.
У двери комнаты в башне Маладира ей пришлось спорить с Дарио. Он не хотел, чтобы она входила одна, даже если не подойдет к Аллегрето. Но она приказала ему остаться снаружи вместе с человеком Филиппа.
Она была почти уверена, что комната окажется пустой. Тем не менее Аллегрето лежал на походной кровати возле стены и, прикрыв глаза, смотрел на нее.
Он не поднялся, не заговорил. Когда Элейн увидела кандалы, ей захотелось, чтобы он сбежал.
– Прости меня, – прошептала она. – Но я не могу позволить, чтобы ты сделал то, что намеревался. – Это прозвучало глупо даже для нее самой. – Прости, но не могу. Понимаешь?
Он не ответил, только немного отвернул голову, как будто не хотел ее видеть. Элейн подавила желание открыть дверь и приказать, чтобы с него сняли цепи.
– Опусти лампу. Я тебя не вижу.
– Разве они не оставили ни одной свечи?
– Я ведь заключенный, Елена, – усмехнулся он.
Элейн шагнула к маленькой арочной нише в стене, где стояла кричаще разрисованная мадонна с младенцем – единственная вещь в комнате, если не считать койку.
– С тобой не должны обращаться как с обыкновенным преступником. Тут можно окоченеть. Я распоряжусь, чтобы принесли жаровню и одеяла.
Аллегрето лишь приподнял ресницы и скривил губы.
– Дарио считает, что Зафер может попытаться убить меня, – выпалила она.
– Нет.
Когда Элейн подошла к нему, он, видимо, не желая никаких соприкосновений, отодвинулся к стене.
– Я не знаю, что мне теперь делать.
Аллегрето поднял брови.
– Надеюсь, ты не ждешь помощи от меня? Я не в состоянии тебе помочь, даже если бы и захотел. Ты была права. У тебя нет союзников. И ты не должна иметь их, особенно в моем лице.
– Я знаю, – в отчаянии сказала она. – Но если они завтра проголосуют за Риату, я позволю тебе сбежать. Ты можешь вернуться на остров. И я смогу присоединиться к тебе.
Элейн услышала его вздох. Остров теперь казался ей раем.
– Этого не будет, – сказал Аллегрето. – Они выберут тебя. Они уже любят тебя за то, что ты им сказала. Разве ты не этого хотела?
Сейчас Элейн хотела только одного: прикоснуться к нему, снова убедиться, что он жив.
– Лекарь Филиппа уже осматривал твою рану? – спросила она, не глядя на него.
– Заживет. У меня всегда заживает.
– Я дам ему рецепт компресса. Если тут можно найти эти травы.
– Компресс, – повторил он с улыбкой и, закрыв глаза, откинул голову.
Кандалы зазвенели, когда она взяла его здоровую руку и прижалась лбом к его кулаку.
– Я не могла поступить иначе! – Она поцеловала его сжатые пальцы. – Я сделала это не для того, чтобы отобрать у тебя Монтеверде. Неужели ты мне не веришь? Я не хочу здесь править. И никогда не хотела. Но я не допущу, чтобы его разорвали на части.
Подняв голову, она увидела, что он с усмешкой смотрит на нее.
– Но ты знаешь, как править, миледи. Если бы не знала, меня бы тут не было.
– Я думала, он убил тебя. Видела его окровавленный меч... Мне тогда показалось, что ты мертв.
– Пока нет.
– Почему ты всегда так говоришь?
Он тяжело вздохнул, разжал ледяные пальцы и погладил ее по щеке.
– Я хочу тебе кое-что рассказать. О твоем деде. Я хорошо его знал, Елена. Когда я был еще совсем юным, он использовал меня для защиты Меланты. После убийства твоего отца Лигурио стал немощным и заключил с моим отцом договор, чтобы я жил в их крепости. Я притворялся евнухом, чтобы мог спать рядом с нею. Она терпела меня, потому что ей велел Лигурио, но презирала меня. Все в крепости презирали. И боялись. – Элейн выдержала его холодный взгляд, стискивая ладонями его руку, чтобы согреть. – Только Лигурио принял меня радушно. Благодаря ему я понял, что в моем отце скрыт другой человек. А любовь – не то, чего следует опасаться. Что в мире есть разум. И доброта. Он научил меня алхимии, астрологии. Когда Лигурио умер, я спустился в шахту под крепостью и рыдал, пока не захлебнулся слезами. – Высвободив руку, Аллегрето потер рот, и кандалы звякнули. – Я узнаю его в тебе, Елена. Я читал его книгу. Слышал, что ты говорила на площади. Мы все – Монтеверде. Но ты не сможешь ничего сделать, пока я жив. Я и Франко. Скажи Заферу, чтобы ночью он зарезал его, а потом вели стражникам отвернуться, когда по мою душу явится сподвижник Риаты. Там есть один, ждущий своего часа.
– Нет, – с ужасом прошептала Элейн.
– Ты пришла ко мне за помощью. Это все, чем я могу тебе помочь.
– Нет!
– Так или иначе, это произойдет. Сделай это сейчас и будешь в безопасности.
– Думаешь, меня слишком волнует моя безопасность? – Поднявшись, Элейн отвернулась.
– Она волнует меня, – тихо сказал Аллегрето. Она покачала головой. – Сделай мне одолжение. Я все равно тут умру. Ты сама знаешь. Так лучше раньше, чем позже.
– Ты не умрешь. Это временно, пока вы с Франко не договоритесь о прекращении вендетты. Потом я освобожу вас обоих.
– Ты сошла с ума? – засмеялся он.
– Возможно. Ты однажды спросил, какой у тебя выбор. Сказал, что Кара тебе не ответила. Это мой тебе ответ.
Аллегрето закрыл глаза, словно увидел то, чего не мог вынести.
– Елена, он убьет меня. Я буду в аду, а ты – нет.
– Я этого не допущу. – Глаза у Элейн наполнились слезами.
– И каким образом? – С трудом поднявшись, он протянул к ней руку. – Верни кольцо. Ты не можешь носить девиз Навона. Ты сейчас одна Монтеверде.
Несмотря на ее сопротивление, он сорвал у нее с пальца золотое кольцо, чуть не содрав кожу. Элейн вскрикнула от боли и огорчения. Дверь тут же распахнулась, и на пороге возник Дарио, держа ладонь на рукояти кинжала. Аллегрето шагнул назад и кивнул юноше.
– Она в безопасности, – холодно произнес он. – Но больше не спускай с нее глаз.
– Где мой сын? – Франко выбрался из кровати и упал на колено, гремя цепями. Но все-таки заставил себя подняться. Кровь из раны на бедре просочилась сквозь повязку. – Он жив?
– Не бойся за Маттео, он жив, и ему ничто не угрожает.
Франко настороженно посмотрел на нее, затем перевел взгляд на Дарио.
– Ты подумал над моими словами? Что я собираюсь вернуть домам то, что принадлежит им по праву, как было во времена моего деда? – спросила Элейн.
– Я слышал, что ты говорила, – ответил Франко, держась за стену. – Ты сказала более того.
– Да. Если завтра народ выберет меня, то я не стану это отрицать.
– А если нет?
Элейн пожала плечами.
– Если они выберут Навону, тогда, полагаю, ты будешь драться с ним до смерти. А Монтеверде истечет кровью. Если это буду я, такие же выборы пройдут во всех городах.
– Ты сошла с ума, девушка.
– Мне это уже говорили, – печально улыбнулась она.
– Чем ты удерживаешь Навону?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46