– Я нашел его у каменной головы, когда искал вас.
Элейн с надеждой подняла голову.
– Вы принесли его?
– Нет, бросил со скалы, – ответил Рейвен, скрестив руки. – Мне не понравилось содержание. Я дам вам другой, и вы сможете записать туда свою поэму.
– Я ошиблась. Я ненавижу вас!
– Нет, те строки мне понравились больше. Вы не можете ошибаться.
Шагнув к ней, он погладил ее по голове и, когда полотенце упало, запустил пальцы в ее волосы. Мокрые пряди выскользнули из-под обрывков сетки и рассыпались по плечам. Элейн задрожала от возбуждения.
– В том дневнике было все, что мне дорого.
– Его уже нет.
Она закрыла глаза.
– Я вас ненавижу.
Он погладил ее плечи, схватил ворот рубашки и дернул. У нее мелькнуло воспоминание о лихорадочном объятии Раймона. Она замерла, решив не сдаваться, если он попытается сделать то же самое. Но он просто дразнил ее, осторожно прикасаясь кончиками пальцев. Когда Элейн открыла глаза, пират наблюдал за нею из-под опущенных черных ресниц.
– Если бы у вас было отравленное кольцо, вы могли бы сейчас убить меня одной царапиной.
– Отравленное кольцо?
– Видите ли, я не силен в любовной болтовне, – улыбнулся он. – Думаю, этот Раймон не говорил вам ничего подобного.
– Нет.
– Он не доверял вам свою жизнь, как я сейчас.
– У меня нет возможности навредить вам.
Он завел ее руки себе за спину.
– Я все равно не смогу уберечься.
Одно движение, и Элейн оказалась в его объятиях, как будто сама прижала его к себе. Мокрая рубашка, сдернутая с плеч, держалась на ней лишь потому, что прилипла к телу.
– Мне это совершенно чуждо. Я имею в виду столь тесные объятия. Я страшусь беззащитности.
Как ни странно, Элейн поняла его. Другой мог бы сказать, что она прекрасна, или отдать дань ее розовым губам. А пират заперся с ней в пещере, за дверью с невидимым замком, оставил свои кинжалы рядом, веря, что она не убьет его.
– Не могу представить, как вы жили до сих пор, – тихо сказала она.
– Вы пахнете дождем.
– Не розами? – спросила Элейн с нервным смешком.
– Нет. Штормом.
Она с удивлением осознала, что не только не отпрянула от него, а позволила своим пальцам лечь на его бедра. Она чувствовала, что уже не принадлежит себе. Бежать было некуда: сзади и по бокам стояли один на другом тяжелые ящики, обитые блестящими металлическими полосами. Он легко держал ее руки, водя губами по ее виску и щеке.
– Фрукты, – прошептал он. – Спелые сливы.
– Я украла их у вас.
– Хорошо. Вы опытная грешница.
Кара всегда так говорила, а теперь Элейн и сама это знала. Она не сопротивлялась. Не пыталась отстраниться, как с Раймоном. Даже слегка наклонилась к пирату, к этому проклятому изгою... ее темный ангел превратился в живого человека. Он почувствовал это и еще ближе притянул к себе, лаская ее тело под влажным шелком рубашки.
– Теперь я узнаю ваш запах. – Взяв пригоршню ее волос, он глубоко вдохнул. – Если вы поблизости, я буду это знать.
Пират не льстил ей, он как бы поставил на ней клеймо. Потом запустил пальцы в растрепанные волосы и резко потянул.
– Он заставлял вас почувствовать жар в груди?
– Да, – вызывающе ответила Элейн.
Рассудок еще предостерегал ее, но тело покорилось, когда Рейвен нежно целовал ее.
– Я найду этого Раймона и убью. – Он наклонил голову, провел губами по изгибу ее шеи и сжал зубами кожу.
Элейн почувствовала боль, но он сразу поцеловал это место. Краем глаза она видела серебряную серьгу, гладкое мускулистое плечо. Ее возмущало собственное желание. Как одна его красота могла привлекать ее к нему? Это не любовь, которую она чувствовала к Раймону, не супружеская обязанность, которую она должна выполнить по отношению к настоящему мужу. Это непристойное, греховное вожделение.
Наконец она познала себя. Все, что говорили ей Кара и леди Беатрис, – правда. Она распутное, нецеломудренное существо, лишенное даже постоянства. Она могла сопротивляться. Из верности Раймону, из чувства собственного достоинства, из гордости, в конце концов. Но вместо этого прикоснулась к нему губами. Он крепко поцеловал ее шею, сжал зубами мочку уха, и она яростно ответила ему. Словно кошка, готовая принять своего леопарда, укусила его за плечо.
Звук, который он издал, походил на шипение пантеры в чаще леса. Он без видимых усилий отстранил ее от себя, держа на расстоянии вытянутой руки. Оба тяжело дышали.
– Так вот что вам нравится? – с опасной улыбкой спросил он. – Какое оружие имею, тем и пользуюсь.
– Для чего?
Элейн не знала. Ее переполнял гнев, а он был прекрасен, безупречен, возбужден и заявлял права на ее тело. Обычная угроза превратилась в нечто большее, когда он сжал пальцами ей грудь и обвел ее круговым движением, спуская рубашку. Потом улыбнулся, больно уколол ногтем и снова нежно погладил кожу. Элейн отпрянула, но он последовал за нею, медленно подталкивая ее, пока она не вжалась спиной в стоящие у стены ящики. Теперь она испугалась по-настоящему. Она в ловушке, нескромно обнаженная, рубашка спущена до талии, связывая руки в локтях. Он ее предупреждал, угрожал ей, говорил, что ее ждет, а она этому не верила. Она как-нибудь спасется, ведь ангел-хранитель всегда приходил ей на помощь... Но край ящика больно впился в бедро, спущенная рубашка мешала двигаться. Опершись на руки, пират держал ее в заключении, словно хотел доказать ей, насколько она беспомощна. Элейн не могла дотянуться до него, чтобы укусить или поцарапать.
Он наклонился к ее груди, сжал зубами сосок. Она вздрогнула от острой боли, почувствовала, как он усердно его сосет, распространяя огонь по всему ее телу, и откинула голову, пытаясь отстраниться. Пират лишь сильнее прижал ее к сундуку, а потом стал что-то нащупывать между ними рукой. Элейн неистово заметалась, когда обнаженный член уперся в то место, куда он хотел его направить.
– Соглашайтесь! Вы моя жена, – процедил он сквозь зубы и сделал резкий толчок.
Она вскрикнула, но его это не остановило. Наоборот, он еще сильнее надавил, потом снова и снова, пока одним движением не вошел в нее. Пронзительная боль заставила Элейн вцепиться в меховую полость на сундуке. Затем в яростной попытке отбросить его она приподнялась на локтях, а поскольку он прижимал ее лицо к своей груди, она вонзила в нее зубы.
Пират только зашипел. Глаза у него были закрыты, голова откинута, тело напряглось, толчки стали быстрее и глубже. На секунду он замер, и Элейн снова укусила его, ощутив на языке кровь. Он выгнулся, по телу прошла судорога.
– Черт возьми, – прорычал он, с силой входя в нее последний раз. – Пощадите меня, дорогая.
– Пощадить? – крикнула Элейн. – Да будьте вы прокляты!
Он освободил ее и так быстро отпрянул назад, что она не успела пнуть его ногой. Элейн натянула на грудь рубашку, села и, одергивая подол, увидела кровь на бедрах... теперь ее собственную, настоящую.
– Бог вас покарает.
Внезапно Элейн вскочила и схватила его кинжал. Но пират сжал се запястье, прежде чем она успела прикоснуться к нему.
– Не надо, – тихо сказал он. – Давайте жить, не опасаясь друг друга.
Элейн хрипло засмеялась:
– О да! Чего нам бояться?
Пират ласково погладил тыльную сторону ее запястья большим пальцем.
– Миледи, вам незачем бояться меня. С этой ночи ваша защита – дело моей чести. Теперь мы женаты, независимо от того, давали клятву в церкви или нет.
Элейн опустилась на свою брачную постель – кованый сундук.
– Мне больно, – процедила она, словно это было худшее, что с ней произошло.
– Это вам не нравится?
– Нет!
Пират дотронулся до плеча, и она увидела на его пальцах кровь.
– Понимаю. Вам нравится делать больно только мне. Удивительно было смотреть на него, зная, что это след от ее зубов. Она поставила на нем свой знак. Собственное клеймо. Элейн почувствовала мрачное удовлетворение. Она слышала, как он медленно вздохнул. Она встретила его взгляд. Черный леопард наблюдал за нею из чащи ночного леса.
– Можете делать мне больно, если это доставляет вам удовольствие, – сказал он. – Но лишь наедине и только собственным телом.
Элейн облизнула губы и отдела взгляд.
– Какой услужливый новобрачный, – горько сказала она.
– Скоро вы поймете, что так оно и есть.
Рейвен обнял ее, прижал к груди. Элейн по-прежнему ощущала вкус его крови на языке, вдыхала его запах, смешавшийся с ароматом ее собственной, пахнущей дождем кожи. В этом не было ни изысканности, ни учтивости, ни возвышенности духа. Все земное, как сама пещера. Что-то глубокое, потаенное, о чем не говорят при свете. С того места, где они стояли, Элейн видела блеск камней на рукоятках кинжалов. Она больше не попытается их схватить, приступ ярости уже позади. Но даже при всем желании она не смогла бы до них дотянуться. Значит, и сейчас, держа ее в объятиях, пират ничего не упускал из виду.
Когда она шевельнулась, чтобы освободиться, Рейвен сразу отпустил ее. Элейн медленно скользила взглядом от его сапог к черным штанам, его полускрытой мужской части, которая заставила ее покраснеть, к его широкой груди, плечам, к лицу Люцифера, низвергнутого с небес.
Пират знал, что она его разглядывает, и выпрямился, предоставив ей такую возможность.
– Говорят, Франко Пьетро напоминает отвратительную жабу, – небрежно произнес он.
– Отвратительные жабы мерещатся тем, кто сам похож на них.
– Вы так думаете? И кто вас этому научил?
– Либуше.
– Ваша знахарка? – Элейн кивнула. – И все же мне кажется, что из нас двоих вы предпочтете меня.
Она пожала плечами.
– В любом случае он вряд ли позволит безнаказанно укусить себя, – мрачно сказал Рейвен.
Глава 9
Голубая сфера вдруг начала меркнуть. Но прежде чем комната погрузилась в темноту, пират высек огонь. Пламя вырвалось из кучки обугленного холста в медной чаше, и на миг его лицо приобрело красный оттенок, словно у молодого демона, склонившегося над адским пламенем.
Рейвен быстро зажег свечу и накрыл дымящую чашу металлической крышкой. Затем, привычным движением надев пояс, он протянул Элейн полотенце.
– Завяжи волосы.
Хотя на ней была рубашка, она чувствовала себя непристойно выставленной напоказ. Впрочем, они в его тайной комнате. Тут он сделал ее своей женой. Без свидетелей, без оглашения, без клятв. Просто заявил это и взял ее силой. Языческая свадьба варваров.
Она проклинала его, презирала, но безнравственно думала, что это ей подходит. Где-то был документ с печатями, утверждающий ее обручение с Франко Пьетро Риатой. Тогда, в Англии, после майского праздника, под бдительным оком Ланкастера, при ледяном молчании леди Меланты, она в беспросветном отчаянии подписала контракт.
Теперь она с презрением разорвала его. Никто не пытался избавить ее от беды. Ни крестная, ни сестра, ни даже Раймон. Все они подчинились решению герцога Ланкастера, бросили на произвол судьбы, пока ее не захватил этот пират.
«С этой ночи ваша защита – дело моей чести», – сказал он.
Элейн тоже позволила ему рассматривать ее, пока вытирала голову полотенцем и завязывала волосы. Если она распутная, свободная, недобрая шлюха, слишком ученая, чтобы быть скромной, если она никогда уже не получит любимого человека... ну что ж, тогда вместо него она возьмет себе этого прекрасного, жестокого пирата, будет читать его книги, учиться его хитростям и жить с ним в грехе.
Рейвен открыл сундук, достал сложенную одежду, встряхнул ее.
– Наденьте.
Элейн взяла длинную алую тунику, расшитую по подолу и у ворота синими астрологическими знаками. Рукава ей были слишком длинны, подол лежал на полу возле ее ног. Видимо, это его одежда. Но зато сухая. Повернувшись к нему спиной, Элейн с некоторыми усилиями освободилась под туникой от влажной рубашки, отшвырнула ее ногой и посмотрела на Рейвена. Он прикладывал кусок холста к плечу и сердито разглядывал следы ее зубов. Можно подумать, он никогда не был ранен.
– Думаете, останется шрам? – спросила она с легким злорадством.
– На мне шрамов не остается. – Рейвен улыбнулся, как бы извиняясь. Действительно, тело его было безупречно. Кожа на груди, лице и руках не имела никаких изъянов. Только на плече образовался черно-синий кровоподтек. Рейвен снова промокнул ранку и зашипел.
– Оставьте, – сказала Элейн.
– Жжет.
– Конечно, раз вы ее постоянно трогаете, как ребенок. Давайте наложим травяной компресс, чтобы избавиться от синяка, – предложила она.
– Травяной компресс, – насмешливо повторил он.
– Никогда о таком не слышали? Полагаю, среди ваших научных трактатов нет книг о лекарственных травах.
– Нет. Предпочитаю обременять свой ум лишь тайной мудростью. Но довольно скорбеть о моих боевых ранах. Не желаете получить более приятное удовольствие? – Рейвен открыл серебряную шкатулку, инкрустированную эмалью и сверкающими камнями.
Элейн заглянула внутрь, ожидая увидеть драгоценности или что-нибудь в этом роде, но там лежали разноцветные прозрачные шарики. Поскольку она колебалась, он взял целую горсть и положил несколько штук в рот.
– Конфеты, – сказал он, поднося руку к ее губам. Элейн облизнула губы, ощутив вкус кориандра и специй, горький и сладкий одновременно. – Особый товар Монтеверде, – объяснил пират.
– Да. Моя сестра очень скучала по ним.
– Бедняжка. Отсутствие сладостей разбивает ей сердце, не так ли?
– Она часто вспоминала про них. И никогда не вспоминала про вас, – ответила Элейн с тем же намерением, с каким вонзала в него зубы. Но эта стрела, похоже, не достигла цели.
– Конечно. Она была слишком рада от меня избавиться. Ревнуете, что я когда-то любил ее? – Нет!
– Увы, – беспечно сказал он, – я никогда не смогу завоевать сердце дамы.
– Мое сердце вы едва ли сможете завоевать с вашими представлениями об учтивости.
– О, мой неизящный любовный разговор! – опечалился пират. – Умоляю вас о прощении, глубокоуважаемая и послушная жена.
– Я не клялась повиноваться вам.
– Нет. Я не доверяю клятвам. Их легко дают и легко нарушают. Я не собираюсь ежеминутно повелевать вами. Но когда я потребую, чтобы вы мне подчинились, вы это сделаете.
Он говорил с такой беспощадной уверенностью, что Элейн не могла возразить, не показавшись слабой или капризной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46