А кольцо золотое. С огромным трудом ей в конце концов удалось его снять.
И что с ним теперь делать? Возвращаться в хижину она не собиралась. Кольцо лежало у нее на ладони. Задумчиво повернув его, Элейн увидела, что на внутренней стороне тоже выгравированы буквы. A vila mon couer – было написано по-французски. – Guardi li mо.
Закрыв глаза, она крепко сжала пальцами кольцо и с возгласом отчаяния уронила голову на руки. «Вот мое сердце. Храни это всегда».
Глава 14
– Аллегрето!
Целый день он проспал мертвым сном, положив голову на седло. Когда Элейн вернулась в хижину, когда втащила туда упряжь жеребца, когда с грохотом перевернула тяжелую бадью, чтобы сесть, он даже не шевельнулся. Это было немного пугающим, она знала, что его всегда настораживал малейший звук.
Вечером она стала тормошить его. Она произнесла вдохновенную речь о том, как чувствует себя женщина, похищенная насильником и убийцей. Она пролила слезы досады и боли, когда снова пыталась надеть кольцо, – оно было слишком маленькое, а сустав ее пальца распух. Она в недвусмысленных выражениях сообщила ему, что это его вина, если она теперь не сможет носить кольцо. Но с превеликим трудом, несмотря на боль, ей все-таки удалось надеть его, и сейчас оно было на месте, скрывая тайные слова. Пират спокойно дышал, будто она, как Дарио или Зафер, охраняла его сон. Будто он ей доверял. Элейн подремала несколько часов днем, пока лошади паслись. Убийцы Риата не явились по их душу, вообще никто не пришел. Лишь водяные птицы медленно шествовали среди тростников да пятнистая жаба прискакала к хижине. Она долго сидела в раздумье у двери, уставившись на Элейн круглыми желтыми глазами, а потом лениво ускакала прочь.
Она вынула из седельных сумок все бумаги, но это оказались короткие рекомендательные письма людям, о которых она никогда не слышала, и перечень слов, не имеющих смысла. Единственное, что представляло для Элейн ценность, был брачный договор с Франко Пьетро. Она мельком взглянула на него, когда подписывала, но теперь читала с особым вниманием.
«Да будет известно, что, когда я дам согласие взять в мужья влиятельного и благородного лорда Франко Пьетро Риату и Монтеверде...»
Когда она даст согласие. Там не говорилось, что она уже дала его. Она не клялась Франко Пьетро, следовательно... Из всего прочитанного ею раньше о брачных контрактах и судебных исках в документах, которые присылала для ее образования леди Меланта, следовало, что она вообще не обручена.
Элейн вспомнила, как графиня беспощадно торговалась с Ланкастером. Долгие часы споров о приданом, золоте, об этом документе, а она тем временем безучастно глядела в окно, думая о Раймоне. Вспомнила, как пират смотрел на графиню Беатрис и улыбался при упоминании о контракте.
– Аллегрето, – повторила Элейн.
Когда она назвала его по имени, ресницы у него слегка дрогнули, он повернул голову и вздохнул. Так странно было произносить его имя, она не хотела к нему привыкать. Она пыталась думать о Раймоне снова и снова. Она любила Раймона. А к этому пирату, к этому темному падшему ангелу испытывала только греховное вожделение, а не любовь или что-нибудь подобное.
– Аллегрето! – резко сказала она. Пират улыбнулся и тихо застонал. – Просыпайтесь, скоро ночь.
Он вздрогнул, сжал кулак и поднял руку, снова разжал пальцы, сжал второй кулак и внезапно сел.
– Господи Иисусе, я почти не могу двигаться.
– Завтра будет еще хуже, – предупредила Элейн. Посмотрев на нее одним глазом, поскольку другой совершенно заплыл, он невнятно пробормотал:
– Обнадеживающие новости.
Когда она протянула ему флягу с вином, он с болезненным усилием приподнялся, сделал глоток и потом долго смотрел в пол.
– Сколько прошло времени, – неожиданно спросил он, – с тех пор как мы покинули Венецию?
– Неполная ночь и день, – ответила Элейн.
– А галера... когда отплыла?
– Они подняли якорь сразу после нашей высадки.
Он попробовал встать, и с третьей попытки ему это удалось.
– Нам пора ехать. Без встречи. Нужно подумать и догадаться, о чем был уговор. Но мы обязаны добраться до Авины прежде, чем они туда попадут.
Элейн поднялась.
– Авина? Где это?
Рсйвен бросил на нее странный взгляд и коротко засмеялся:
– Вы не знаете? Черт побери, они вам хоть что-то рассказывали о Монтеверде?
– Это там?
– В горах. Высоко над долиной, у рудников. – Он снова поднял флягу, отпил вина. – Зафер с Маргарет направляются туда под видом Иль-Корво и его невесты, красивой неизвестной леди с рекомендательными письмами Морозини. – Он вытер рот. – И Франко Пьстро идет по их следу.
– Франко Пьетро! Нет! Я думала, мы направляемся в какой-то богемский замок!
– Нет, принцесса. Мы направляемся в Монтеверде, – улыбнулся Рейвен. – И можете быть уверены, я отнюдь не собираюсь заключать вашего жениха в объятия.
Элейн не представляла, что они так близко к владениям Монтеверде. Теперь, вместо того чтобы надеяться на убежище, она со страхом глядела на чернеющие под лунным светом деревни. Болота, каналы и вода не были под властью Риаты, но они неизбежно вели к рекам и городам, богатым полям и виноградникам, к лающим собакам и дорогам с нагруженными ослами и ранними путешественниками.
Кони ритмично шагали, без устали отсчитывая расстояние и время. Земля была ровной, дорога сухой. За целый день они только раз остановились, чтобы напоить лошадей на рыночной площади обнесенного крепостной стеной города и, не спешиваясь, поесть хлеба с сыром, взятых у лоточника.
Хотя Рейвен надвинул пониже испачканную шляпу, люди замечали его разбитое лицо и заплывший глаз, ему выражали соболезнования, давали советы избегать уличных драк. Пират лишь злобно улыбался в ответ и пожимал плечами.
Элейн понимала его состояние. Даже она после месяцев переезда с места на место начала испытывать боль от долгих часов, проведенных в седле. Но у лошади пирата был спокойный аллюр, она прекрасно ему подходила, всю ночь и утро до полудня шла ровным шагом, только шея и бока слегка потемнели от пота. Жеребец охотно следовал за ней. Элейн уже собиралась попросить, чтобы они дали животным отдых, когда пират вдруг натянул поводья и остановился посреди открытой дороги.
Горы были уже совсем близко: серые отвесные скалы, покрытые темно-зеленым кустарником. Теперь они больше походили на холмы, ибо за ними поднимались остроконечные вершины, а громадные склоны терялись в облаках и туманной дали.
Пират внимательно поглядел вперед, потом обернулся, скользнул взглядом по дороге. Аккуратные виноградники были заброшены, поросли кустарником и подлеском. В бесхозных полях, где раньше косили сено, цвела сорная трава. Пират издал восклицание как неприятно удивленный человек. Он медленно ехал по краю дороги, глядя на землю.
– Сюда.
Он направил безропотное животное в брешь прогнившей изгороди.
– Давайте остановимся, – сказала Элейн. – Лошадям нужен отдых.
Рейвен кивнул. У подножия холма стояла деревянная хижина с тростниковой крышей, настолько покосившаяся, как будто в любую секунду готова была рухнуть. Женщина у двери, прикрыв лицо до глаз черной накидкой, молча следила за их приближением. Глаза у нее вдруг расширились от удивления, она бросила накидку и вышла на тропинку.
– Да благословит тебя святая Агата, – сказал Рейвен.
– Милорд! – прошептала она, затем, казалось, оправившись от неожиданности, поклонилась. – Хвала вам за ее доброту!
– Значит, меня тут не ждали, – тихо сказал Рейвен. – Сообщения вы не получили.
– Нет, милорд. Ничего! – Женщина смотрела на Элейн так, словно она была призраком. Он кивнул в сторону холмов. – Передай Джироламо, чтобы навестил меня там.
– Да, милорд. Но храни вас Бог! Вы ранены.
– Пройдет, – отмахнулся Рейвен. – Давай быстрее.
Торопливо поклонившись, женщина убежала по какой-то невидимой среди деревьев тропе.
Когда они поднялись на вершину холма, перед ними вдруг открылся потрясающий вид: озеро с ослепительно блестевшей на солнце поверхностью, такое огромное, что дальний берег едва вырисовывался. Лошади спотыкались, их копыта вязли в покрытом галькой песке. Маленькие волны омывали берег, вода была чистой и прозрачной, как в Средиземном море, темнея к середине до синего и пурпурного цвета.
Берег полуостровом вдавался в озеро, и на самом его краю, словно корона над водой, стоял замок с четырьмя высокими башнями. А пятая, самая мощная и красивая, парила в воздухе на фоне гор и неба.
Но замок, увы, оказался разрушен, в зубчатых стенах были пробиты бреши, внутренний двор пуст, от башен, хоть и неповрежденных, остался только каменный остов. Необитаемое место, полностью отданное голубям и эху. Оставив стреноженных лошадей на берегу, они босиком, по колено в воде, прошли через подтопленную арку в замок. Проломленные железные ворота лежали на дне прозрачного озера, покрытые длинными лентами ярко-зеленого мха.
Элейн вытерла ноги о траву, которая пробилась сквозь нагретые солнцем плитки. Фрески на стенах внутреннего двора были испорчены молотками, лица изящных леди и гордо сидящих верхом лордов почти стерты. Пират с непроницаемым выражением, минуя главный зал и башни, повел ее по каменной лестнице вниз, к другому затвору шлюза, забитому перистым камышом и травой.
Он дотронулся до большой свинцовой головы льва, выступающей из камня, ухватил пальцами зубы, уперся ногой в стену и с огромным усилием, так что напряглись мышцы, потянул. Львиная голова чуть отошла от стены. Пират отпустил се, глубоко вздохнул и повернулся к воде.
Сначала Элейн не заметила никаких изменений, но потом увидела, что уровень воды стал понижаться, открыв стену, которая служила преградой между озером и бассейном под арочными воротами.
Когда вода с булькающим звуком сошла, обнаружились ступени лестницы и еще одна арка. В ней была дверь. Хотя металл почернел от времени, Элейн тотчас узнала ее. Рельеф с пастухом, собаками и медведем был вполне различим, как и слова, выгравированные в центре. Guardi li mo. Пират ждал, пока она спустится на дно бассейна.
– Помните? – спросил он.
Элейн надавила первую букву. Это она хорошо запомнила. Теперь пастуший посох, затем последняя буква. Она потянулась к медведю. Но что за этим, она могла только догадаться. Когда она тронула овцу, потемневшая бронза вроде бы двинулась под ее пальцами.
– Нет, – сказал пират, удержав ее руку. – Смотрите еще раз.
Элейн слегка покраснела от стыда, что не смогла правильно запомнить. Она внимательно наблюдала за его действиями, повторяя про себя каждое движение. Замок щелкнул, панели разошлись, только не до конца, Рейвену понадобились усилия, чтобы раздвинуть их полностью. Он сморщился от боли.
Перед ними была каменная лестница в стене квадратной башни, сухая и пустая, ведущая наверх. Их шаги эхом отдавались в этом каменном полутемном колодце, свет проникал сквозь щели-бойницы на каждой лестничной площадке. Ворковали голуби, но, как ни странно, пол и ступени были чистыми.
Элейн пришлось остановиться, чтобы передохнуть. Заглянув в бойницу, расположенную на высоте человеческого роста, она увидела только часть озера внизу.
Это была крепость Навона. Должна ею быть с таким девизом на потайной двери. Хотя стены проломлены, ворота сорваны, она не была уничтожена, просто непригодна для защиты. Элейн читала о подобных случаях в копиях королевских распоряжений. Поступить с вражеским замком столь пренебрежительно считалось оскорблением, знаком нарочитого презрения.
Она заставляла себя подниматься по лестнице, и, пока добралась до последнего этажа, ноги у нее дрожали. Элейн думала, что попадет в комнату стражников или выйдет наружу, а вместо этого вдруг оказалась на маленькой неогороженной площадке, на головокружительной высоте, но с такой же бронзовой дверью: пастух, собаки и медведь.
Пират выжидающе смотрел на нее. Опершись рукой о стену и тяжело дыша после крутого подъема, Элейн стала повторять тайный узор. На этот раз она справилась. Замок издан знакомый щелчок, панели легко раздвинулись, и дверь бесшумно открылась.
Элейн увидела громадную кровать с шелковым красно-золотым пологом, большой сундук, похожее на трон кресло, табурет, стенной шкаф и зеркало размером с женское лицо, оправленное в золотую раму, висевшее на покрытой фресками стене. Мягкий ковер с бахромой манил к себе босые ноги Элейн.
– Обождите, – сказал пират, схватив ее за руку. – Дайте мне сначала кое-что проверить.
В воздухе просвистел один из его кинжалов, воткнулся в ставень и отщепил кусок дерева. Рейвен вошел, посмотрел вверх, обвел рукой дверную раму. Затем медленно двинулся вокруг комнаты, держа наготове второй кинжал, будто нападающий мог выскочить из стены. Подойдя к окну, пират вытащил из дерева кинжал.
– Вы совершенно уверены, что галера отплыла, когда мы покинули Венецию? Минуло уже полтора дня. – Элейн кивнула. – Теперь входите. Здесь мы в безопасности. Можете пользоваться кроватью, но больше не трогайте ничего. Я вернусь, как только повидаю Джироламо. Тут безопасно.
Элейн направилась прямо к кровати, со вздохом облегчения упала на подушки и заснула, едва успев закрыть глаза.
Она проснулась оттого, что громко чихнула, и не сразу поняла, где находится. За полуоткрытыми ставнями было видно ярко-голубое небо, на подоконнике шуршали и ворковали голуби.
Какое-то движение рядом с ней испугало Элейн. Повернувшись, она увидела, как пират тянется за кинжалом. Секунду он пристально глядел на нее, потом с тяжелым вздохом снова уткнулся в подушку.
Хотя лицо у Рейвена было уже не таким опухшим, но его сине-фиолетово-зеленой раскраске отдал бы должное самый взыскательный художник. На скуле и носу виднелись следы засохшей крови.
– Ненавижу лошадей, – глухо сказал он.
Сев, Элейн криво улыбнулась. У нее тоже все болело.
– Они хорошо нам послужили. Надеюсь, ваш человек позаботится о них.
– Да, я сказал ему, что делать. – Рейвен перевернулся на спину с несвойственной ему неловкостью. – С моими слугами обращаются хуже.
– Эта верховая лошадь превосходна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46