– Просто я пытаюсь объяснять тем, кто уходит в иной мир, что мы очень хотим, чтобы они вернулись обратно. Тогда мне приходится проникать глубоко в душу, как его удалось е Маликом.– Не слишком ли смело сказано? – недоверчиво заметил норманн. – Не высоко ли ты занеслась?Бринн смерила его взглядом.– Я делаю все как надо. Если ты умеешь делать лучше, то лечи его сам. Я всегда знаю свои возможности и отношусь к ним с уважением и пониманием.– Ты очень умная, – поспешил вступить в разговор Малик, – и Гейдж его признает. Гвинтал, сдается мне, необычайно красивое место. Любому захотелось бы туда вернуться.Бринн с облегчением вздохнула и посмотрела на него.– Да, там замечательно. Я никогда не встречала более красивого и тихого места на этом свете.– Тихого? – В вопросе Гейджа сквозила насмешка. – Я вообще сомневаюсь, что такое место есть на земле.– Потому что ты, как и все воины, стремишься больше убивать и калечить других и думаешь, как бы получше это сделать. Гвинтал не знает войн.– С трудом в это верится.– Это дело твое.Гейдж Дюмонт, определенно, само насилие, жестокость и неукротимая ярость. Он никогда не примет и не поймет Гвинтал, Только в общении с Маликом оставляла его обычная угрюмость и воинственность, казалось, будто яркий луч света пробивался сквозь густые грозовые облака, которые плотным туманом накрывали и обволакивали всех и вся на своем пути. А что, если эти лучи упадут на кого-нибудь другого? Наверняка это будет пострашнее, чем кромешная тьма.– Если Гвинтал такое прекрасное место, как ты уверяешь, то почему ты оказалась среди этих дикарей?– Не слишком умно задавать подобные вопросы той, которую ты называешь своей рабыней. У меня не было выбора. Меня привезли сюда. – Она закончила бинтовать рану. – Ну вот, теперь раненая грудь выглядит получше, Малик. Началось заживление.– Чешется, – пожаловался Малик.– Так и должно быть, только не расчесывай ее. – Бринн встала с пола. – Теперь немного поспи, а я согрею воду и вымою тебя. – И вышла из палатки.Вдохнув полной грудью чистый холодный воздух, она только теперь поняла, как же устала от присутствия Гейджа Дюмонта, от его проницательных ярко-голубых глаз, наблюдавших за ней слишком холодно и настороженно, подмечая слишком многое.– Чем могу служить, мадемуазель?К Бринн на лошади подъехал Поль Лефонт. С того дня, как ее привезли сюда, они редко виделись, но при каждой встрече он оставался подчеркнуто вежливым и внимательным. Во дворе замка Редферн при свете факелов у него был грозный и неприступный вид. Теперь, без доспехов и прикрывавшего его седовласую голову железного шлема, он казался простым и человечным. Лефонту было немногим больше тридцати, суровое выражение его худого лица казалось естественным для этого высокого костистого человека. Он держался уверенно и при всей кажущейся недоступности отличался благородным достоинством.– Мне нужна вода для мытья, – сказала Бринн. – Не попросите ли кого-нибудь принести ее?– С удовольствием. – Повернув голову, Лефонт по-французски отдал приказ кому-то в лагере. – Я бы и сам помог вам, но должен быть во всеоружии, чтобы срочно сопровождать пленных в лагерь Вильгельма.Пленные. Она так увлеклась лечением Малика, что совсем позабыла об этих несчастных.– А лорд Келлз?– Он среди них.– Что с ними будет?Лефонт равнодушно пожал плечами.– Как решит его милость, раз лорд Гейдж говорит, что они ему не нужны.– Ты что, жалеешь этого лорда Келлза? – раздался за ее спиной голос Гейджа.В его тоне звучали притворно вкрадчивые нотки. Бринн напряглась. Похоже, норманн так и жаждал уличить ее в предательстве.– Он отец леди Эдвины и первый саксонский барон, которого я узнала здесь, в Англии.Гейдж едва заметным кивком приказал Лефонту удалиться.– Ты не ответила на мой вопрос.– А что ты хочешь услышать от меня? – нетерпеливо бросила она в ответ. – Он неплохо обходился со мной.– А ты отблагодарила его за это?– Хотя сюда меня привезли почти ребенком, но я уже успела познать свободу больше, чем ты можешь себе вообразить. Неужели ты думаешь, что я буду благодарна за ошейник на своей шее?– Так ты не рождена рабыней? Тогда ты, должно быть, стала пленницей, захваченной во время войны. – Он улыбнулся. – Странно, ведь в твоем распрекрасном Гвинтале не было войн.– Неужели так важно, как я попала сюда? Главное, я здесь и лечу твоего друга.Гейдж согласно кивнул.Он присел к костру, глядя на трепещущее пламя огня. Солнечный сумеречный луч упал на его голову, и она вдруг увидела, что его шевелюра темно-темно рыжая. Странно, ведь при ярком свете волосы казались иссиня-черными.– Просто я нахожу тебя слишком загадочной женщиной и чувствую себя неспокойно, ничего о тебе не зная. Осторожность не помешает, – попытался Гейдж объяснить свой интерес к ней.Он считает, что она может причинить беспокойство? До сих пор никто ей об этом не говорил. Под его взглядом ей не хватало воздуха. Дышать от волнения стало трудно, но Бринн справилась с собой.– Со мной Малик в безопасности. Я не смогла бы причинить ему вред при всем моем желании.– Почему? – не спускал с нее глаз Гейдж.– Я знахарка. И должна лечить людей, – просто ответила она. – Зло погубило бы меня.– Ну и что, я знал многих лекарей во время сражений, и ни с одним из них ничего не случилось, даже если умирали их раненые, – цинично усмехнулся он. – Я даже подозреваю, что кое-кто из них способствовал отправлению умирающих в небытие.– Тогда они были не настоящими врачевателями.– И в Гвинтале такого бы не произошло.– Никогда.Ее голос излучал такую силу, что Гейдж перестал иронизировать.– Я почти поверил тебе.– Прекрасно. Тогда ты не будешь больше глазеть на меня так, словно ждешь, что я перережу Малику горло и тебе надо успеть этому помешать.– А что, если я не только из-за этого смотрю на тебя?Что-то в его тоне заставило Бринн говорить очень осторожно:– Вряд ли. Ты никому не доверяешь и видишь во мне недруга Малика.– У тебя листок в волосах.– Что?Гейдж мигом вскочил и в один прыжок преодолел разделявшее их расстояние. Протянув руку, он осторожно вынул из ее волос желтый листок, нежно дотронувшись до локона на ее виске.– У тебя такие живые волосы, такие густые. Как блестящая шелковая паутина…Приступ удушья вновь подкатил к ее горлу, ватными сделались ноги. Он стоял над ней, сильный, властный, прекрасный. В беспомощном возбуждении Бринн смотрела на него. Как это прежде не замечала она крутой изгиб его нижней губы, а сейчас она слабела от желания приложить к ней палец.Поспешно отступив, Бринн отвела взгляд.– В самом деле листок, – отрывисто бросила она. – Волосы за все цепляются, поэтому я зачесываю их назад. – Она посмотрела с холма вниз. – Хотела, бы я знать, где моя вода? Капитан обещал, что кто-нибудь принесет ее.Бринн затылком чувствовала его жгучий взгляд, однако голос его прозвучал ровно и бесстрастно:– Значит, скоро принесут. Лефонт не терпит небрежности.– Как и ты, – съязвила она.– Как и я, – согласился он. – Я не выношу тех, кто не знает своего дела или плохо исполняет его.– Мы готовы ехать, милорд, – на весь лагерь окликнул его Лефонт. Теперь он возглавлял кавалькаду одетых в доспехи людей. Металл поблескивал на солнце.– Счастливо. – Гейдж приветственно вскинул руку. – Передайте его светлости мое почтение. Жду вас обратно через три дня.Лефонт кивнул, и колонна двинулась вперед. «Как жаль, что такое великолепное зрелище предназначено лишь для ведения войны», – подумала Бринн.Гарцующие лошади, солдаты в доспехах, знамена, реющие на ветру…Знамена.– Кажется, мой капитан явно понравился тебе, – ревниво заметил Гейдж.– Приятный мужчина, – рассеянно ответила Бринн. – Но я смотрела на знамена. Прежде я их не замечала. – Она показала на геральдические знаки на белом фоне. – Вот это самое необычное. Я видела на знаменах львов, оленей, но огненный шар…– Это комета, а не огненный шар.– Комета!– А почему бы и нет? Она появилась в небе этой весной. Я увидел ее, мне захотелось ее иметь, и она стала моей. Тебе не нравится?– Нравится, она очень красивая…Бринн провожала взглядом уходивших солдат. Душа ее трепетала. Что за человек Гейдж Дюмонт, раз он выбрал себе такой герб? Сама-то она не испугалась, но даже истинно верующие монахи крестились, увидев небесное светило, а Гейдж Дюмонт и вовсе решил бросить комете вызов. Ей стало совсем тягостно и неловко в его присутствии.– Пойду взгляну, что с моей водой. Слишком долго ее не несут.С этими словами Бринн поспешила с холма, спотыкаясь об огромные торчащие корни деревьев и кожей чувствуя на себе его взгляд, но Гейдж не пошел следом.«Я увидел ее, – повторила мысленно она его слова, – и она стала моей». Заносчив, высокомерен. На Бринн нахлынули воспоминания о той ночи, когда она стояла у окна и не могла насмотреться на летящую в черном небе комету.А где-то далеко от нее в ту же самую ночь Гейдж Дюмонт тоже был пленен этой кометой. А вдруг это судьба и незримая нить свяжет их жизни воедино?Связующая нить? Пресвятая Дева, да между ними ничего и быть не может. Увидев летящее светило, она испытала восторг и восхищение, а он просто решил забрать ее для себя.
***
Прошло три дня. И опять Бринн разбудил тяжелый взгляд Гейджа. «Пора бы уже привыкнуть к этому», – спросонок подумала она. С того дня, как он снял с ее волос упавший лист, Гейдж еще упрямее следил за ней, подстерегая ее каждый шаг.Холодные переливающиеся лучи солнца падали на его лицо, высвечивая ямочки под его высокими скулами и отражаясь в его ярко-голубых глазах металлическим блеском дорогих клинков. Он будто был вытесан из каменной глыбы и создан жестоким, не знающим пощады воином.Бринн коротко вздохнула, пытаясь очнуться от сна. В его манере разглядывать ее появилось что-то новое. Поначалу он смотрел на нее с откровенной неприязнью, но в последнее время в его взгляде появилось выжидательно-настороженное рысье выражение, как если бы он тщетно пытался выяснить нечто интересующее его. Враждебность и неприязнь уступили место каким-то иным чувствам, – похоже, он после долгих раздумий принял какое-то решение.«Я увидел ее, мне захотелось ее иметь, и она стала моей», – так просто он присвоил себе комету. Может, он и вытесан из камня, но не в его силах заставить ее ощутить его холод. Щеки ее горели, непонятная внутренняя дрожь сотрясала тело. Страх? Не похоже.Что бы там ни было, надо подавить в себе это чувство.Бринн закрыла глаза и придвинулась поближе к Малику.Гейдж Дюмонт едва слышно выругался. Наверное, опять чем-нибудь недоволен.Она осталась лежать с закрытыми глазами.
***
– Ты не должен здесь дольше задерживаться, – переживал Малик за Гейджа. – Лефонт сказал, что Вильгельм двинулся на Лондон. Тебе надо быть с ним и защищать свои интересы.– Я послал к его милости достаточно воинов, – успокаивал друга Гейдж. – Когда тебе станет легче, мы нагоним их.– Я не поправлюсь раньше весны. Я пока не в состоянии даже сидеть. – Малик брезгливо сморщился. – Я ничего не могу. Только ем да сплю, как младенец.– Потерпи немного, – улыбнулся Гейдж. – С тех пор как мы считали тебя мертвецом, прошло всего четыре дня.– Я тоже так думал. – Малик посмотрел на вход в палатку. – Где Бринн?– Женщина? Она на улице кипятит воду. Готовит новый бальзам для твоей раны.– Должно быть, очень хороший бальзам. Я даже не представлял, что рана может так быстро затягиваться.– Так ты только что жаловался на медленное выздоровление, – поддразнил его Гейдж. – А ведь эта женщина неплохо знает свое дело, как ты считаешь?– Бринн.– Что?– Ее зовут Бринн. Ты всегда говоришь «женщина», а у нее есть имя.– Ну и что?– Ее зовут Бринн, – повторил Малик. – И его меняет дело.– Ради всего святого, неужели эта девка вскружила тебе голову? Или тебя опять пронзили стрелы Купидона?Малик покачал головой.– Нет, тогда я подумал так из-за сияния…Гейдж скептически усмехнулся:– …а оно постепенно погасло?– Не то… просто… Я не могу думать о ней как о простой женщине. Я не так самоуверен.– Влюбившись в графиню Бальмаринскую, ты не говорил о самоуверенности.– То было совсем другое.– Разумеется, другое. Одна женщина – графиня, а другая – рабыня. Благородная дама была очаровательна и изысканна, а «светящаяся» знахарка – колючая, как ежевичные заросли, и с таким же языком. Я никогда не встречал более трудной в общении женщины.– Она мне нравится, – просто ответил Малик.– Странный же у тебя вкус.– Знаю. – Малик лучезарно улыбнулся. – Иначе я бы не выбрал тебя в друзья. Ты тоже занозистый и трудный. Я же пришел в этот мир, чтобы избавить его от зла и лишних колючек.– Ты послан в него страдать и мучиться. – Гейдж отвел взгляд от его лица. – Хочешь, я отдам тебе эту женщину?– Нет. – Малик пристально посмотрел на него, – Тебе от этого будет легче. Интересно, почему? Разве мы не привыкли все делить пополам? Мне любопытно твое отношение к Бринн. Ты стараешься видеть в ней безликое существо, а в то же время не хочешь отпускать ее от себя.– Глупости. Я не предложил бы ее тебе, будь у меня хотя бы малейшее желание оставить ее себе.– Ты дорожишь моей многострадальной жизнью, а она спасла ее. Возможно, предлагая ее мне, ты хочешь избавиться от искушения самому взять ее.– Ты полагаешь, я могу переспать со шлюхой? Так ты обо мне думаешь?– Я знаю, что ты хочешь переспать с Бринн, – мягко ответил Малик. – В яти дни я постоянно наблюдал за тобой. В тебе неистовствует страстное желание обладать ею.Гейдж пожал плечами.– У меня не было женщины с тех пор, как мы пришли в Англию, а у нее красивое тело. Все естественно.– Но почему ты злишься, вот чего я никак не смогу понять. Почему ты сдерживаешь свое желание?– Не знаю. И что дальше? Ты хочешь отговорить меня?Малик покачал головой.– Думаю, тебе надо переспать с ней. Удовлетворишь свой аппетит и будешь мягче обращаться с ней. А ей, как мне кажется, очень нужна ласка.– Странно, что не просишь меня дать ей свободу.– В разоренной войной стране! Она будет в безопасности только рядом с тобой. Может быть, позже… – Он устало закрыл глава. – Вся эта болтовня утомила меня. Иди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40