https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/s-dushem/
Проявишь свой непокорный дьявольский нрав, и Эдвина отойдет в мир иной. – Ричард слегка разжал железные объятия. – Так мы понимаем друг друга?– Я буду служить норманну… – согласно кивнула Бринн, – пока.– Пока, – эхом отозвался он. – Ты ведь всегда настоишь на своем, никогда не уступишь, правда? – Ричард злобно рассмеялся. – Проклятая тварь. Сколько раз я в бешенстве оставлял поместье из-за тебя! Ты вынуждала меня бежать. Смотрела сквозь меня своими огромными глазищами, как в пустоту. Как мне хотелось изнасиловать, раздавить, втоптать тебя в грязь! Ты, верно, догадывалась?– Да.– И не вздумай проверять свои наглые штучки на норманне. Лорд Келлз теперь ничто и больше не сможет покрывать тебя. – Ричард смаковал каждое слово. – Если ты не спасешь сарацина, то Гейдж вначале попользуется тобой на славу, а потом бросит тебя на утеху своим солдатам. Он жестокий человек и варвар, хуже даже, чем этот самозванец Вильгельм, которому он служит.Бринн едва удалось совладеть с собой от ужаса, но она постаралась не показать Ричарду, как испугало ее услышанное. Он так жаждал ощутить ее страх, но она не доставит ему такого удовольствия.– Думаю, разница небольшая между нормандскими варварами и саксонскими дикарями. Вы все на одно лицо.Он глухо выругался.
***
– Ты, тварь, скоро сполна почувствуешь разницу на своей шкуре!До Гастингса было еще далеко, когда дыхание ночи донесло до Бринн сладковатое зловоние смердящих трупов и крови. Удушающий запах смерти бросал в холодный пот, комком стоял в горле и не давал ей вздохнуть. Такие муки были выше сил Бринн, и она судорожно забилась в истерике.– Нет, нет!– Что с тобой, черт побери?! – рыкнул Ричард, с трудом удерживая ее в седле.– Смерть…– Сарацин не должен умереть! – рявкнул Ричард.– Нет, вы не понимаете. Когда так много мертвых… – Бринн судорожно хватала ртом воздух. – Я ничего не смогу сделать.– Ты спасешь сарацина, слышишь?Почему он упрямо твердит об одном человеке, когда вокруг тысячи погибших и умирающих от ран. Тело Бринн сотрясали рыдания.– В чем дело? – К ним галопом подскакал капитан Лефонт. – Я не позволю причинить ей вред. Послушай, сакс, мне тоже, как и лорду Гейджу, не понравится, если она не справится со своим делом.– Все в порядке, – торопливо заверил Ричард. – Пустые женские капризы. – Он зашептал ей на ухо:– Прекрати стонать. Норманн должен поверить, что я привез для него самый дорогой подарок в мире. Будешь…– Вот его палатка.Капитан Лефонт спрыгнул с лошади и поспешил к входу.– Милорд, – заглянул он в палатку, – это я, капитан Лефонт. Малик еще жив? Мы торопились…– Он жив. Едва. Вы привезли ее?Лефонт обернулся и щелкнул пальцами.– Давай сюда женщину, сакс.Ричард спешился и снял с лошади Бринн.– Прекрати скулить или, клянусь небом, ты у меня взвоешь по-настоящему, – едва слышно предупредил он.Все вокруг нагоняло боль и тоску, округа дышала смертью, и даже в море слез не потопить горечь утрат. Она должна овладеть своими чувствами. Эдвина. Надо думать о ней. Бесполезно: Эдвина слишком далеко. Сарацин. Если она отдаст все силы ему, то ей, возможно, удастся держаться от остальных на расстоянии.– Где она? – снова послышался грубый нетерпеливый голос норманна.Ричард схватил ее мешок с травами, взял Бринн за локоть и толкнул к палатке.– Бринн из Фалкаара, как и обещал. Мой подарок, чтобы угодить вам… по вашему вкусу.– Я сам решаю, что мне нравится.Гейдж Дюмонт поднялся с колен и повернулся к Бринн. Она внутренне ахнула, и дрожь пробежала по ее телу. Над ней возвышался двухметровый исполин, словно оживший греческий бог. Он был так грозен и так мужествен, что Бринн не смела дышать. Широкие плечи, могучий торс. Казалось, природа, расщедрившись, изваяла это прекрасное тело, вложив в него все искусство прошлых веков и будущих. Рядом с норманном довольно рослый Ричард показался ей вдруг маленьким и неказистым. Иссиня-черные волосы струились по плечам Дюмонта, закрывая его скулы и высвечивая ярко-голубые глаза, излучавшие силу и власть.– Твой бывший хозяин уверял меня, что ты знахарка. – Он показал на лежавшего на деревянном лежаке человека, – Вылечи его.– Попробую. – Она взяла у Ричарда мешок с травами и подошла к раненому. – Что с ним?– Ранен мечом в грудь. – Гейдж пристально посмотрел ей в глаза. – И не попробуешь, а вылечишь. Он не должен умереть, иначе ты пойдешь следом за ним в могилу.Гейдж Дюмонт и в самом деле оказался не таким, как все. Его убежденность завораживала и пугала. Но Бринн, сталкиваясь лицом к лицу с необычными людьми, научилась бороться со страхом и стойко переносить угрозы. Она посмотрела Гейджу в глаза.– Ты собираешься мешать мне, запугивая своими глупыми угрозами, или дашь заняться твоим человеком? Легкое удивление пробежало по его лицу.– Почему глупыми? Ты еще узнаешь, что я не бросаю слов на ветер.– Простите ее дерзость, – вступил в разговор лорд Ричард, – моя жена обращается с ней как с любимой собачкой, вот она и забыла свое место.Гейдж вновь опустился на колени у лежака раненого.– Я сумею ее приручить. Можешь идти.Щеки Ричарда вспыхнули малиновым румянцем от его ледяного тона, но он сдержал свой гнев.– Как вы изволили заметить, она еще не привыкла к покорности. Вам может понадобиться моя помощь.– Мне за свою жизнь еще ни разу не требовались помощники, чтобы справиться с какой-то девкой. Ты отдал ее мне. Или, может, решил забрать свои подарок обратно?– Нет-нет, но я…– Иди. Не мозоль мне глаза.– Я свободен?Гейдж Дюмонт кивнул в ответ, не отрывая глаз от бледного лица Малика.– Я прикажу Лефонту доставить тебя невредимым до Редферна. Но не слишком рассиживайся там. Вильгельму понадобится твое поместье и другие владения при раздаче своих долгов.Лицо Ричарда потемнело от злости, но он все-таки сумел выдавить из себя подобие улыбки.– Не волнуйся, эта женщина подчинится тебе. Я позаботился, чтобы она поторопилась вылечить сарацина.Он поднял полог палатки и вышел; на Бринн пахнуло холодом.– Слышала? – обратился к ней Гейдж. – Так спасай его.Бринн подошла к сарацину и опустилась перед ним на колени. Дрожащий свет лампы выхватил из темноты удивительно красивое лицо, и даже черная борода не могла скрыть его совершенство. Сарацин поразил ее своей молодостью: ему едва минуло двадцать лет. Бринн почувствовала сильную жалость к этому человеку. Смертельно раненный, в беспамятстве он лежал неподвижно, однако его крепкое тело все еще сохраняло юношескую гибкость.– Как его зовут?– Тебе ни к чему имя, чтобы лечить.– Не указывай мне, что надо делать. Если хочешь, чтобы он выжил, будешь отвечать на все вопросы и дашь мне все, что понадобится, – холодно предупредила она. – Так как его зовут?После минутного колебания Гейдж ответил:– Малик Калар.– Он говорит по-английски?– По-английски, и по-французски, и по-норвежски, и еще на четырех языках, о которых твои саксы и не слышали. Считаешь, если он не христианин, то невежественный дикарь?– Да говори он хоть на языке всех ангелов мира, мне до этого нет дела. – Бринн осторожно сняла покрывало. – Просто необходимо, чтобы он понимал меня. – Она сняла повязку. – И потом, я не саксонка. Я из Уэльса.– Какая разница!– Большая. Я никогда не буду… – Бринн отпрянула, увидев кровавую открытую рану. – Господь милостивый, ты хочешь, чтобы я вылечила это? Его проткнули, как жаркое на вертеле.– Все случилось четыре часа назад, а он до сих пор не умер. У Малика очень крепкое здоровье. Помоги ему, и он останется жив.– Порой умереть не так-то просто и быстро.Гейдж перегнулся через тело Малика и цепко схватил ее за плечи.– Не желаю слышать никаких отговорок. Вылечи его, ты должна это сделать! – приказал он, впиваясь глазами в ее лицо.Его пальцы так вцепились ей в кожу, что Бринн вскрикнула от боли.– Если ты переломаешь мне кости, то я ничем не смогу ему помочь, – рассердилась она. – Не нравится слушать правду – прочь из палатки. Он умирает. Я сделаю все, что в моих силах, но не по твоему приказанию.Гейдж криво усмехнулся.– А по повелению трусливого красавчика лорда Ричарда? Теперь ты будешь подчиняться только мне. Он тебе больше не хозяин.– Он никогда не был моим хозяином. Ни один мужчина не смеет распоряжаться мной. – Бринн посмотрела ему прямо в глаза. – Не трать попусту время на глупую болтовню. Угрозами меня не запугаешь и не заставишь вылечить этого парня. Так уж я устроена. Я знахарка и знаю свое дело. А теперь прикажи принести горячей воды и чистый холст для перевязки.Гейдж не сводил с нее глаз.– Священник уже промыл рану.Бринн поняла, что победила. Он не будет мешать ей.– Значит, придется сделать это еще раз. Если сарацину суждено умереть, то я не буду потом упрекать себя за чужие ошибки. По моим наблюдениям, священники не всегда отличаются чистоплотностью. – Она сняла шаль. – Разведите огонь у палатки и дайте мне небольшой горшок с горячей водой. Я приготовлю отвары и снадобья.– Он может умереть, пока ты возишься со своей стряпней.– А ты ждешь, что я пошепчу над ним и он выздоровеет? Мне надо промыть рану к смазать ее бальзамом. На первый случай у меня он есть, но понадобится еще. – Она устало добавила:– Если он переживет ночь.– Он может не… – Гейдж отвернулся, чтобы Бринн не видела его горя, но дрогнувший голос выдал его боль за друга. – Не думай обо мне плохо. Я отблагодарю тебя, – быстро пообещал он, – дам щедрый подарок, если Малик останется жив.Он страдал, она чувствовала его отчаяние и страх потерять друга.Ему и вправду был дорог этот сарацин.– Как же ты можешь торговаться со мной в обмен на человеческую жизнь?– Почему бы нет? За сладкий кусок мы все торгуемся еще с колыбели. – Его лицо снова приняло бесстрастное выражение. – С годами в нас возрастает алчность, желание иметь все больше, но и расплачиваться приходится дороже. Ненасытен глаз человека.Просунув голову в приоткрытый полог палатки, Гейдж продолжал говорить:– Спустись с холма и взгляни на поле, усеянное мертвыми и искалеченными. Вот цена, которую Гарольд и Вильгельм заплатили за этот клочок саксонской земли. Жизни отданы за бесценок.Зачем Гейдж напомнил ей о поле битвы! Бринн тогда едва проглотила комок в горле от ужаса. Сейчас ее вновь охватило удушье. Кровь. Боль. Смерть.Гейдж тихо выругался.– Что с тобой? Тебе плохо? Ты стала бледная, как снег.– Все в порядке. – Бринн облизала пересохшие губы. – Принеси мне холст. Пора приниматься за работу.Гейдж круто повернулся и вышел из палатки.Раскачиваясь и тихо постанывая, Бринн пыталась сдержать слезы и справиться с темнотой. Сосредоточиться она должна только на сарацине. Впрочем, его имя Малик. Неважно, из каких он краев, главное – он человек. Ей ничем не помочь тем тысячам и тысячам погибших и изувеченных в сегодняшнем сражении, но, может, удастся спасти хотя бы одну эту жизнь.– Малик, – прошептала она. – Ты слышишь меня? Я знаю, ты чувствуешь, что я рядом с тобой. Я – Бринн из Фалкаара. Я постараюсь вернуть тебя к жизни и сделать все для твоего спасения, но и ты должен помочь мне.Ни одна жилка не дрогнула на молодом бородатом лице.Да она и не надеялась на его ответ, он слишком близко подошел к смертному часу. Лишь бы он услышал ее. Ей не дано было знать, что ощущают и чувствуют люди под саваном забытья. Она принялась осторожно ощупывать разорванное тело вокруг раны. Боже, как холодна его кожа!– Что ты делаешь?Бринн резко отдернула руки и с вызовом посмотрела через плечо на стоявшего у входа в палатку Гейджа Дюмонта. Снова присев на пятках, пояснила:– Я проверяю, не застряло ли что-нибудь в ране – грязь, обломок меча. Вроде бы все чисто, но маленькие кусочки металла или одежды могут вызвать нагноение…– Ты лжешь! – Гейдж не сводил с нее недоверчивых глаз. – Ты щупала его. Я велел привезти тебя не затем, чтобы ты оглаживала и ласкала его. Для этого я мог бы позвать одну из лагерных шлюх. Одному Богу известно, сколько раз в этой кровати он спал едва ли не со всеми ними.Она удивленно посмотрела на него. Он, конечно, решил, что ее пленили мужские достоинства сарацина.– Если я дотронулась с нежностью до него, то только из жалости, а не от возбуждения. Надо лишиться рассудка, чтобы желать умирающего. – Она вернулась к главному:– Где горячая вода?– Сейчас будет. – Гейдж прошел к Малику и опустился перед ним на колени. – Лефонт принесет воду. Он посмотрел на Малика и вздохнул.– Черт возьми, он едва дышит.– Значит, еще есть надежда.Бринн набралась мужества, решив попросить Гейджа о том, что вряд ли ему понравится, впрочем, как и всем мужчинам, а он был упрямее и настойчивее других.– Я хочу, чтобы ты оставил меня с ним наедине.Гейдж даже не взглянул на нее.– Нет.– Делай, что я говорю.– Он вот-вот умрет. Он мой друг, и я не покину его в смертный час.– Оставь меня наедине с ним, – как можно жестче повторила она, – или я пальцем о палец не ударю.Гейдж поднял к ней свои ярко-голубые глаза. В них билась такая несокрушимая сила, что страх пробежал по ее телу.– Что ты сказала?Бринн облизала враз пересохшие губы.– Ты отлично слышал. Я не позволю тебе вмешиваться или задавать мне вопросы. Ты должен оставить меня с ним одну.– Должен? – насмешливым эхом отозвался он. – Мне не нравится это слово. Ко мне оно не подходит.– Да, должен, – повторила она.Пресвятая Дева Мария, как он посмотрел на нее! Бринн внутренне сжалась, ожидая удара, который легко бы ее расплющил. Что ж, ей уже приходилось выносить побои, и она осталась жива. Надо постараться выдержать гнев этого чужестранца, его пристальный взгляд, хотя в глубине души она не слишком-то была уверена в своей храбрости.– Тебе надо, чтобы он остался жив, тогда подчиняйся. Я позову тебя, если замечу, что приближается конец.– Я не двинусь с места.Не мигая, он смотрел на нее. Его обуревали гнев и желание вышвырнуть вон эту непокорную девку. Но жизнь Малика! А ей еще никогда не приходилось сталкиваться с более волевым и упорным человеком. Бринн на мгновение ощутила себя хрупкой тростинкой на ветру, согнувшейся под натиском его глаз, но она не могла позволить себе проявить слабость и отступить.– Ладно, тогда оставайся и смотри, как он умирает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
***
– Ты, тварь, скоро сполна почувствуешь разницу на своей шкуре!До Гастингса было еще далеко, когда дыхание ночи донесло до Бринн сладковатое зловоние смердящих трупов и крови. Удушающий запах смерти бросал в холодный пот, комком стоял в горле и не давал ей вздохнуть. Такие муки были выше сил Бринн, и она судорожно забилась в истерике.– Нет, нет!– Что с тобой, черт побери?! – рыкнул Ричард, с трудом удерживая ее в седле.– Смерть…– Сарацин не должен умереть! – рявкнул Ричард.– Нет, вы не понимаете. Когда так много мертвых… – Бринн судорожно хватала ртом воздух. – Я ничего не смогу сделать.– Ты спасешь сарацина, слышишь?Почему он упрямо твердит об одном человеке, когда вокруг тысячи погибших и умирающих от ран. Тело Бринн сотрясали рыдания.– В чем дело? – К ним галопом подскакал капитан Лефонт. – Я не позволю причинить ей вред. Послушай, сакс, мне тоже, как и лорду Гейджу, не понравится, если она не справится со своим делом.– Все в порядке, – торопливо заверил Ричард. – Пустые женские капризы. – Он зашептал ей на ухо:– Прекрати стонать. Норманн должен поверить, что я привез для него самый дорогой подарок в мире. Будешь…– Вот его палатка.Капитан Лефонт спрыгнул с лошади и поспешил к входу.– Милорд, – заглянул он в палатку, – это я, капитан Лефонт. Малик еще жив? Мы торопились…– Он жив. Едва. Вы привезли ее?Лефонт обернулся и щелкнул пальцами.– Давай сюда женщину, сакс.Ричард спешился и снял с лошади Бринн.– Прекрати скулить или, клянусь небом, ты у меня взвоешь по-настоящему, – едва слышно предупредил он.Все вокруг нагоняло боль и тоску, округа дышала смертью, и даже в море слез не потопить горечь утрат. Она должна овладеть своими чувствами. Эдвина. Надо думать о ней. Бесполезно: Эдвина слишком далеко. Сарацин. Если она отдаст все силы ему, то ей, возможно, удастся держаться от остальных на расстоянии.– Где она? – снова послышался грубый нетерпеливый голос норманна.Ричард схватил ее мешок с травами, взял Бринн за локоть и толкнул к палатке.– Бринн из Фалкаара, как и обещал. Мой подарок, чтобы угодить вам… по вашему вкусу.– Я сам решаю, что мне нравится.Гейдж Дюмонт поднялся с колен и повернулся к Бринн. Она внутренне ахнула, и дрожь пробежала по ее телу. Над ней возвышался двухметровый исполин, словно оживший греческий бог. Он был так грозен и так мужествен, что Бринн не смела дышать. Широкие плечи, могучий торс. Казалось, природа, расщедрившись, изваяла это прекрасное тело, вложив в него все искусство прошлых веков и будущих. Рядом с норманном довольно рослый Ричард показался ей вдруг маленьким и неказистым. Иссиня-черные волосы струились по плечам Дюмонта, закрывая его скулы и высвечивая ярко-голубые глаза, излучавшие силу и власть.– Твой бывший хозяин уверял меня, что ты знахарка. – Он показал на лежавшего на деревянном лежаке человека, – Вылечи его.– Попробую. – Она взяла у Ричарда мешок с травами и подошла к раненому. – Что с ним?– Ранен мечом в грудь. – Гейдж пристально посмотрел ей в глаза. – И не попробуешь, а вылечишь. Он не должен умереть, иначе ты пойдешь следом за ним в могилу.Гейдж Дюмонт и в самом деле оказался не таким, как все. Его убежденность завораживала и пугала. Но Бринн, сталкиваясь лицом к лицу с необычными людьми, научилась бороться со страхом и стойко переносить угрозы. Она посмотрела Гейджу в глаза.– Ты собираешься мешать мне, запугивая своими глупыми угрозами, или дашь заняться твоим человеком? Легкое удивление пробежало по его лицу.– Почему глупыми? Ты еще узнаешь, что я не бросаю слов на ветер.– Простите ее дерзость, – вступил в разговор лорд Ричард, – моя жена обращается с ней как с любимой собачкой, вот она и забыла свое место.Гейдж вновь опустился на колени у лежака раненого.– Я сумею ее приручить. Можешь идти.Щеки Ричарда вспыхнули малиновым румянцем от его ледяного тона, но он сдержал свой гнев.– Как вы изволили заметить, она еще не привыкла к покорности. Вам может понадобиться моя помощь.– Мне за свою жизнь еще ни разу не требовались помощники, чтобы справиться с какой-то девкой. Ты отдал ее мне. Или, может, решил забрать свои подарок обратно?– Нет-нет, но я…– Иди. Не мозоль мне глаза.– Я свободен?Гейдж Дюмонт кивнул в ответ, не отрывая глаз от бледного лица Малика.– Я прикажу Лефонту доставить тебя невредимым до Редферна. Но не слишком рассиживайся там. Вильгельму понадобится твое поместье и другие владения при раздаче своих долгов.Лицо Ричарда потемнело от злости, но он все-таки сумел выдавить из себя подобие улыбки.– Не волнуйся, эта женщина подчинится тебе. Я позаботился, чтобы она поторопилась вылечить сарацина.Он поднял полог палатки и вышел; на Бринн пахнуло холодом.– Слышала? – обратился к ней Гейдж. – Так спасай его.Бринн подошла к сарацину и опустилась перед ним на колени. Дрожащий свет лампы выхватил из темноты удивительно красивое лицо, и даже черная борода не могла скрыть его совершенство. Сарацин поразил ее своей молодостью: ему едва минуло двадцать лет. Бринн почувствовала сильную жалость к этому человеку. Смертельно раненный, в беспамятстве он лежал неподвижно, однако его крепкое тело все еще сохраняло юношескую гибкость.– Как его зовут?– Тебе ни к чему имя, чтобы лечить.– Не указывай мне, что надо делать. Если хочешь, чтобы он выжил, будешь отвечать на все вопросы и дашь мне все, что понадобится, – холодно предупредила она. – Так как его зовут?После минутного колебания Гейдж ответил:– Малик Калар.– Он говорит по-английски?– По-английски, и по-французски, и по-норвежски, и еще на четырех языках, о которых твои саксы и не слышали. Считаешь, если он не христианин, то невежественный дикарь?– Да говори он хоть на языке всех ангелов мира, мне до этого нет дела. – Бринн осторожно сняла покрывало. – Просто необходимо, чтобы он понимал меня. – Она сняла повязку. – И потом, я не саксонка. Я из Уэльса.– Какая разница!– Большая. Я никогда не буду… – Бринн отпрянула, увидев кровавую открытую рану. – Господь милостивый, ты хочешь, чтобы я вылечила это? Его проткнули, как жаркое на вертеле.– Все случилось четыре часа назад, а он до сих пор не умер. У Малика очень крепкое здоровье. Помоги ему, и он останется жив.– Порой умереть не так-то просто и быстро.Гейдж перегнулся через тело Малика и цепко схватил ее за плечи.– Не желаю слышать никаких отговорок. Вылечи его, ты должна это сделать! – приказал он, впиваясь глазами в ее лицо.Его пальцы так вцепились ей в кожу, что Бринн вскрикнула от боли.– Если ты переломаешь мне кости, то я ничем не смогу ему помочь, – рассердилась она. – Не нравится слушать правду – прочь из палатки. Он умирает. Я сделаю все, что в моих силах, но не по твоему приказанию.Гейдж криво усмехнулся.– А по повелению трусливого красавчика лорда Ричарда? Теперь ты будешь подчиняться только мне. Он тебе больше не хозяин.– Он никогда не был моим хозяином. Ни один мужчина не смеет распоряжаться мной. – Бринн посмотрела ему прямо в глаза. – Не трать попусту время на глупую болтовню. Угрозами меня не запугаешь и не заставишь вылечить этого парня. Так уж я устроена. Я знахарка и знаю свое дело. А теперь прикажи принести горячей воды и чистый холст для перевязки.Гейдж не сводил с нее глаз.– Священник уже промыл рану.Бринн поняла, что победила. Он не будет мешать ей.– Значит, придется сделать это еще раз. Если сарацину суждено умереть, то я не буду потом упрекать себя за чужие ошибки. По моим наблюдениям, священники не всегда отличаются чистоплотностью. – Она сняла шаль. – Разведите огонь у палатки и дайте мне небольшой горшок с горячей водой. Я приготовлю отвары и снадобья.– Он может умереть, пока ты возишься со своей стряпней.– А ты ждешь, что я пошепчу над ним и он выздоровеет? Мне надо промыть рану к смазать ее бальзамом. На первый случай у меня он есть, но понадобится еще. – Она устало добавила:– Если он переживет ночь.– Он может не… – Гейдж отвернулся, чтобы Бринн не видела его горя, но дрогнувший голос выдал его боль за друга. – Не думай обо мне плохо. Я отблагодарю тебя, – быстро пообещал он, – дам щедрый подарок, если Малик останется жив.Он страдал, она чувствовала его отчаяние и страх потерять друга.Ему и вправду был дорог этот сарацин.– Как же ты можешь торговаться со мной в обмен на человеческую жизнь?– Почему бы нет? За сладкий кусок мы все торгуемся еще с колыбели. – Его лицо снова приняло бесстрастное выражение. – С годами в нас возрастает алчность, желание иметь все больше, но и расплачиваться приходится дороже. Ненасытен глаз человека.Просунув голову в приоткрытый полог палатки, Гейдж продолжал говорить:– Спустись с холма и взгляни на поле, усеянное мертвыми и искалеченными. Вот цена, которую Гарольд и Вильгельм заплатили за этот клочок саксонской земли. Жизни отданы за бесценок.Зачем Гейдж напомнил ей о поле битвы! Бринн тогда едва проглотила комок в горле от ужаса. Сейчас ее вновь охватило удушье. Кровь. Боль. Смерть.Гейдж тихо выругался.– Что с тобой? Тебе плохо? Ты стала бледная, как снег.– Все в порядке. – Бринн облизала пересохшие губы. – Принеси мне холст. Пора приниматься за работу.Гейдж круто повернулся и вышел из палатки.Раскачиваясь и тихо постанывая, Бринн пыталась сдержать слезы и справиться с темнотой. Сосредоточиться она должна только на сарацине. Впрочем, его имя Малик. Неважно, из каких он краев, главное – он человек. Ей ничем не помочь тем тысячам и тысячам погибших и изувеченных в сегодняшнем сражении, но, может, удастся спасти хотя бы одну эту жизнь.– Малик, – прошептала она. – Ты слышишь меня? Я знаю, ты чувствуешь, что я рядом с тобой. Я – Бринн из Фалкаара. Я постараюсь вернуть тебя к жизни и сделать все для твоего спасения, но и ты должен помочь мне.Ни одна жилка не дрогнула на молодом бородатом лице.Да она и не надеялась на его ответ, он слишком близко подошел к смертному часу. Лишь бы он услышал ее. Ей не дано было знать, что ощущают и чувствуют люди под саваном забытья. Она принялась осторожно ощупывать разорванное тело вокруг раны. Боже, как холодна его кожа!– Что ты делаешь?Бринн резко отдернула руки и с вызовом посмотрела через плечо на стоявшего у входа в палатку Гейджа Дюмонта. Снова присев на пятках, пояснила:– Я проверяю, не застряло ли что-нибудь в ране – грязь, обломок меча. Вроде бы все чисто, но маленькие кусочки металла или одежды могут вызвать нагноение…– Ты лжешь! – Гейдж не сводил с нее недоверчивых глаз. – Ты щупала его. Я велел привезти тебя не затем, чтобы ты оглаживала и ласкала его. Для этого я мог бы позвать одну из лагерных шлюх. Одному Богу известно, сколько раз в этой кровати он спал едва ли не со всеми ними.Она удивленно посмотрела на него. Он, конечно, решил, что ее пленили мужские достоинства сарацина.– Если я дотронулась с нежностью до него, то только из жалости, а не от возбуждения. Надо лишиться рассудка, чтобы желать умирающего. – Она вернулась к главному:– Где горячая вода?– Сейчас будет. – Гейдж прошел к Малику и опустился перед ним на колени. – Лефонт принесет воду. Он посмотрел на Малика и вздохнул.– Черт возьми, он едва дышит.– Значит, еще есть надежда.Бринн набралась мужества, решив попросить Гейджа о том, что вряд ли ему понравится, впрочем, как и всем мужчинам, а он был упрямее и настойчивее других.– Я хочу, чтобы ты оставил меня с ним наедине.Гейдж даже не взглянул на нее.– Нет.– Делай, что я говорю.– Он вот-вот умрет. Он мой друг, и я не покину его в смертный час.– Оставь меня наедине с ним, – как можно жестче повторила она, – или я пальцем о палец не ударю.Гейдж поднял к ней свои ярко-голубые глаза. В них билась такая несокрушимая сила, что страх пробежал по ее телу.– Что ты сказала?Бринн облизала враз пересохшие губы.– Ты отлично слышал. Я не позволю тебе вмешиваться или задавать мне вопросы. Ты должен оставить меня с ним одну.– Должен? – насмешливым эхом отозвался он. – Мне не нравится это слово. Ко мне оно не подходит.– Да, должен, – повторила она.Пресвятая Дева Мария, как он посмотрел на нее! Бринн внутренне сжалась, ожидая удара, который легко бы ее расплющил. Что ж, ей уже приходилось выносить побои, и она осталась жива. Надо постараться выдержать гнев этого чужестранца, его пристальный взгляд, хотя в глубине души она не слишком-то была уверена в своей храбрости.– Тебе надо, чтобы он остался жив, тогда подчиняйся. Я позову тебя, если замечу, что приближается конец.– Я не двинусь с места.Не мигая, он смотрел на нее. Его обуревали гнев и желание вышвырнуть вон эту непокорную девку. Но жизнь Малика! А ей еще никогда не приходилось сталкиваться с более волевым и упорным человеком. Бринн на мгновение ощутила себя хрупкой тростинкой на ветру, согнувшейся под натиском его глаз, но она не могла позволить себе проявить слабость и отступить.– Ладно, тогда оставайся и смотри, как он умирает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40