Она мылась, и каждый синяк на теле был отвратителен ей. Эти отметины оставил Грифон. Вспомнив, как она прижималась к нему, извиваясь от наслаждения под его руками, Селия закусила губу, чтобы не расплакаться.За спиной послышался шорох. Молодая женщина резко обернулась и увидела его. На нем были только брюки, волосатая грудь обнажена, длинные волосы стянуты шнуром на затылке. Здесь, в этом первобытном мире, он был своим.Грифон медленно обвел ее взглядом. Селия нервно схватила с земли рубаху, прикрыла наготу.– Больше никогда никуда не ходи без меня, – предупредил он.Селия с упреком взглянула на него:– Я буду делать что пожелаю.– Если тебе дорога собственная жизнь, ты будешь подчиняться мне. Мы еще не добрались до Нового Орлеана.Голос его звучал угрожающе, по спине Селии пробежал холодок.– Хорошо, – неохотно согласилась она.Грифон плеснул на лицо и грудь несколько пригоршней воды. Капли воды на его загоревшей коже сверкали, как алмазы. Прищурившись, он взглянул на нее:– Как случилось, что ты осталась девственницей? – Вопрос был бестактен, но с таким качеством, как тактичность, он уже давно расстался.Селия вспыхнула. Она была с ним близка, а ничего о нем не знала. Разве можно говорить с посторонним мужчиной о таких интимных вещах? Впрочем, он все равно заставит ее ответить.– Филипп был джентльменом. Он… он говорил, что подождет, пока я к нему не привыкну, и только после этого потребует, чтобы я… исполняла свои супружеские обязанности.– Исполняла обязанности… – насмешливо повторил Грифон. – Неудивительно, что он не торопил тебя, если ты понимаешь это таким образом. В твоем-то возрасте – кстати, тебе сколько лет? Двадцать три? Двадцать четыре?– Мне двадцать четыре года, – пробормотала Селия.– В Новом Орлеане тебя считали бы старой девой. В твоем возрасте ты должна была бы со слезами благодарности встретить Филиппа в своей постели, а ты просила его подождать…– Очень сожалею, что я это сделала, – прошептала она, но он услышал ее слова.– Я тоже. Бог свидетель, я и не подозревал, что ты девственница.– А если бы ты знал, не тронул бы меня?– Тронул бы.И никаких извинений, никакого, пусть даже притворного, беспокойства о ее самочувствии. Селия разрывалась между жалостью к себе и негодованием. Бесчувственный мерзавец!– Ты ничего не потеряла, – сказал Грифон, заметив ее гневный взгляд. – Никому и в голову не придет, что ты переспала не с Филиппом.– Меня беспокоит не то, что я потеряла, – резко ответила она.Грифон вопросительно взглянул на нее. Селия нахмурилась:– Я говорю о последствиях, месье, о том, над чем вы, как я понимаю, никогда не задумываетесь. А что, если я забеременела?На лице Грифона не отразилось никаких чувств, но в душе он был потрясен. Она права – он раньше никогда не задумывался о последствиях. В этом не было необходимости, ведь женщины, с которыми он имел дело, сами знали, как предотвратить или прервать нежелательную беременность. Но хорошо воспитанная французская девушка, католичка, не могла разбираться в таких вопросах.– Такая возможность не исключена, – сказал он. – Вероятность невелика, но… все может быть. Если это произойдет, тогда об этом и подумаем.– Ты об этом не узнаешь, – ответила Селия, не скрывая неприязни. – Тебя рядом со мной к тому времени не будет.– Я узнаю, – коротко ответил он.– Каким образом? Кто сообщит тебе об этом? – Не получив ответа, Селия рассердилась. – Почему ты все окружаешь тайной? Зачем я тебе, что ты хочешь от Волеранов? Может быть, ты просто собрался получить за меня выкуп? – Он продолжал молчать. – По правде говоря, мне теперь это безразлично. Мне все равно, куда я еду и что со мной происходит. Мне хочется только одного – чтобы все это кончилось. – На ее руку опустился москит, и она сердито согнала его. – Я ненавижу насекомых и болота! И мне хочется сейчас быть как можно дальше от тебя! Я хочу настоящей еды, и ванну, и чистое белье. Я хочу спать на мягкой постели и… – ее голос зазвучал совсем жалобно, – больше всего я хочу щетку для волос!Губы Грифона чуть тронула довольная улыбка. Этот взрыв гнева – признак того, что дух ее не сломлен. Он взял двумя пальцами прядь золотистых волос и окинул Селию оценивающим взглядом.– Да, причесаться не помешало бы, – согласился он.– Нечего надо мной издеваться!– Я куплю тебе целый трюм щеток для волос.– Чтобы расплатиться за прошлую ночь?Он тихо рассмеялся:– Этого тебе было бы достаточно?– Ничто не сможет искупить твоей вины.– Ты явно недооцениваешь мои возможности.– Ты имеешь в виду трюмы награбленного добра? – спросила она. – Нет уж, увольте!Грифон круто развернул ее к себе лицом.– Это и многое сверх того, – пробормотал он. Селия попыталась высвободиться, но он лишь крепче сжал ее плечо. – Стой спокойно. Мне никогда еще не выпадала честь держать в объятиях столь знатную даму. Позволь мне, пока я имею такую возможность, насладиться этим. Ты забавная женщина, Селия. И не скоро мне наскучишь. Кроме того, что бы ты ни говорила, а прошлой ночью удовольствие получил не один я.– Что ты хочешь этим сказать? – возмутилась она, вырываясь из его рук.– Я хочу сказать, что у нас могли бы сложиться весьма приятные отношения. Вместо того чтобы препровождать тебя к Волеранам, я мог бы сам позаботиться о тебе.Селия замерла.– Что такое?Синие глаза Грифона сверкнули. Он пристально вгляделся в ее лицо, и на губах его заиграла едва заметная улыбка.– Ты сама выберешь место, где тебе хочется жить. Любое место на свете. На земле есть немало красивых уголков – их так много, что целой жизни не хватит, чтобы побывать в каждом. А если устанешь путешествовать, у тебя будет собственный дом, а может, даже два или три, если пожелаешь. У тебя будут деньги, много денег. От тебя же я хочу только одного – чтобы ты никогда не отказывалась лечь со мной в постель.– И терпела то, что вытерпела прошлой ночью?– Я обещаю тебе гораздо более приятные ночи в будущем.– Ты предлагаешь мне стать твоей любовницей? – воскликнула Селия, чуть не задохнувшись от возмущения.– Считай, что так, – сухо ответил Грифон.– Да как тебе в голову могло прийти, что я соглашусь на такое? Как ты мог подумать? Мне всегда хотелось иметь то, о чем мечтает каждая женщина, – мужа, детей и мирный дом…– Неужели? Прошлой ночью мне показалось, тебе хочется и еще кое-чего.Селия в ужасе поняла, что Грифон прав. Он разбудил в ней чувства, которые ей придется подавлять всю оставшуюся жизнь. Прежде она и не подозревала, что в ней бушуют животные страсти.– Ты вызываешь у меня отвращение, – сказала она дрожащим голосом.Грифон усмехнулся, словно ожидал от нее именно такого ответа.– Ты застал меня врасплох, – продолжала Селия. – Я никогда не вела бы себя подобным образом, если бы не была подавлена смертью мужа. Тебе не удастся купить меня, как проститутку, ты… ты наглое чудовище! Подлый, неряшливый варвар… ты мне отвратителен! Я теперь точно знаю, кто ты такой и откуда взялся: ты крыса из сточной канавы и твое место там!– Если я правильно понимаю, ты отвергаешь мое предложение?От ярости она утратила дар речи. Улыбка на его лице погасла.– Посмотри мне в глаза.Те самые слова, которые он сказал ей несколько часов назад. Селии показалось, что у нее остановилось сердце.– Я сказал: посмотри мне в глаза, Селия.Она неохотно повиновалась.– Возможно, растерянностью и можно объяснить твое поведение в первый раз. Но не во второй. * * * Селия спросила Грифона, долго ли еще до Нового Орлеана.– Осталось около трех часов пути, – сказал он, придержав лошадь.Они ехали по лесной тропе, которую мог разглядеть только человек, хорошо знающий дорогу.– Переправимся через реку, и до плантации будет рукой подать.– Откуда ты знаешь, где живут Волераны?– Я… я с ними знаком.– Это не правда, – высокомерно заявила Селия. – Волераны не водят знакомство с грабителями и пиратами. Грифон рассмеялся:– Волераны сами были грабителями и пиратами всего два поколения назад! Как и многие другие знатные семейства в Новом Орлеане.– Разве ты не боишься месье Волерана?– Я не боюсь никого.Задетая такой наглой самоуверенностью, Селия решила его припугнуть.– Месье Волеран – человек могущественный, и с ним шутки плохи. Филипп рассказывал мне, что его отец владеет оружием так, как никто другой во всей Луизиане. Когда он услышит, что случилось с Филиппом…– Он уже знает, что случилось с его сыном, – спокойно сказал Грифон. – Ваше судно должно было прийти в порт два дня назад. В заливе неспокойно, и когда пропадает корабль, все предполагают самое худшее.Сколько же еще судов было захвачено в последнее время? Селия вздрогнула, вспомнив горы трупов и палубу, скользкую от крови. Она не единственная осиротевшая женщина. Многие семьи сейчас оплакивают погибших сыновей, мужей, отцов и братьев.– Я слышала, как Легар отдал приказ запереть всех оставшихся в живых в трюме… и поджечь судно. Как он мог?! Ведь это бесчеловечно…– Согласен.– Неужели? Вы ведь с Легаром одного поля ягоды. Может быть, и ты поступаешь так же, как он?– Нет. Убивая безвинных людей, ничего не выигрываешь. Я захватываю суда ради выгоды, а не потому, что хочу пролить чью-то кровь.– Но ты убивал. Я видела это собственными глазами. Когда ты увозил меня с острова, ты убил троих.– Если бы я их не убил, тебя уже не было бы в живых. А перед смертью тебя бы несколько часов терзал и мучил Андрэ Легар.– Ты и твои люди очень сильно отличаетесь от мужчин, которых я знала. Вот Филипп, например, был похож на моего отца. Он был очень добр, он никому не смог бы причинить зло.– Разве помогла ему его доброта? – холодно заметил Грифон.– Он погиб, как подобает мужчине.– Так же поступлю и я, когда придет мое время.Селия подумала, что это, пожалуй, правда. Грифон, подобно дикому животному, никогда не задумывался ни о прошлом, ни о будущем, а лишь о том, как удовлетворить свои сиюминутные нужды. Он не мог себе позволить испытывать такие чувства, как сожаление, стыд, раскаяние, и, может быть, даже не понимал смысла этих слов.– Как ты стал пиратом?– Поначалу я был капером. Действовал строго в рамках закона. Мне поручали захватывать суда, принадлежащие странам, с которыми мы воевали. Я получал хорошее вознаграждение, когда доставлял вражеские грузы в порт. Но раз или два я поддался соблазну и напал не на те суда. Тогда меня объявили вне закона. Я стал пиратом.– Ты им и останешься.– Правильно.– А если тебя схватят…– То вздернут на виселице.– Но ты не сможешь больше пиратствовать: ведь Легар тебя ищет, чтобы отомстить за брата.– Возможно, некоторое время мне придется скрываться. – По тону Грифона не чувствовалось, что он раскаивается. – Хотел бы я видеть его физиономию, когда он наткнулся на труп Андрэ. Что ни говори, я получил огромное удовольствие, отправив этого мерзавца в преисподнюю. – Он почувствовал, что Селия дрожит. – Не бойся. До тебя Легар не доберется.– Я боюсь тебя, – сказала Селия с усилием.Оба они надолго замолчали.Показался берег Миссисипи. Двое мужчин в матросских робах ждали их в плоскодонной лодке, чтобы перевезти на другой берег. Люди эти, по всей видимости, тоже были связаны с контрабандистами. Они относились к Грифону с большим уважением, как к своему товарищу. По просьбе Грифона один из них отдал Селии свою широкополую шляпу. Она спрятала под ней длинные волосы, низко надвинула шляпу на лицо и в своей длинной рубахе стала похожа на мальчишку.Мужчины вполголоса разговаривали между собой, явно не желая, чтобы их слышали, а Селия задумчиво смотрела в медленные воды реки. В одном из своих писем Филипп описывал ей Миссисипи: он утверждал, что мутная от ила вода полезнее для здоровья, чем прозрачная. Скептически вглядываясь в янтарные глубины, Селия решила, что он, должно быть, шутил.Деревья, росшие по берегам, тянули ветви к темно-бирюзовому небу, по которому плыли легкие облачка. Возле берега вокруг обнаженных корней деревьев плавали черепахи. Взглянув вниз по течению реки, далеко в голубой дымке Селия увидела дома, много домов. «Очевидно, это и есть Новый Орлеан», – подумала она.Филипп писал ей, что это большой город. Селии не верилось, что она наконец добралась до места, о котором так давно мечтала. Она не чувствовала радостного волнения в предвкушении встречи – на душе была пустота. Она порвала с прошлым и потеряла будущее.– Здесь, пожалуй, многое не похоже на Францию, – услышала она за спиной низкий голос.«Этот Грифон, кажется, умеет читать мои мысли».– Да, я знаю.– Здесь люди грубее, чем у тебя на родине. Даже самые утонченные креолы невежественны по сравнению с французами. К этому тебе, наверное, будет трудно привыкнуть.– Не страшно. Если Волераны позволят, я останусь здесь. Я не хочу возвращаться во Францию. – Селия не сомневалась, что отец с радостью примет ее обратно, но после всего, что с ней случилось, она не сможет вернуться к прежней жизни.Грифон встал рядом.– Ты здесь приживешься, – с уверенностью сказал он.– Почему ты так решил?– Окончится траур, и ты станешь самым лакомым кусочком в Новом Орлеане. Привлекательная вдовушка, француженка, относительно молодая и богатая, – да за тобой будет охотиться каждый достойный такого счастья жених от Вье-Карре до американских кварталов!– Я никогда больше не выйду замуж.– Почему это?– Просто мне не судьба быть чьей-то женой.Он пожал плечами:– Может, ты и права. Я, например, знаю, что не смогу быть чьим-нибудь мужем. Я всегда считал брак противоестественным союзом.– Противоестественным?– Ни один человек не может хранить верность другому всю жизнь. Нет на свете женщины, которая бы мне рано или поздно не наскучила.– Не все мужчины так думают.– Даже в самых удачных браках или муж, или жена в конце концов поддается искушению изменить.– Ошибаешься, – холодно сказала Селия. – Никто на свете не мог бы заставить Филиппа изменить мне. И я бы никогда… – Она вдруг замолчала, почувствовав, как заколотилось сердце. Ей вдруг открылась ужасная правда: она предала Филиппа. Прошлой ночью она забыла о верности. Волна мучительного стыда поднялась в ее душе. Филиппа не было в живых, но она чувствовала себя изменницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36