Комната была обставлена по-спартански. Кровать с высокой спинкой застелена алым шелковым покрывалом. Лизетта торопливо откинула тяжелое покрывало, и Макс положил раненого на белые льняные простыни.Несколько мгновений все стояли молча, только Лизетта и Ноэлайн суетились. Экономка раскладывала на столике полотенца и медицинские принадлежности. Лизетта взяла ножницы и принялась разрезать изодранную одежду и грязные бинты. Селия молча вернула пистолет Максу. Увидев страшные раны Жюстина, она отошла в сторону, прижав к груди руки.Пулевая рана в правом плече и другая – в бедре – гноились. Раны, нанесенные рапирой, кровоподтеки; видимо, были сломаны ребра. Кожа черна от ожогов порохом.– Пули мы с Огом вытащили, – пробормотал Риск. – Не думаю, что стоит это трогать. Его, пожалуй, уже не спасешь.Селия промолчала, но в душе согласилась с ним.Сняв повязку, закрывавшую глаза раненого, Лизетта тихо вскрикнула.– Ослеп при взрыве, – сказал Риск.Селия инстинктивно шагнула вперед. Лизетта жестом остановила ее.– Мы с Ноэлиной о нем позаботимся. А остальным, наверное, лучше покинуть комнату.– Не лучше ли послать за доктором? – спросила Селия, сама удивившись тому, что может говорить спокойно. Макс покачал головой:– Как только станет известно, что мой сын здесь, на нас насядут представители властей. Мне не удастся оставить его дома.– Да уж, – со знанием дела поддержал Риск. – Для таких, как мы с Грифоном, нигде нет тихой гавани. Макс снова взглянул на сына.– Придется самим лечить его и надеяться, что… – Он замолчал, стиснув зубы. Потом, взяв себя в руки, жестом пригласил Риска следовать за собой:– У меня есть к вам разговор.Селия осталась в комнате. Женщины сняли остатки одежды с Жюстина. Вид его голого тела ошеломил ее: воспоминания о его силе не стерлись из памяти. Она иногда помогала отцу и мельком видела голых мужчин, однако никто из них не был так силен и агрессивно мужествен. Даже сейчас он напоминал спящего льва, который может в любой момент проснуться и прыгнуть.В дверях появилась служанка с тазом горячей воды, и Селия, поблагодарив ее кивком, взяла таз. Она поставила его возле постели, подобрала обрывки одежды. Ноэлайн взяла у нее из рук тряпки и сморщила нос от исходившего от них зловония:– Пойду сожгу их.Селия опустила чистую тряпку в горячую воду и тщательно ее отжала. Сердце у нее защемило. И она удивилась этому.– Таких страшных ран мне еще никогда не приходилось видеть, – вздохнула Лизетта, и Селия увидела, как дрожат ее маленькие руки.Отстранив Лизетту, она умело сняла повязку.– А мне приходилось, – Селия отбросила повязку в сторону, – когда австрийцы и пруссаки шли на Париж. Император Наполеон поставил тогда всю Францию под ружье. Паренек, которого ранили во время этого наступления… – Она замолчала, подыскивая подходящие слова по-английски. – Это было три года с тех пор…– Три года назад, – поправила ее Лизетта.– Да. Паренька привезли домой. Позвали моего отца, а я ему помогала. Раны у юноши были очень похожи на эти. – Селия приложила горячую тряпку к ребрам Жюстина, и он вздрогнул. – Придется, видно, снова вскрыть и очистить рану на боку.– А тот юноша умер? – спросила Лизетта.Селия кивнула, откинула длинные волосы Жюстина.– Мы должны выходить его, – сказала Лизетта. – Ради Макса.Селия не понимала сложных взаимоотношений между отцом и сыном. Они явно не ладили. Но при этом не вызывала сомнений мучительная тревога Макса за Жюстина. Селия понимала, каким ударом для отца станет потеря второго сына. Глядя на раненого, она вдруг с ужасом подумала: «Он ведь может остаться слепым на всю жизнь… если, конечно, свершится чудо и он выживет». Ей вспомнился взгляд темно-синих глаз. Он скорее умрет, чем всю жизнь будет зависеть от других.Прогнав страшные мысли, Селия взялась за другую повязку.– В округе полным-полно целебных трав, они помогут вытянуть гной, – сказала Лизетта, направляясь к двери. – Уверена, Ноэлайн уже готовит какое-нибудь снадобье для припарок. Я мигом вернусь.Селия осталась с Жюстином одна. Она снова обмакнула тряпку в горячую воду, отжала ее и подожила на рану. Он, должно быть, даже в бессознательном состоянии почувствовал боль, потому что застонал и шевельнулся.– Сейчас я могу отомстить тебе, мой дружок, – тихо сказала Селия. – Тебе, конечно, и в голову не приходило, что ты когда-нибудь окажешься в моей власти, не так ли? – Наморщив лоб, она принялась очищать рану от гноя, прислушиваясь к его неровному дыханию. – Но я не могу радоваться, видя тебя в таком ужасном состоянии. – Она прижала к ране тряпку, останавливая вновь открывшееся кровотечение. – Тебе придется набраться терпения. Впереди нас ожидает еще немало неприятных часов.Что-то бессвязно пробормотав, Жюстин потянулся к ране. Селия отвела его руку, приговаривая все тем же размеренным тоном:– Нет, мой дружок, не двигайся. Ты хочешь помешать мне? Ничего у тебя не выйдет.Кончиком тряпки она осторожно провела вокруг опухших глаз, счищая пороховую копоть и засохшую кровь. Приложила руку к его щеке, и он почти повернул к ней лицо. Казалось, ее прикосновение его успокаивает.– Ты поправишься, – сказала Селия. – Ты не умрешь… Ты должен поправиться, чтобы отомстить за смерть Филиппа. Ты ведь сам сказал, что Легар поплатится за это жизнью, а я помогу тебе исполнить обещание. Глава 7 – Как он? – спросила, появляясь в дверях комнаты, Селия. Она плохо спала ночью, ей не давали покоя мысли о Жюстине. Волераны и Ноэлайн делают все возможное. Выхаживать его – их забота, а не ее. Но какая-то неодолимая сила тянула Селию в эту комнату, и, подчиняясь этой силе, она примчалась сюда, даже не умывшись.Жюстин был до пояса закрыт простыней, и на ослепительно белых простынях его смуглое тело казалось бронзовым. Селия вспомнила, как он, скинув с себя одежду, бросился в озеро – свободный в своей наготе, как языческий бог.Лизетта с осунувшимся лицом сидела в кресле возле постели раненого.– Температура пока не снижается, – ответила она.– Вы, наверное, устали. – Селия не сводила взгляда с Жюстина.– Макс провел здесь всю ночь, а я не могу спать, если его нет рядом, – сказала Лизетта, меняя компресс на лбу Жюстина. – Он пошел к детям. Мы решили сказать им, что у нас в доме гость, который неожиданно заболел.– А вдруг им захочется посмотреть на него?– Нет, не думаю. Но если даже они его увидят, едва ли догадаются, кто он такой. Последний раз Жюстин был здесь пять лет назад и оставался всего несколько минут.– Филипп… – Жюстин заметался, неразборчиво бормоча в бреду что-то бессвязное. – Это я виноват… не наказывайте Филиппа… это не он…Лизетта поправила подушку и повязку на его глазах. Усилием воли Селия заставила себя подойти к кровати спокойно, хотя больше всего на свете ей хотелось броситься к нему. «Ты, никак, спятила», – сказала она себе.Жюстин бредил, беспокойно шаря руками вокруг, словно искал что-то.– Кажется, ему грезится, что он и Филипп мальчишки, – сказала Лизетта. – Иногда их обоих наказывали за проделки, в которых был виноват Жюстин. Филипп никогда не жаловался, но я уверена, Жюстин чувствовал себя виноватым.Селия сомневалась в том, что Жюстин вообще был способен чувствовать себя виноватым.– Так, значит, между ними было соперничество?– Было. – Лизетта печально взглянула на заросшее бородой лицо Жюстина. – Боюсь, в детстве отец не уделял им достаточного внимания. После смерти Корин, его жены, Макс стал ко всему безразличен. Он их только наказывал – в этом и заключалось отцовское воспитание. В Новом Орлеане все считали Филиппа хорошим, а Жюстина плохим. Это было тяжело для них обоих.– Наверное, Жюстин завидовал Филиппу…– Они завидовали друг другу. Впрочем, я уверена, попади один в беду, другой отчаянно защищал бы его.Лизетта встала и потянулась – спина после многочасового сидения у постели раненого затекла и разболелась.– Я посижу с ним, – предложила Селия.– Спасибо, не нужно. Я попрошу Ноэлайн подменить меня.– Мне совсем не трудно, – бодрым голосом продолжала Селия. – Не забывайте: у меня отец врач. Я умею ухаживать за больными.Лизетта бросила взгляд на полуобнаженное тело Жюстина.– Но то, что потребуется делать для него…– Я была замужем, – твердо сказала Селия, – меня это не смущает. Ноэлайн принесет больше пользы, занимаясь хозяйством. – Селия говорила так, словно вопрос был решен.Лизетта помедлила, бросив на нее какой-то странный взгляд.– Я заметила, ты недолюбливаешь Жюстина, Селия. Тебе неприятно будет ухаживать за ним.– Мы, француженки, женщины практичные. И мои чувства не помешают мне делать то, что нужно.Лизетта долго не отводила от нее пристального взгляда, потом пожала плечами:– Ну что ж, прекрасно. Мы с Ноэлиной займемся домашними делами. Если что, пошли за нами Кэрри или Лину. Спасибо тебе, Селия.– Не за что, – сказала Селия, усаживаясь в кресло. – Лизетта, а почему он убежал из дому?Лизетта, остановившись у двери, ответила не сразу.– Отчасти виной тому наследственность, а отчасти – характер самого Жюстина. Он не признает ничьей власти над собой. Особенно отцовской. – Тяжело вздохнув, она вышла из комнаты.Селия не смогла бы объяснить, почему ей так хотелось быть рядом с ним. Она лишь знала, что должна была поступить именно так. Глядя сейчас на него, она вспомнила, как настойчиво мужская плоть вторгалась в ее тело. Он причинил ей боль и унизил ее, но он же спас ей жизнь.– На тебя противно смотреть, – сказала она. – Отвратительное чудовище… Грифон… это прозвище тебе очень подходит. Я еще могла бы поверить, что ты брат Филиппа, но кто поверит, что вы близнецы? У тебя его глаза, но на этом кончается ваше сходство… – Она прикоснулась рукой к повязке на его лице. – А возможно, теперь и этого сходства не будет.Селия провела по повязке кончиками пальцев. Будто почувствовав ее прикосновение, он затих. С губ его слетел приглушенный стон.– Не мудрено, что ты завидовал Филиппу. – Селия помедлила, потом прикоснулась к взлохмаченной гриве. Какая дикость, что мужчина носит такие длинные волосы! Но его волосы были густыми и шелковистыми на ощупь. – Вот Филипп был настоящим мужчиной, – продолжала она, – а ты – яркий пример того, каким мужчина быть не должен. Как могло случиться, что вы братья? Филипп такой деликатный, такой воспитанный, а ты… в тебе нет ни капельки элементарной порядочности. – Взгляд ее стал задумчивым. – Я знаю, что такое зависть. У меня есть младшие сестры. Это хорошенькие девушки, они всегда очаровывали мужчин, тогда как я… – Она помолчала, печально усмехнувшись. – Ты уже знаешь, я лишена кокетства. – Улыбка исчезла с ее лица. – Ты захотел меня, потому что я была женой Филиппа, не так ли? Я казалась тебе вещью, которую можно украсть, а когда надоест, бросить. Но Филипп любил меня такой, какая я есть. Тебе этого не дано понять. Ты никогда не полюбишь… и не будешь любимым.Селия вздрогнула, осознав, что гладит волосы Жюстина. Торопливо отдернула руку. Что это на нее нашло? Почему она так странно ведет себя с ним? Смутившись, молодая женщина занялась бинтами и пузырьками с лекарствами на столике. * * * …Демоны набросились на него. Они рвут его тело длинными черными когтями, выдирают глаза. Он связан и не может оттолкнуть их, не может кричать. Вокруг все в дыму и огне, и неодолимая сила тянет его в преисподнюю. Вдруг что-то прохладное прикоснулось к воспаленному лицу. Кто-то отогнал силы тьмы. Он с облегчением вздохнул. Но демоны поджидают неподалеку, готовы в любой момент возобновить пытки. Гаденько хихикают.Послышался тихий звук, ангельский шепот, обещающий спасение и покой. Собрав все силы, он сосредоточил внимание на незримой защитнице, желая одного: чтобы она оставалась с ним рядом. Демоны вновь подбираются ближе, снова тянутся к нему. В одиночку он не справится с ними… * * * Селия взяла горшочек с целебным душистым зельем, которое приготовила Ноэлайн, и стала смазывать распухшее лицо и потрескавшиеся губы Жюстина. Его губы шевельнулись, беззвучно произнеся какое-то слово.– Потом я сменю тебе повязку на глазах, – сказала Селия. – Я не доктор, мой дружок, но все-таки верю, что ты будешь видеть. Ты везучий. Возможно, Ноэлайн права, когда говорит о лоа. Наверняка один из них помогает тебе. – Она скользнула взглядом по его лицу. – Жюстин…Жюстин вдруг шевельнулся и, застонав, дотронулся до раненого плеча. Испугавшись, как бы он не сорвал бинты, Селия перехватила его руку, и его пальцы крепко сжали ее кисть. Она охнула от боли:– Не надо, отпусти.Она вдруг почувствовала, как между ними пробежала теплая волна. Ее охватила дрожь. С удивлением Селия взглянула ему в лицо. Вдруг она поняла, что он тоже боится одиночества, темноты, невидимых ей мучителей, которые только и ждут подходящей минуты, чтобы вцепиться в него когтями.– Нет!Перепуганная Селия вскочила с кресла с гулко бьющимся сердцем. Вырвала руку, потом снова взглянула на него. Пальцы его правой руки то сжимались, то разжимались.Она заставила себя вернуться к постели. Жюстин больше не шевелился, но она знала: он чувствует ее приближение. О да, он, несомненно, ощущал, что она рядом. Селия провела дрожащей рукой по лицу, откинула назад волосы, упавшие на глаза. Что происходит? Что с ней? Ей захотелось убежать из комнаты, спрятаться. Но почему-то она боялась оставить его одного.– Зачем я здесь сижу с тобой? Я тебе ничего не должна, и я… – Селия замолчала. Присела на краешек постели, взяла его руку и стала гладить ее. Его пальцы снова сжали ее кисть. – Жюстин? Ты меня слышишь?Селия внимательно вгляделась в его лицо: он заснул.Она перевела взгляд на его руку. Пальцы были длинные, красивой формы, руки загорелые, мускулистые, привычные к тяжелому труду.Селия медленно скользнула взглядом по его телу. Мучительно покраснев, она разглядывала волосы на груди, рубцы от старых ран, твердые мускулы.Его вид и заворожил, и смутил ее. Интересно, подумала Сепия, пользуется Жюстин Волеран успехом у женщин? Красавцем его нельзя было назвать, но сила и мужественность привлекали. Наверное, он ни капельки не тщеславен, иначе не стал бы носить такие длинные волосы и лохматую бороду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36