«Запомни, запомни: ноябрьской ночью…»— По-твоему, ты сможешь так долго терпеть?— Постараюсь. Зачем начинать свой путь среди черепов и костей? Порох мне больше по нраву. Потом можно будет об этом написать.— Значит, ты решил стать писателем?— Купите мне пишущую машинку и пачку бумаги.— Чтобы ты долбил у нас над ухом и мешал спать?— Тогда хотя бы ручку, карандаш и блокнот.— Договорились!На этом и порешили; между тем ночи выстроились в неделю, недели соединили лето и раннюю осень, а Сашин голос набирал силу вместе с биением сердца и мягкими толчками рук и ног. Когда Мэгги засыпала, его голос подчас будил ее, и она подносила руку к губам, которые вещали о причудливых фантазиях.— Тихо, тихо, Саша. Отдохни. Надо спать.— Спать, — шептал он сквозь дремоту, — спать. — И затихал.
— На ужин, пожалуйста, свиные отбивные.— А как же соленые огурцы с мороженым? — спросили они почти в один голос.— Свиные отбивные, — повторил он; прошла вереница других дней, занялись другие рассветы, и тогда он попросил: — Гамбургеры!— На завтрак?— С луком, — подтвердил он.Октябрь простоял без движения только сутки, а там…Хэллоуин благополучно миновал.— Спасибо, — сказал Саша, — что помогли мне перевалить за эту дату. А что там у нас через пять суток?— Ночь Гая Факса!— То, что надо!И через пять суток Мэгги поднялась за минуту до полуночи, дошла до ванной и вернулась в полной растерянности.— Дорогой, — позвала она, присаживаясь на краешек постели.Полусонный Дуглас Сполдинг повернулся на бок.— А?— Что у нас сегодня? — зашептал Саша.— Гай Фокс. Наконец-то. А в чем дело?— Мне как-то не по себе, — сказал Саша. — Нет, ничего не болит. Сил хоть отбавляй. Собираюсь в путь. Пора прощаться. Или здороваться? Как будет правильнее?— Выкладывай, что у тебя на уме.— Кажется, соседи предлагали обращаться к ним в любое время, если понадобится ехать в больницу?— Предлагали.— Звоните соседям, — сказал Саша.Они позвонили соседям.В больнице Дуглас поцеловал жену в лоб и прислушался.— Здесь было неплохо, — сказал Саша.— Для тебя — все самое лучшее.— Нашим беседам пришел конец. Счастливо, — сказал Саша.— Счастливо, — ответили они дуэтом.На рассвете где-то прозвучал негромкий, но явственный крик.Вскоре после этого Дуглас вошел в палату к жене. Встретившись с ним глазами, она произнесла:— Саша исчез.— Я знаю, — тихо ответил он.— Но он распорядился, чтобы его заменил кое-кто другой. Гляди.Когда он подошел к кровати, она откинула уголок одеяльца.— С ума сойти.Он увидел маленькое розовое личико и глаза, которые на мгновение полыхнули ярко-голубым и тут же закрылись.— Кто это? — спросил он.— Твоя дочь. Знакомься: Александра.— Привет, Александра, — сказал он.— Тебе известно, как сокращенно зовут Александру?— Как?— Саша.Он с величайшей осторожностью коснулся круглой щечки.— Здравствуй, Саша, — сказал он. Опять влипли Another Fine Mess, 1995 год Переводчик: Е. Петрова Эти звуки возникли среди лета, среди тьмы.Около трех часов ночи Белла Уинтерс села в постели и прислушалась, а потом снова легла. Через десять минут она услышала все тот же шум, доносившийся из мрака, от подножия холма.Белла Уинтерс жила в Лос-Анджелесе, неподалеку от Эффи-Стрит, на Вандомском холме, в квартире первого этажа; обитала она здесь всего ничего, несколько дней, поэтому все пока было ей в диковинку: этот старый дом, старая улочка, старая бетонная лестница, поднимавшаяся круто в гору от самого подножья — ровно сто двадцать ступеней. И как раз сейчас…— Кто-то поднимается по лестнице, — заговорила Белла сама с собой.— Что такое? — сонно переспросил ее муж Сэм.— На лестнице мужские голоса, — сказала Белла. — Разговоры, крики, едва ли не до драки доходит. Я и прошлой ночью их слышала, и позапрошлой, но…— Кого? — не понял Сэм.— Ш-ш-ш, спи. Я сама посмотрю.Она выбралась из постели, подошла к окну, не зажигая света — и в самом деле увидела двух мужчин, которые переругивались, ворчали, кряхтели — то громко, то приглушенно. До ее слуха донеслись и другие звуки: глухие удары, стук, скрежет, будто в гору затаскивали какой-то громоздкий предмет.— Неужели в такое время кто-то надумал переезжать? — спросила Белла, обращаясь к темноте, к оконному переплету и к себе самой.— Это вряд ли, — пробурчал Сэм.— А похоже…— На что похоже? — Сэм только теперь окончательно проснулся.— Как будто двое тащат…— Господи помилуй, кто кого тащит?— Двое тащат рояль. По лестнице.— В три часа ночи?— Двое мужчин и рояль. Ты только прислушайся.Муж, заморгав, сел и насторожился.В отдалении, где-то на середине склона, раздался протяжный стон, какой издают от резкого толчка рояльные струны.— Убедился?— Надо же, так и есть. Но кому придет в голову красть…— Они не крадут, они доставляют по адресу.— Рояль?— Я тут ни при чем, Сэм. Выйди, поинтересуйся. Нет, погоди, я сама.Кутаясь в халат, она выскочила за дверь и пошла по тротуару.— Белла, — яростно прошипел Сэм ей вслед. — Куда тебя понесло?— Женщина в пятьдесят пять лет, толстая и страшная, может смело гулять по ночам.На это Сэм ничего не ответил.Она бесшумно добралась до кромки склона. Где-то внизу — у нее не осталось сомнений — двое ворочали неподъемный груз. Временами он издавал протяжный стон и умолкал.— Эти голоса… — прошептала Белла. — Почему-то они мне знакомы.В непроглядной тьме она ступила на лестницу, которая мутной полосой уходила вниз, и услышала разносящийся эхом голос:— Опять из-за тебя влипли.Белла замерла. Где же, недоумевала она, я слышала этот голос, причем тысячу раз!— Ау! — окликнула она.Отсчитывая ступеньки, Белла двинулась вниз, но вскоре остановилась.И никого не увидела.Тут ее пробрал холод. Незнакомцам просто некуда было деться. Склон шел круто вниз и круто вверх, а они волокли тяжелое, громоздкое пианино, ведь так?"С чего я взяла, что это пианино? — удивилась она. — Я ведь только слышала звук. Однако сомнений нет, это пианино. Причем в ящике!"Она медленно развернулась и пошла наверх, преодолевая ступень за ступенью, медленно-медленно, и голоса тут же зазвучали вновь, будто только и ждали, чтобы она убралась восвояси после того, как их спугнула.— Ты что, спятил? — негодовал один.— Да я хотел… — начал другой.— На меня толкай! — закричал первый.«А второй-то голос, — подумала Белла, — он ведь мне тоже знаком. И я даже знаю, что сейчас последует!»— Эй, ты, — сказало ночное эхо далеко внизу, — не отлынивай!— Так оно и есть! — Белла закрыла глаза, откашлялась и едва не упала, присаживаясь на ступеньку, чтобы отдышаться, перед ее мысленным взором проносились черно-белые картины. Почему-то ей привиделся 1929 год: она сама, еще девочкой, сидит в кино, в первом ряду, а высоко над головой мелькают светлые и темные кадры, она замирает, потом смеется, потом опять замирает и опять смеется.Она открыла глаза. Где-то внизу перекликались все те же голоса, скрежетал груз, в ночи разносилось эхо, незнакомцы выходили из себя и сталкивались шляпами-котелками.Зелда, подумала Белла Уинтерс. Надо позвонить Зелде. Она знает все. Кто, как не она, объяснит мне, что происходит. Зелда и никто другой!Вернувшись в дом, она набрала З, потом Е, потом Л, Д, А и только тут сообразила, что делает не то; пришлось начать сначала. Телефон звонил очень долго, пока ей не ответил досадливый спросонья голос Зелды, жившей на полпути к центру Лос-Анджелеса.— Зелда, это я, Белла!— Сэм умер ?— Нет, что ты, мне прямо дурно стало…— Ах, тебе дурно?— Зелда, ты, наверно, решила, что я схожу с ума, но…— Ну, сходишь с ума, а дальше что?— Зелда, в прежние времена, когда в окрестностях Л.-А. снимали кино, натурные съемки проходили прямо здесь, в самых разных местах, так ведь? В калифорнийской Венеции, в Оушен-Парке…— Чаплин снимался именно там, и Лэнгдон, и Гарольд Ллойд. Лэнгдон, Гарри (1884-1944), Гарольд Ллойд (1893-1971) — американские киноактеры, звезды немого кино.

— А Лорел и Гарди?— Что?— Лорел и Гарди — у них были натурные съемки?— А как же, в Палмсе — они частенько снимались в Палмсе, и на Мейн-стрит в Калвер-Сити, и на Эффи-стрит.— На Эффи-стрит?— Белла, разве можно так орать?— Ты сказала, на Эффи-стрит?— Ну, да. Помилуй, сейчас три часа ночи!— На самом верху Эффи-стрит?— Совершенно верно — там, где лестница. Известное место. Там еще Гарди убегал от музыкального ящика, …Гарди убегал от музыкального ящика… — фильм «Музыкальный ящик» с участием Лорела и Гарди был создан в 1932 г. и удостоен премии «Оскар».

который в конце концов его догнал и перегнал.— Конечно, Зелда, конечно! Боже мой, Зелда, если бы ты это видела, если бы слышала то, что слышу я!Даже у Зелды, на другом конце провода, сон как рукой сняло.— Что происходит? Ты не шутишь?— Господи, конечно нет! По лестнице — я только что слышала, и прошлой ночью тоже, и вроде бы позапрошлой, да и сейчас слышу — двое тащат в гору… это… пианино.— Кто-то тебя разыгрывает.— Нет-нет, они там. Я вышла — никого и ничего. Но эти ступеньки — как живые, Зелда! Чей-то голос говорит: " Опять из-за тебя влипли". Это надо слышать!— Ты напилась и решила меня подразнить, потому что я от них без ума.— Ничего подобного! Перестань, Зелда. Вот, слушай внимательно. Что скажешь?Минут через тридцать Белла услышала дребезжание допотопной колымаги, притормозившей на заднем дворе. Этот драндулет Зелда купила исключительно из любви к старому кинематографу, чтобы можно было раскатывать по окрестностям, заряжаясь вдохновением для статей по истории немого кино, исключительно по истории: подъехать туда, где командовал Сесиль Демилль Сесиль Демилль (1881-1959) — видный американский кинорежиссер и продюсер. На протяжении пяти десятилетий оставался одной из самых влиятельных фигур Голливуда. Отличался сильным и властным характером, первым стал использовать мегафон на съемочной площадке. Его излюбленным жанром были масштабные киноэпопеи («Самсон и Далила», «Десять заповедей» и др.)

, исследовать владения Гарольда Ллойда, с треском и грохотом покружить по съемочным площадкам студии «Юниверсал» «Юниверсал» — ведущая американская киностудия в 1920-е гг. На первых порах специализировалась главным образом на производстве низкобюджетных сериалов и популярных фильмов ужасов. Именно здесь были созданы лучшие реалистические работы Эриха фон Штрохайма (см. также «Doktor с подводной лодки»).

, отдать дань уважения оперным подмосткам из «Призрака оперы» «Призрак оперы» — произведение французского писателя Гастона Леру (1910), которое выдержало множество сценических постановок и экранизаций. В 1986 г. состоялась премьера мюзикла, написанного композитором Эндрю-Ллойдом Уэббером.

, заказать сэндвич в открытом кафе мамаши и папаши Кеттл Мамаша и папаши Кеттл — персонажи популярной серии фильмов реж. Ч. Бартона в исполнении актеров Марджори Мейн и Перси Килбрайда. Фильмы о семействе Кеттлов относятся к 1947-1957 гг.

. Такова по натуре была Зелда, сотрудница журнала «Серебристый экран», своя в немом мире, в немом времени.Она полностью заблокировала собой парадную дверь: над необъятным туловищем, которое поддерживали ноги-колонны, словно изваянные самим Бернини Бернини, Лоренцо (1598-1680) — итальянский архитектор и скульптор, чьи творения (в частности, колоннада собора Святого Петра в Риме) поражают масштабами и пространственным размахом.

для собора Святого Петра в Риме, маячило луноподобное лицо.На этой круглой физиономии сейчас в равных долях отражались подозрение, сарказм и скепсис. Но, заметив бледность и отрешенный взгляд Беллы, она только и смогла воскликнуть:— Белла!— Теперь ты веришь? — спросила Белла.— Верю!— Не кричи, Зелда. Мне и боязно, и любопытно, и жутко, и радостно. Пойдем-ка.И подруги направились по дорожке туда, где старый склон уходил старыми ступенями вниз, в старый Голливуд, и вдруг почувствовали, как время описало вокруг них полукруг — и вот уже на дворе стоял совсем другой год, потому что рядом ничего не изменилось, все здания остались такими же, как в тысяча девятьсот двадцать восьмом, дальние холмы выглядели совсем как в двадцать шестом, а ступени — как в двадцать первом, когда их только-только зацементировали.— Прислушайся, Зелда. Вот, опять!Зелда прислушалась, но вначале сумела разобрать только скрежет, похожий на треск сверчка, потом стон древесины и жалобы фортепьянных струн; тут один голос стал браниться по поводу этой холеры, а другой твердил, что он тут вообще ни при чем, вслед за тем по ступеням с глухим стуком поскакали шляпы-котелки, и сердитый голос бросил: " Опять из-за тебя влипли".От изумления Зелда чуть не полетела кубарем вниз. Ухватившись за локоть Беллы, она всхлипнула.— Это розыгрыш. Кто-то установил магнитофон или…— Нет, я проверяла. Здесь только голые ступеньки, Зелда, голые ступеньки!Пухлые щеки Зелды намокли от слез.— Надо же, его собственный голос! Уж я-то разбираюсь, они — мои любимцы, Белла. Это Олли. Другой голос — это Стэн. А ты, как ни странно, в здравом уме!Голоса звучали то громче, то тише, и наконец один из них вскричал:— Эй, ты, не отлынивай!У Зелды вырвался стон:— Бог мой, какое чудо!— Что прикажешь думать? — спросила Белла. — Как их сюда занесло? Это и вправду привидения? С какой стати привидения каждую ночь лезут в гору и толкают перед собой ящик? Объясни, какой в этом смысл?Зелда окинула взглядом крутой склон и на мгновение прикрыла глаза, обдумывая ответ.— А с какой стати привидения вообще куда-то лезут? Собирать дань? Вершить возмездие? Нет, наши — не таковы. Возможно, их подгоняет любовь, неразделенные чувства или что-то в этом роде. Согласна?Сердце Беллы отсчитало пару ударов, прежде чем она ответила:— Может, они не слышали этих слов.— О чем ты?— А может, слышали много раз, да не верили, потому что в прежние годы что-то у них случилось, какая-нибудь напасть или вроде того, а когда случаются напасти, все остальное забывается.— Что забывается?— Как мы их любили.— Им это было известно.— Откуда? Мы, конечно, болтали друг с дружкой, но не трудились им лишний раз написать, или помахать, когда они проезжали мимо, или хотя бы крикнуть:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29