Поэтому пришлось удвоить усилия.
И вот я на крыше. Лежу, тяжело дыша, в двух шагах от люка и сжимаю мертвой хваткой пистолет той девчонки. За поясом у меня есть еще один ствол, но в нем, кажется, уже нет патронов... Не помню...
Пальнув в черноту раскрытого люка просто так, для острастки, я с трудом сумел подняться на ноги.
Почему это весь мир вокруг меня качается, будто пьяный? Или это мне кажется?.. О-о, моя бедная голова...
Что за черт! Это еще что такое? Ай-я!!
Я уставился на небольшой черный предмет, вылетевший из люка и шлепнувшийся прямо мне под ноги. Как-то лениво подумал, что, оказывается, у Рогожкина есть с собой не только пистолет. Итак... Это конец?
Истошный мысленный визг, похожий на беззвучный вой сирены, немного прочистил мне мозги. Из какой-то далекой и незнакомой мне части тела, похожей на левую руку, пришла волна невыносимой боли, скрючившая меня в три погибели. Кольцо требовало немедленного вмешательства в ситуацию. Неведомо откуда я понял, что у меня есть всего около двух секунд, а потом...
Не раздумывая, я пнул крутившийся прямо передо мной черный предмет и, пребольно ушибив ногу, свалился на спину. Черт... Неужто я сломал себе пальцы на ноге? Ну и ладно... По сравнению со всем остальным это мелочи. И уж тем более это не важно перед тем фактом, что меня чуть было не раскидало по всей крыше.
Граната разорвалась в воздухе, устроив невероятный фейерверк для местных жителей и едва-едва не вышибив у меня своим грохотом последние остатки соображения.
Ну, если уж это не привлечет сюда местных стражей закона, то, наверное, их не сдвинет с места даже ядерный взрыв.
Я с трудом смог подняться на колени и, привалившись спиной к какой-то трубе, глубоко вздохнул, втянув в себя прохладный воздух и машинально отметив, что скоро наверняка будет дождь. Пистолет я пристроил себе на колени.
Мысли с трудом ворочались в голове, подобно исполинским глыбам безразличного ко всему гранита.
Что я знаю об окольцованных?
Не столь уж и много. А если точнее, то практически ничего. Во всяком случае, гораздо меньше, чем Рогожкин.
Я знаю, что их сила идет от кольца, изменяя вероятность того, что произойдут те или иные события. Я знаю, что кольцо питается силой владельца, и чем меньше вероятность случайного выпадения желаемых результатов, тем больше энергии потребуется для того, чтобы повлиять на них. То есть если я брошу монетку и пожелаю, чтобы выпал орел, то это потребует немногого, потому что вероятность случайного выпадения этого самого орла – пятьдесят процентов. Если же я кину игральную кость и пожелаю увидеть шестерку, то энергии потребуется уже больше, ибо вероятность составит уже что-то там около семнадцати процентов. А вытащить с первой попытки бубнового туза из колоды в тридцать шесть карт... Три процента, даже чуть меньше.
Но все это еще слишком большие числа. Шимусенко как-то говорил мне, что кольца способны работать и с десятитысячными долями процента, но при этом за считанные секунды практически опустошают своего носителя.
Хм... Одна десятитысячная процента... Есть ли у меня хотя бы такой шанс вывернуться из этой передряги живым? Может быть. Может быть...
Но все не так просто. Сила воздействия зависит и от множества других факторов. От массы, от расстояния, от воздействия враждебной вероятности. Хотя кольцо Рогожкина в расчет пока принимать не будем. Нужно продумать, в какой области сильнее всего влияние этого вросшего в мое тело браслетика.
Подумать только! Я сижу на крыше какого-то дома в неизвестно каком городе, название которого я так и не удосужился у кого-нибудь спросить. Я весь изранен и избит. Я вымотан до предела. Где-то там неподалеку меня поджидает Рогожкин, пылающий желанием перерезать мне глотку. Милиция жаждет найти человека, взорвавшего машину посреди городских улиц и виновного в смерти одного из своих сотрудников, – то есть они ищут меня.
Короче, весь мир ополчился против Антона Зуева. А я в это время просто сижу и размышляю о теории измененной вероятности и принципах воздействия колец на внешний мир.
Ха! Зуев – мыслитель. Очень смешно! Ха-ха!
Вот только смеяться не хочется.
Ладно, продолжаем ломать голову. Хотя что ее ломать, она и сама сейчас треснет. Каждая мысль – как молотком по лбу.
Что там мне говорил Михаил?.. Или то был сам Рогожкин? Не важно кто. А важно то, что на некий летящий по воздуху предмет малой массы, скорость которого практически не важна, можно очень и очень легко воздействовать с помощью изменяемой вероятности. То есть это означает, что отклонить пулю от себя, драгоценного, не так уж и трудно ввиду ее небольшой массы.
Ничего себе легко! Совсем даже и наоборот.
Но гораздо, гораздо труднее отвести угрожающий мне более массивный предмет. И если на меня упадет, скажем, кирпич, то сделать я вряд ли что-нибудь смогу. С другой стороны, кольцо просто не позволит Рогожкину пойти туда, где ему упадет на макушку кирпичик.
Предвидение будущего? Нет. Просто просчет кольцом древа вероятностей с целью ликвидации излишне опасных реалий для своего носителя. Во какие умные слова я знаю!
Значит, сбросить на Рогожкина кирпич я не могу. Бесполезное это будет предприятие. А если тот же самый кирпич будет находиться в моей руке...
Вывод: рукопашная схватка.
То есть простая банальная драка? Врезать Федору по зубам, чтобы скопытился?
Надо же, до чего я додумался! Как будто все это так просто. Да разве он даст мне приблизиться на расстояние удара? Разве в таком состоянии я просто не превращусь в отбивную, если дойдет до кулаков?
Эх! Если бы кто набил Рогожкину морду, я бы тому спасибо сказал. Хотя никто этого сделать не сможет, потому что у Федора кольцо на руке. Здесь возможен только один вариант – кольцо против кольца. Значит, только я и Федор. Помощи ждать не следует.
Ладно, попробуем!
Сперва только надо узнать, где затаился этот придурок. Наверняка караулит где-нибудь за углом, ожидая, что я беспечно выпрусь ему навстречу. Фигушки. Этого я не сделаю.
Ну вот. А клялся: не сделаю, не сделаю...
Сделал, еще как сделал. Как самый распоследний осел поперся к люку, спустился, прокрался по ступеням мимо наглухо запертых дверей в квартиры жильцов... Нокаутированной мною девки уже не было – наверняка очухалась и слиняла...
Ну кто ж знал, что этот гад поджидал меня на улице?
Я едва успел нырнуть обратно в подъезд, как снаружи застучали выстрелы. Рогожкин, как оказалось, времени зря не терял. Он подобрал автомат мужика, которого я подстрелил с крыши.
Тяжело дыша, я лез по ступеням, слыша за собой тяжелый топот и громкое пыхтение Рогожкина. Бедняге тоже здорово досталось, хотя и гораздо меньше, чем мне. Оказывается, я его тоже зацепил, когда, не глядя, палил куда попало. Правда, мелочи все это. Кольцо умеет мастерски охранять своего владельца от тяжелых ранений. Вот у меня, например, было почти десяток ран, и среди них ни одной мало-мальски опасной для жизни, хотя болели они просто ужасно...
Я сбежал от Федора Рогожкина. Постыдно сбежал. И при этом еще и успел где-то посеять пистолет.
Жадно хватая ртом воздух, я вновь выбрался на крышу. Упал. Попытался встать, но не сумел – ноги уже не держали. И вот тогда-то я понял: все. Это конец.
Я слышал, как вполголоса чертыхался преследующий меня по пятам Рогожкин. Этот гад, несомненно, знал, в каком я состоянии, и не ожидал серьезного сопротивления. И он был прав. Я чувствовал, что не смогу больше поднять руку даже ради спасения своей бренной шкуры. Да и что я мог сделать?
Все. Я проиграл. Глупо, конечно...
Откинувшись назад, я растянулся на крыше, глядя на затянутые тучами небеса.
«Кажется, все-таки будет дождь», – мелькнула у меня в голове какая-то ленивая мыслишка.
Я лежал, тяжело дыша и терпеливо ожидая, когда появившийся из люка Рогожкин всадит в меня автоматную очередь. Я сдался. Я готов умереть.
Но кольцо было не согласно с таким исходом событий.
От яростной вспышки боли у меня вмиг вышибло последнее соображение. Казалось бы, и так все мое бедное тело болело просто невыносимо, и хуже уже быть не могло. Но вот в этом я оказался не прав. Могло. И стало. Я закричал в голос и забился, пытаясь избавиться от невыносимых мук, раздирающих мое тело.
А потом пальцы моей правой руки коснулись чего-то гладкого и намертво стиснули это нечто. И никакая сила не смогла бы разжать в тот момент мою хватку. Рука поднялась будто сама собой, и перед моим лицом появилась бутылка. Простая поллитровка, в каких продают пиво или газированную воду. Очевидно, эта емкость валялась здесь уже довольно давно – этикетка была окончательно попорчена дождями и стала практически нечитаемой.
Пустая бутылка. Какое эффективное средство против автомата!
Я приподнялся и несколько раз ударил этой посудиной о край люка. Зачем я делал это? Не знаю. Просто в тот момент мне казалось, что так надо. Я ударял снова и снова до тех пор, пока не услышал звон разбившегося стекла. Кажется, я здорово порезал пальцы, но даже не заметил этого. Только горлышко стало скользким от крови, и из-за этого я перепугался, что могу выронить свое последнее оружие. А если бы я его уронил, то, скорее всего, уже не смог бы подобрать снова – сил бы не хватило.
Бутылка в руках измотанного до последней крайности человека против необоримой мощи кольца вероятности.
Последняя моя надежда. Призрачная, как утренний туман.
Пожалуйста... Небеса, помогите мне. Пожалуйста...
И я сделал это. Я смог. Я сумел!
Когда передо мной вдруг появилось ухмыляющееся лицо Рогожкина, уже предвкушавшего свою победу и, очевидно, решившего напоследок вякнуть мне что-нибудь издевательское, я резко размахнулся, вогнал получившуюся «розочку» прямо ему в рожу и с усилием провернул.
Глава 13
Он корчился у моих ног, воя и хватаясь за исполосованное лицо. Позабытый автомат лежал рядом – сейчас Рогожкину было не до него.
Кажется, он лишился глаза. Щека его превратилась в нечто ужасное. А нос... Он зажимал лицо ладонями, а сквозь пальцы непрерывно просачивались тоненькие струйки крови.
На мгновение мне стало его жаль. Но не больше, чем на мгновение.
С трудом разжав занемевшие пальцы, я выронил свое ужасающее орудие. Со слабым звоном окровавленная бутылка упала мне под ноги. Сделав несколько шагов на одеревеневших ногах, я нагнулся и неловко подобрал автомат. Передернул затвор.
Я стрелял в дергающегося и истошно вопящего Федора раз за разом. Пули буровили все вокруг, пронзая, раздирая, круша слабое человеческое тело. Автомат буквально плясал в моих руках. Я разворотил ему бедро, прострелил колено, перебил локоть, всадил пулю в плечо, но ни разу не смог попасть в какой-нибудь жизненно важный орган. Не смог попасть, стреляя с двух шагов... Кольцо Рогожкина все еще было сильно. Сильно настолько, что вполне могло не допустить критических ранений при стрельбе в упор.
Я остановился; чтобы перевести дух и трясущейся рукой вытер пот со лба. Несмотря на то что холодный ветер буквально пронизывал меня насквозь, несмотря на первые капли дождя, мне было жарко.
Пора заканчивать все это...
Опустившись на колени, а если честно, то просто рухнув, я приставил дуло к груди все еще всхлипывающего Рогожкина.
В этот момент я был исключительно противен сам себе.
Ну уж от этого-то ему отвертеться не удастся!
Я нажал на спуск. Тщетно. Услышав только сухой щелчок, я вздохнул. Даже так мне не удалось обмануть чужое кольцо вероятности.
Я отбросил автомат и искоса посмотрел на заляпанные кровью останки бутылки. Можно было бы поступить и так, но этот способ почему-то показался мне излишне кровавым и мучительным. Я же не фашист какой-то, чтобы просто забить насмерть человека и изрезать его осколками стекла. Вдобавок я просто сомневался, что на это у меня хватит сил, особенно если кольцо Рогожкина станет этому противиться. А оно станет...
Но нашелся и другой выход.
Я с трудом поднялся и, ухватив слабо стонущего Федора за ногу, потащил к краю крыши. Почему бы не предоставить возможность сделать свое дело слепой и нерассуждающей силе тяжести, против которой бессильна любая вероятность?
Как я сумел дотащить неподъемное тело Рогожкина до края? Черт его знает. Я и сам не совсем понимаю. Но я все же сделал это.
Пять этажей. Должно хватить... Если, конечно, не появится какой-нибудь грузовик с навозом. Я осмотрелся. Такого поблизости не видать. И вообще ничего более или менее мягкого. Ну ладно, будем надеяться на благоприятный исход... Благоприятный для меня, конечно же.
А ведь на меня смотрят. Вон какая-то любопытная бабка вовсю глазами хлопает.
Я перевалил тело Федора через край и проводил его глазами.
Шмяк!.. И кровавые брызги во все стороны. Я поспешно отвернулся, чтобы не видеть этого.
Господи, прости меня, грешного. Что же я сотворил?! В кого я превратился?
– Эй там, на крыше! Стоять! Не двигаться!
Ага, вот и стражи закона и порядка. Как раз вовремя, молодчики! Успели-таки к тому времени, когда все кончилось. Вот как, сразу три машины, из которых как горошины из стручка выскакивают размахивающие руками ребятки в форме. Уже и пистолеты кое-где мелькают. Надеетесь пострелять, мужики?
Один из местных милиционеров уже привстал на колено и навел на меня свой пугач. Фигушки! Ничего у тебя не выйдет. Если уж я в Рогожкина не смог попасть с трех шагов, то уж ты-то неизбежно промахнешься, даже будь ты хоть трижды чемпион мира по стрельбе.
Поскольку я стоял и не шевелился, они, кажется, возомнили, что я собираюсь сдаться.
– Руки подними!
Ага! Ща-аз! Как только, так сразу!
Несколько человек уже ворвались в подъезд, и если я срочно что-то не предприму, то они уже через минуту окажутся на крыше. А потом на моих руках защелкнутся наручники. И будет очень и очень непросто отвертеться от обвинений в убийстве, когда есть почти три десятка свидетелей, видевших, как я сбросил Рогожкина с крыши. Да и вообще... Короче, приятного мало.
– Эй!..
Кажется, кто-то в меня выстрелил. Промахнулся.
Я подскочил к люку и разом захлопнул его, громыхнув тяжелой железной крышкой. Снизу донесся громкий вопль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45