Он обернулся на стоявших в лифте вместе с ними людей, которые тотчас отвели глаза и сделали вид, что ничего не слышали. И Ник осознал, что снова стал предметом общего внимания, что вышел из привычного для себя и для них образа – руководителя, сдержанного, немногословного, целиком погруженного в дела.
– Какая удача, что мы успели в этот момент спуститься в вестибюль, иначе представляю, с какой легкостью Рори прорвалась бы через все баррикады. Хотя, конечно, с Юнис ей бы пришлось повозиться. Твоя секретарша, наверное, смогла бы доставить Рори пару неприятных минут.
– Продолжим разговор в моем кабинете, – нахмурившись, сказал Ник.
– Как прикажете, сэр, – отозвалась Сьерра, насмешливо вскинула брови и погрузилась в молчание.
«С видом победительницы еще в одном раунде», – отметил Ник сердито, непроизвольно сжав кулаки. Только тогда оба поняли, что он все еще продолжает держать ее за руку. Их глаза встретились на короткий миг, после чего она тотчас отвела их в сторону.
«Очко в мою пользу», – обрадовался Ник. И его пальцы, следуя своему собственному желанию, опустились чуть ниже – к тому месту, где кончались рукава блузки, чтобы коснуться шелковистой кожи Сьерры. И большой палец скользнул вниз и вверх, наслаждаясь нежным прикосновением.
Почти неуловимое со стороны движение. Может быть, другая на месте Сьерры не заметила бы его или не придала ему значения. Но на нее это движение подействовало сильнее удара током.
«Да что же это такое! – испуганно подумала она. – Я как диабетик, у которого начинается приступ и которому требуется немедленно утолить голод или жажду». Но Сьерра не страдала диабетом. И не могла понять, отчего ее бьет мелкая дрожь. Ведь это не могло быть возбуждением. Она видела, с кем имеет дело, уже поняла, что это за тип, и не могла настолько потерять голову, чтобы испытывать вожделение в его присутствии!
Лифт остановился на девятнадцатом этаже, и они наконец вышли. В кабине было много народу, и Сьерра не могла отодвинуться от него подальше, но сейчас она воспользовалась удобным моментом и постаралась отстраниться, чтобы избежать прикосновения его рук.
Из кабинета Ник позвонил в китайский ресторан и заказал несколько блюд в офис.
– А пока мы ждем заказ, – начала Сьерра, – не расскажешь ли, каким образом тебе удалось убедить Уилларда уступить половину акций? – Задавая этот вопрос, она задумчиво смотрела в окно, но потом перевела взгляд на Ника, который сидел за столом и внимательно наблюдал за ней.
И она выдержала его взгляд. На этот раз первым отвел глаза в сторону Ник. Потому что понимал: ему будет трудно собраться с мыслями и связно говорить о делах, когда он смотрит на нее.
– Я купил долю Уилларда только потому, что он сам настоял на этом, – отрывисто ответил Ник.
– Но почему он не предложил свою долю моей бабушке? Она бы с радостью выкупила ее. Он же прекрасно знал, что этот завод всегда был семейной собственностью и останется таковой впредь. Почему он остановил свой выбор на тебе? На постороннем для него человеке?
– Потому что я не был для него посторонним,? невозмутимо ответил Ник. – Я встретил Уилларда довольно давно, и когда он год назад надумал продать свою долю, то обратился именно ко мне.
– Год назад! – изумилась Сьерра. – Ты хочешь сказать, что уже целый год являешься совладельцем?
– Именно так.
– Как это может быть? В прошлом году Уиллард подписал чек о получении своего процента от дохода. Это была его подпись. Я хорошо ее знаю. Неужели ты подделал его подпись? – с ошеломленным видом спросила она.
– Разумеется, нет, – нахмурился Ник. – Когда я дал свое согласие Уилларду, то принял его условие: покупка будет сохраняться в тайне до его смерти. Он был непреклонен в этом пункте. И по условиям нашего договора до своей смерти Уиллард должен был получать свою долю прибыли от доходов, после чего эта доля переходила ко мне. Уиллард умер две недели назад. И на этой неделе я отправил письмо, в котором уведомил компанию о своем существовании. Я полностью выполнил все условия нашего договора.
– Мы получили письмо вчера после обеда, – выдавила из себя Сьерра. – И я заказала билет на утренний рейс.
– Уиллард предупреждал меня, что его родственники не придут в восторг от такого решения, – признался Ник. – И, похоже, он испытывал огромное удовольствие при мысли об этом.
– Я совершенно не знаю дедушку Уилларда и не хочу даже пытаться понять его мотивы, но продавать свою долю тайком, не поставив никого в известность, – это…
– Уиллард всегда все делал тайком и никого не ставил в известность, – перебил ее Ник. – Те, кто хорошо знал его, ничего другого и не ждали бы. – Ник следил за Сьеррой, которая принялась ходить из угла в угол. Походка у нее была легкой, стремительной и грациозной, как у танцовщицы. – Уиллард предупреждал, какие обвинения мне придется выслушать от семейства Эверли, когда завещание будет оглашено. И я приготовился к встрече с племянником – главой компании. По идее, он должен был первым позвонить мне. Ты его дочь?
– Мой отец лишь номинально возглавляет компанию. – Сьерре нелегко далось это признание. – В сущности, руковожу всеми делами компании я.
– Ты? – Ник смотрел на нее с неподдельным удивлением.
Она какое-то время смотрела на него с недоумением. А потом обиделась, догадавшись, чем вызвано его удивление.
– Да, я! – ощетинившись, заявила она. – Что, в это так трудно поверить? Только потому, что на мне эта одежда? Я не соответствую общепринятому облику деловой женщины?
Только сейчас Сьерра поняла, какую ошибку совершила, отказавшись от строгой одежды. Такие зацикленные на бизнесе типы, к которым, несомненно, относится Ник, придают слишком большое значение таким символическим, формальным вещам, как дорогой кейс или строгий костюм от хорошего портного. Она пренебрегла и тем, и другим. С первого же взгляда он решил, что ее можно сбросить со счетов, что перед ним противник, не заслуживающий особого внимания. Вряд ли она сумела произвести на Ника должное впечатление, когда сломя голову неслась по коридору его офиса. Расчетливые, хладнокровные деловые люди так себя не ведут. И то, что она постоянно поддразнивала его, тоже не прибавило ей веса.
– Никто из семейства Эверли ни разу не пожалел о том, что мне доверили этот пост, – упрямо проговорила Сьерра. – Все относятся ко мне чрезвычайно серьезно.
Ник нахмурился:
– Но согласно моим записям половина компании принадлежит Уилларду, который уступил мне свою долю. Другая половина разделена на части, которые являются собственностью вашей бабушки Изабеллы, вдовы Эскотта Эверли и ее сына Эвана.
– Так оно и было. Но пять лет назад все переменилось… – Сьерра решила не углубляться в подробности. – Отец разделил свою часть между мной и моими сестрами. После чего уехал из Эвертона и руководство заводом поручил мне. Я старшая дочь. И бабушка согласилась с его решением, – закончила она.
– Значит, ты уже пять лет руководишь делом? – Ник по-прежнему с недоверием смотрел на нее. – Сколько же тебе было лет, когда ты приступила к делу? Шестнадцать?
– Двадцать три, – нахмурилась Сьерра и подумала, что ей надо было бы пойти в парикмахерскую перед отъездом и уложить волосы. А еще ей надо было подкраситься, попросить у кого-нибудь очки для солидности и выбрать одежду поофициальнее. Если бы она заранее могла представить, как будет проходить эта встреча, она, конечно, привела бы себя в порядок. Жаль, что все нельзя начать с самого начала. Тогда и секретарша Ника не приняла бы ее за одну из брошенных Ником дамочек, и он бы не смотрел на нее сейчас с таким изумлением.
– Значит, ты приступила к своим обязанностям в двадцать три и сейчас тебе двадцать восемь?
Сьерра не понимала, чем вызвана его улыбка. Наверное, Ник считал, что она совершенно не способна руководить большим заводом и что ей это не под силу.
– Что тут смешного, не понимаю! Я закончила колледж, изучала маркетинг, у меня есть диплом. В конце концов, я выросла, можно сказать, при заводе. С самого детства работала и на виноградниках, и в цехе, где вино разливали по бутылкам, присутствовала при составлении договоров. Я знаю, какие возникают проблемы. Я далеко не наивный ребенок, который рос в тепличных условиях. И мне уже довелось немало хлебнуть за мои годы.
– Твой отец, наверное, сошел с ума, когда…
– С того момента, как руководство перешло в мои руки, дела идут хорошо, – холодно отрезала Сьерра. И это гораздо важнее того, кто именно взял в свои руки управление.
– А по моим сведениям, – сказал Ник, – компания стоит на грани разорения. Так что говорить: «Идут хорошо» – по-моему, сильное преувеличение. Дела идут хорошо тогда, когда они приносят заметную прибыль. Неужели преподаватели твоего колледжа об этом не говорили на занятиях?
– Доходы в виноделии отличаются от тех, которые получает твое агентство, устанавливая какую-то аппаратуру, – вспыхнула Сьерра. – И то, что ты преуспеваешь в своей сфере, еще не дает тебе права указывать, как мне добиться успеха в своем деле.
– Дает. Хотя бы потому, что я являюсь владельцем второй половины. Тебе принадлежит только четвертая часть от четверти. А мне – половина. Следовательно, главный держатель акций – я.
– Нет. На самом деле нет, – заспорила Сьерра. – Можешь не размахивать своими акциями. Потому что мы вместе – вся семья Эверли – владеем второй половиной. Бабушка, сестры и я составляем монолит, единое целое. И не позволим устанавливать над нами контроль.
– Ах, ну да – монолит, – кивнул Ник. – Значит, пятьдесят на пятьдесят – ни у кого нет преимущества.
– Судя по всему, ты великолепно управляешься со своими компьютерами, настоящий профи.
Они какое-то время смотрели друг другу в глаза, и оба не желали сдаваться. Если бы не стук в дверь, неизвестно, сколько бы еще длилась эта бескровная дуэль.
– Доставили твой заказ, Ник, – услышали они голос Юнис. – Можно войти?
– Да, Юнис, спасибо. Входи.
Секретарша вошла с большим пакетом в руках, откуда вынула упаковки с китайскими блюдами. Сьерра все еще кипела от негодования и размышляла, не уйти ли ей прямо сейчас. Но прервать разговор на половине было бы глупостью. Она обязана довести дело до конца. К тому же пряный аромат еды действовал умиротворяюще и заманчиво. Голод не лучший советчик. То беспокойное чувство, которое он вызывает, мешает мыслить ясно и четко. А ей это сейчас требовалось больше всего. С таким человеком, как мистер Николаи, надо быть начеку.
И оставаться с ним наедине тоже небезопасно.
– Может быть, вы присоединитесь к нам, Юнис? – предложила Сьерра, глядя, как секретарша выгружает картонные коробки с заказанными блюдами на стол. – Похоже, тут с лихвой хватит на троих.
Краем глаза Сьерра заметила, как Ник отрицательно качнул головой. Движение было едва уловимым.
– Почему вы не хотите, чтобы Юнис осталась? – потребовала она прямого ответа.
– Потому что у Юнис аллергия на китайскую кухню, но при виде утки по-пекински она не сможет устоять, – с усмешкой отозвался Ник. – А я должен заботиться о здоровье своей сотрудницы.
– К тому же я уже поела, – добавила Юнис, раскладывая пластиковые вилки и ножи. – Приготовить кофе, Ник?
– Может быть, чуть позже, – улыбнулся он ей. – А сейчас принеси бутылку вина компании «Эверли».
Юнис кивнула и вышла из комнаты.
– Мне не хочется вина, спасибо, – сказала Сьерра.
Для человека, занимавшегося виноделием, ее отношение к алкоголю служило серьезной помехой. Сьерре приходилось строго следить за тем, что, где и когда пить. Кабинет Ника – не лучшее место для эксперимента. Даже после одного или двух бокалов вина легкое опьянение могло сослужить ей плохую службу.
– Не самая лучшая пропаганда своей собственной продукции, Сьерра, – заметил Ник с легкой укоризной. – Или ты предпочитаешь к китайской кухне вино других изготовителей? Быть может, считаешь более подходящим для этого случая «Рислинг» Эверли или «Шардоне»?
Сьерра с возмущенным видом посмотрела на него:
– Мы не производим белого вина. У нас не растет виноград нужных сортов. Как можно быть совладельцем винного завода и не знать таких элементарных вещей?
– Пока не растет, – поправил ее Ник. – И как совладелец завода, я хочу исправить эту оплошность. Следующей весной мы посадим кусты рислинга и шардоне, сделаем еще один шаг, чтобы захватить рынок и получить прибыль.
– Никогда! – воскликнула Сьерра.
Она почувствовала, как вся дрожит от негодования. Кровь предков восстала в ней: ее прадедушки – основателя завода, ее дедушки, который старательно продолжал дело, отказавшись от ненужных экспериментов. Теперь она взвалила на свои плечи семейный бизнес и обязана продолжать его в том же направлении, что и все Эверли, опираясь на исконно американские сорта винограда и их гибриды.
– Компания Эверли использует традиционные сорта, произрастающие в штате Нью-Йорк. Нас не интересуют те, которые начал выращивать Константин Франк. Этих марок выпускается и без нас в достаточном количестве. Мы обязаны сохранить свою индивидуальность.
– Ты как попугай повторяешь то, что слышала в детстве, Сьерра, – прервал ее горячий монолог Ник. – Уиллард пересказал мне, как он поссорился с братом, потому что ваш дедушка настаивал на том, чтобы сохранить все как было, не желал ничего менять. Сейчас наступила пора, когда надо шагать в ногу со временем: экспериментировать и двигаться дальше. – Ник говорил спокойным, но достаточно непреклонным тоном.
И Сьерра тотчас вышла из себя:
– Что известно знатоку электроники о винах? Ну, выпито несколько бокалов вина, прочитана пара книжек. Да еще разговоры с Уиллардом, который появлялся на виноградниках раз в десять лет! И ты решил, что, купив акции, теперь знаешь толк в этом деле? Считаешь, что подомнешь под себя семейное предприятие и начнешь диктовать свою волю?
– Как совладелец завода, я считаю, что имею полное право высказывать свое мнение.
– И это мнение заключается в том, чтобы на драгоценных акрах земли экспериментировать с сомнительными сортами, в то время как местные и без того пользуются хорошим спросом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48