Ты ни на миг не должна ослаблять бдительность.
Почему у нее ощущение, что Гревилл чего-то недоговаривает?
Конечно, сказала она себе, он никогда не говорит всего, и всегда честно признавался в этом. Но сейчас все выглядело так, словно он вел себя уклончиво.
Гревилл почувствовал ее сомнения – в воздухе словно возникло вполне осязаемое течение. Он подошел к Аурелии, взял ее руки в свои и поднял жену на ноги.
– Есть ли у тебя в ближайший час планы, которые ты не можешь отложить?
Она посмотрела на него и заметила блеск желания, зарождавшегося в этих темных глазах. Ее тело тут же откликнулось на призыв.
– Нет, – произнесла Аурелия, облизывая внезапно пересохшие губы, – Разве только у тебя есть для нас какое-то дело.
– Думаю, есть, – пробормотал Гревилл, притянув ее к себе и целуя в губы сначала нежно, а потом все крепче. Его язык проник в ее рот, а руки обхватили ягодицы, сильно прижав ее к нему.
Аурелия закрыла глаза, погружаясь в красный туман возбуждения, чувствуя только аромат его кожи, шероховатость подбородка и щек, мощь его тела, поглощавшую ее, заглатывающую целиком.
Гревилл оторвал ее от пола и прижал к себе, пятясь к дверям. На мгновение он поставил Аурелию на пол, не отрываясь от ее губ, и протянул назад руку, чтобы повернуть ключ. Услышав, как щелкнул замок, Гревилл поднял голову и посмотрел на Аурелию. В его глазах плескалась голодная страсть.
– У меня никогда не было женщины, которая наполняла бы меня таким необузданным вожделением, – пробормотал он, грубовато вытаскивая шпильки из ее волос, а другой рукой все так же прижимая ее к своим чреслам.
Снова подняв ее, он попятился к кушетке под окном и сел, посадив Аурелию на себя верхом.
Она приподнялась у него на коленях, рывком задрала на себе подол платья и нижнюю юбку, путаясь в шнурках, развязала панталоны, пока Гревилл расстегивал брюки, и медленно опустилась на твердую, возбужденную, пульсирующую мужскую плоть. Аурелия опускалась все ниже, прижимаясь к нему бедрами, глубоко вбирая в себя его естество, потом наклонила голову и впилась губами в его рот, наслаждаясь тем, что может сама управлять поцелуем, а также ритмом движений.
Гревилл откинул голову на кушетку, послушно следуя за Аурелией. Она поднималась и опускалась, не отнимая губ от его рта, то вбирала его глубоко в себя, то медленно освобождала и снова вбирала. Потом она откинулась назад, упершись руками в его колени у себя за спиной, немножко приподнялась и начала описывать бедрами круги, едва касаясь своим сокровенным местом кончика его естества, дразня и мучая до тех пор, пока Гревилл не застонал и резко не посадил ее на себя.
Аурелия восторженно рассмеялась. Она играла на нем, как на скрипке, как раньше делал он; то все ближе и ближе подводила его к пику наслаждения, то снова мягко отступала назад. Она не понимала, почему это доставляет ей такое наслаждение, но где-то в глубине сознания мелькала мысль, что просто ей слишком редко удается что-нибудь контролировать в их партнерстве.
И тут Гревилл резко приподнял бедра, глубоко вонзившись в нее, и Аурелия утонула в сладких ощущениях, приближаясь к собственному пику. Он держал ее за бедра, двигался в ней, следил за ее лицом и любил ее так страстно! С ликующим криком восторга она упала вперед, опустив голову ему на плечо, и глубоко внутри ее Гревилл тоже достиг пика.
Гревилл обнимал ее до тех пор, пока мир не перестал вращаться. Но для него мир так и не остановился.
Он любит эту женщину!
Он никогда не позволял себе ничего большего, кроме привязанности и уважения, а сейчас осознал, как она его дополняет. Без нее он неполон и лишь с ней – целое.
Полковник, сэр Гревилл Фолконер, редко тревожился, а если такое и случалось, то из-за того, что он мог видеть и с чем умел справиться. Но это неизведанное ранее, неопределимое чувство было невидимым, и Гревилл не знал способа, которым можно было его победить.
Он открыл глаза, и Аурелия подняла голову с его плеча.
– Это было здорово, – произнесла она, удовлетворенно вздохнув.
Он взял ее лицо в свои ладони, зарывшись пальцами в каскад кудряшек.
– Мне кажется, это очень слабое слово, дорогая, – пробормотал он. – Я бы назвал это потрясающим.
Аурелия улыбнулась. Гревилл притянул ее голову к себе, и губы их снова соприкоснулись.
– Я тоже, – прошептала она прямо ему в рот.
Он долго целовал ее, наслаждаясь ее сладостью, и постепенно ощущение, что он ничего не контролирует, исчезло, и Гревилл пришел в себя. И сообразил, что на этот раз он забыл принять обычные меры предосторожности.
Гревилл потрепал Аурелию по бедру.
– Ну-ка вставай.
Она поднялась и отступила назад, поправляя одежду и опуская юбки. Провела рукой по спутавшимся волосам, упавшим на плечи.
– Пожалуй, мне нужно подняться наверх и привести себя в порядок.
Гревилл тоже поднялся, взял ее за подбородок и поцеловал в кончик носа.
– Когда я с тобой, Аурелия, то забываю, кто я такой. – Он в замешательстве улыбнулся.
«Это один из лучших комплиментов, который я когда-либо слышала», – подумала Аурелия, и кровь запела у нее в жилах. Гревилл всегда занимался любовью внезапно, и это ей очень в нем нравилось, но он крайне редко говорил о своих чувствах.
– В этом мы с тобой похожи, – мягко произнесла она, отперла дверь и выскользнула из комнаты, чувствуя, что не вынесет, если этот момент испортится, желая оставить его нетронутым.
Но через минуту она снова открыла дверь, неохотно возвращаясь к домашней реальности и разрушая чары.
– Гревилл, нам принесли записку от Нелл. Они с Гарри хотят, чтобы мы сегодня вечером пришли к ним на обед в честь Алекса. Ты пойдешь, да?
Он повернулся к ней от окна:
– Конечно. Во сколько?
– В восемь.
Аурелия закрыла дверь и постояла минутку, прислушиваясь к тиканью больших напольных часов у подножия лестницы. Когда Гревилл повернулся к ней, на лице его все еще оставалось то удивленное, озадаченное выражение. Совсем не похожее на обычную уверенность полковника.
Утром она проснулась, потому что маленькие пальчики трогали ее за лицо.
– Мама… мама… проснись. – Рядом с ней на кровати сидела Фрэнни, взволнованно хлопая ее по щекам. – Мама, мне нужно, чтобы ты проснулась.
– Я уже проснулась, – сказала Аурелия, мгновенно очнувшись. – Зачем я тебе нужна, любимая моя?
– Потому что я хочу взять Лиру домой к Стиви. Он не верит, что я знаю, как велеть ей что-нибудь сделать, и я хочу ему показать.
Аурелия вздохнула и приготовилась к сражению.
– Лира не домашний любимец, милая. И она не будет сидеть целый день в классной комнате с тобой, Стиви и Сюзанной. Ей нужно много двигаться.
– Мы возьмем ее с собой в парк, когда пойдем гулять с мисс Элисон, – настаивала Фрэнни. – Мы ходим гулять в парк. И возьмем мячик, и Стиви увидит, как она за ним бегает, когда я его бросаю. О, пожалуйста, мама, пожалуйста!!!
«Боже милостивый, – подумала Аурелия, – меньше всего на свете мне хочется с самого утра ссориться с Фрэнни». Она собралась с силами и села, облокотившись на подушки.
– Нет, Фрэнни, Лира останется здесь, со мной. Если хочешь, сегодня днем, когда я приду за тобой, я приведу Лиру с собой, и вы со Стиви сможете немного поиграть с ней в саду у тети Нелл. Но на целый день ты ее не возьмешь, это невозможно. У Фрэнни задрожала нижняя губа.
– Но я хочу показать Стиви, как она меня слушается!
– Она тебя не слушается, Фрэнни.
Девочка резко обернулась к двери – та как раз открылась, и в спальню вошел Гревилл с чашкой кофе в руке.
– Нет, слушается, – заспорила Фрэнни.
– Нет. Лира делает только то, что, как она знает, от нее ждут, – сказал Гревилл. – Если она бежит за твоим мячом или подходит, когда ты ее зовешь, то это не потому, что ты ей велишь, а потому, что ее так научили. Если ты дашь ей команду, которой она не знает, Лира ее не выполнит.
Фрэнни посмотрела на него с подозрением, но и с некоторым интересом.
– А кто сказал ей, что делать?
– Ее инструктор, – ответил Гревилл, проходя в комнату и усаживаясь на край кровати Аурелии. – Человек, который понимает собак. Ты еще недостаточно взрослая, дитя мое, чтобы обучать собак. А Лира – собака рабочая.
– Что это значит? Собаки не работают!
– Работают. Они пасут овец. Они охраняют здания, а иногда охраняют людей.
Глаза Фрэнни расширились.
– А что делает Лира? У нас нет овец!
– Вот ты сама и ответила, – произнес Гревилл, протянув Аурелии чашку.
Она с благодарностью взяла ее и сделала глоток живительного напитка. Потом поцеловала дочь. Фрэнни обняла ее и помчалась прочь из комнаты.
Гревилл медленно отвернулся от окна.
Он пытался решить, как затронуть нужную ему тему, не пугая Аурелию. Требовалось, чтобы она подобралась к дону Антонио как можно ближе, при этом, не беспокоясь за ребенка. Гревилл не сомневался, что сумеет защитить девочку, но было бы куда проще действовать, если она окажется в стороне от интриг, разворачивающихся на Саут-Одли-стрит.
– В чем дело? – спросила Аурелия, обескураженная выражением его лица.
– Я тут подумал, что, покаты работаешь с Васкесом, было бы лучше отослать Фрэнни куда-нибудь. Может быть, к твоей подруге в деревню?
Аурелия глянула на него и быстро спросила:
– Почему? Ей угрожает опасность? Гревилл помотал головой:
– Не думаю. Но я бы предпочел, чтобы на этой стадии операции нас с тобой ничего не отвлекало.
Он понимал, что ради успеха миссии не может объяснить Аурелии истинную причину своей тревоги за ее дочь.
– Значит, ты полагаешь, что я плохо играю свою роль, потому что отвлекаюсь на нужды и потребности Фрэнни? – сердито воскликнула она. Лицо ее сильно побледнело.
– Нет-нет, я вовсе этого не говорю. – Гревилл провел рукой по коротко остриженным волосам. – Своим предложением я просто хотел облегчить твое бремя, только и всего. Мне показалось, что вам обеим будет проще, если у тебя в голове останется только одна забота. Только на то время, пока мы не закончим эти начальные маневры.
– Благодарю за заботу, – все тем же ледяным тоном произнесла Аурелия. – Но я отказываюсь разлучаться со своим ребенком. Я вполне способна делать и то и другое и, как я уже говорила раньше, тебя не подведу. – Она откинула одеяло и встала. – Мне нужно одеться и проводить Фрэнни. Ей пора на Маунт-стрит.
– Хорошо. В таком случае не буду мешать. – Он повернулся и пошел в свою спальню.
Аурелия позвонила и села перед трюмо, дожидаясь Эстер и расчесывая щеткой спутанные волосы. Она редко сердилась, а если как следует подумать, то непонятно, почему Гревилл так здорово ее разозлил. С определенной точки зрения он просто выразил беспокойство о ее благополучии. Но за его предложением крылось совсем другое. Аурелия слишком хорошо знала Гревилла, чтобы поверить его словам. Он просто беспокоился об успехе их операции и не хотел, чтобы ей мешали материнские заботы.
Что ж, она докажет ему, что этого не случится. И тут Аурелия вспомнила. Она только что пообещала Фрэнни, что в конце занятий приведет Лиру на Маунт-стрит, а ведь она уже договорилась с доном Антонио, что поедет с ним кататься верхом в пять часов!
– Дьявол! – громко воскликнула Аурелия как раз тогда, когда Эстер открыла дверь.
– Что-то случилось, мэм? – взволнованно спросила девушка.
– Да нет, – ответила она, оглядываясь на полуоткрытую дверь в спальню Гревилла, и ничуть не удивилась, увидев, что он стоит, прислонившись к косяку, и вопрошающе смотрит на нее. Она закричала достаточно громко, чтобы и мертвого разбудить.
Гревилл поманил ее пальцем. Аурелия снова выругалась, на этот раз себе под нос.
– Я надену то утреннее муслиновое платье в полоску, Эстер. Вытащи его, я через минуту вернусь. – Она встала с пуфика и вслед за Гревиллом вошла в его спальню.
– В чем дело? – спросил он, едва Аурелия закрыла за собой дверь.
– Не знаю, плакать или смеяться, – ответила она, раздасадованно покачав головой. – Я обещала Фрэнни сегодня днем привести Лиру на Маунт-стрит, но совсем забыла, что уже согласилась в пять поехать на верховую прогулку с испанцем!
– А я все гадал, сколько тебе потребуется времени, чтобы вспомнить.
– Черт тебя побери, Гревилл! Ты хочешь сказать, что слышал, как я давала обещание Фрэнни, и при этом помнил про мой договор с испанцем?
Он кивнул.
– Это моя работа – помнить мельчайшие детали.
– И моя тоже, – вздохнула Аурелия. – Теперь можешь злорадствовать, сколько влезет. Свою точку зрения ты доказал… точнее, я доказала ее вместо тебя.
– Злорадствовать я не собираюсь, – спокойно сказал он. – Я же говорил, что во время этой верховой прогулки у тебя будет сопровождение, так что Лира не понадобится. Тем более что кататься вы будете в очень оживленном месте в очень оживленное время, и ты проследишь, чтобы катались вы только по дорожке на виду у всех. Я сам отведу Лиру на Маунт-стрит и заберу Фрэнни. Аурелия искоса глянула на него.
– И сделаешь это охотно?
– Конечно, почему бы нет? Все это естественно для нашего партнерства, дорогая моя девочка. – Он улыбался, слегка поддразнивая ее. – Если возникают противоречивые потребности, один из партнеров помогает другому.
– Ты несносен! – объявила Аурелия, невольно засмеявшись. – Мог бы напомнить мне про испанца до того, как я дала обещание Фрэнни, и я бы придумала для нее что-нибудь другое, а ты нарочно промолчал, только для того, чтобы потом доказать мне точку зрения, которую собирался высказать.
Гревилл покачал головой.
– Можешь думать и так, если тебе этого хочется. Аурелия неуверенно посмотрела на него.
– А разве нет?
– Нет. Я не связывал одно с другим до тех пор, пока мы не поспорили. Конечно, это моя ошибка, и я должен был это сделать. И должен был понять, какую блестящую возможность ты мне невольно предоставила. – Он с унылым видом покачал головой. – Видимо, я теряю хватку.
– Я отказываюсь отсылать ее, Гревилл, – резко сказала Аурелия.
– Конечно. Ты выразилась вполне определенно. Похоже, больше сказать было нечего.
– Тогда я пойду одеваться. – Аурелия подошла к двери своей спальни, но задержалась на пороге. – Спасибо за компромисс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41