Лучше рангом поменьше,
но внешне поприличнее. Теперь об осанке и движениях...-- И в этом деле
Балбес превзошел мои ожида-ния. Уже через пару недель все ученики и учителя
школы почтитель-но умолкали и вытягивались в струнку, когда он появлялся.
Дирек-тор кидался ему навстречу и открывал ему дверь. Признаться, и мне
становилось не по себе, когда он входил в роль. Куда-то исчезла глупая,
гнусная, прыщавая, пористая морда, и возникал лик некоей значительной
личности, владеющей величайшими государственными тайнами и творящей мировую
историю. Узрев своего дебильного отпрыска в таком виде, товарищ Гробыко
невольно встал, суетливо подтянул спадающие штаны. И, ни слова не говоря,
отвалил мне сумму, значительно превосходящую прежнюю.

ЖИВИ
Но вот кончились дожди. Выглянуло солнце. Иду на бульвар, разва-ливаюсь
на скамейке, наслаждаюсь светом и теплом. Боже, как это хорошо-- солнце,
птицы, цветы. Рядом присаживаются две молодые, приятные на вид женщины.
-- Опять проклятая жара начинается,-- говорит одна со вздохом.-- Я в
жару вся противными пятнами и прыщами покрываюсь. Нет, надо подаваться на
юг, в Крым или в Грузию.
-- Но там же еще жарче! -- восклицает другая.
-- Балда! -- отвечает первая.-- Это же юг, а не наша дыра! Я блаженно
улыбаюсь. Как хорошо, что на свете есть такие ветреные женщины!
-- Ты, Лаптев, опять тут сшиваешься? -- слышу я знакомый го-лос.-- Я
тебя в два счета кое-куда отправлю!
-- Поосторожнее на поворотах, старшина,-- говорю я ему спокой-но.-- Я
сейчас майорской жене яичники лечу. Я расскажу ей, в каком ты виде вчера...

-- С тобой и пошутить нельзя,-- лебезит с подленьким смешком старшина и
оставляет меня в покое.
Ах как хорошо, черт возьми! Хорошо, что на свете есть такие сволочи,
как этот старшина. Ничего в мире менять не надо. Его надо принять таким,
какой он есть, и устроиться в нем поудобнее. Вот так, как я сейчас на
скамейке. Руки перекинуть назад, чтобы не свалиться. Голову слегка набок
склонить. Прикрыть глаза и...
Уснуть мне, однако, не удалось. Снова появился старшина и велел все же
убираться вон. Я бреду в ближайшую забегаловку. Скрипучая, заплеванная,
исписанная похабными словами и зарисованная непри-стойными рисунками дверь
захлопывается за мною, отделяя от меня ослепительное и щедрое солнце. Боже,
как прекрасна жизнь! Зачем загробная жизнь, зачем рай, если лучше, чем эта
жизнь, ничего быть не может?
Меняю должность Бога и Вечность на одну минуту заурядного человеческого
счастья.
Пусть прекратится суета,
Пусть не тревожит подлость души.
Пусть грязной пошлостью уста
Не оскорбляют больше уши.
Пускай цветами расцветут
Все наши мусорные свалки
И вновь невинность обретут
Все подзаборные давалки.
И соловьиной трелью пусть
Заголосят вороны эти.
И поэтическую грусть
Пропойца вновь в себе отметит.
И в поднебесной высоте
Пусть грянет Глас: "О человеки!
В незамутненной чистоте
Вам жить отныне и навеки!"
Что скажем мы на то в ответ?
-- Будь добр,-- мы скажем,-- Иисусе.
Верни обратно грязный свет
И больше в нашу жизнь не суйся.
Пусть нас поглотит суета,
Пусть подлость точит наши души.
И грязной пошлостью уста
Пускай ласкают наши уши.

СУЕТА
На сей раз мой собутыльник-- рядовой солдат. Он
доволен жизнью.
-- У нас можно отлично прожить,-- говорит он с видом мудреца,
постигшего глубочайшую истину бытия.-- Только надо для этого голо-ву на
плечах иметь, а не пустой шарик. Надо находчивость проявлять. Вот, например,
идешь ты в самовольную отлучку. Идешь, покуриваешь, встречных женщин
осматриваешь на предмет возможности знакомства. Вдруг из-за угла неожиданно
патруль выскакивает. Ты, конечно, подтя-гиваешься, берешь руку под козырек и
печатаешь шаг, повернув голову в сторону начальника патруля. Ты уже миновал
патруль, но у этого хлюпика-лейтенанта мелькает подозрение. "Товарищ боец,--
слышишь

ты позади,-- подойдите сюда!" Ты четко поворачиваешься и подходишь к
лейтенантишке. Не дожидаясь, когда он потребует увольнительную записку,
рапортуешь: "Рядовой Иванов такого-то подразделения следу-ет по вызову
командира полка в штаб гарнизона". Фамилию, конечно, называешь не свою, а
какого-нибудь отличника боевой и политической подготовки, который в это
время сидит в "Ленинской комнате" и долбит последнюю речь нашего фюрера.
Лейтенантишка при словах "полк" и "гарнизон" вздрагивает и приказывает тебе
следовать по высокому вызову. И ты спокойно следуешь до первого поворота. А
там -- сгинь немедленно. Прыгай через забор, заползай в подворотню, прячься
в подъезд первого попавшегося дома. Почему? Да потому что через несколько
секунд патруль сообразит, что дал маху, и бросится за тобой вдогонку. Так
оно и происходит. Ты стоишь за дверью чужого дома и слышишь, как ругаются
матом и сопят преследователи. На другой день старшина вызывает отличника
боевой и политической подготовки Иванова, фамилию которого ты назвал
патрулям. "Что же ты, Иванов, роту подводишь,-- говорит старшина.-- Мы тебя
в ефрейторы произве-сти собирались, а ты такое отмочил!" Иванов хлопает
глазами и лепечет, что он не знает, в чем провинился. "Где ты был вчера в
такое-то время?" -- строго вопрошает старшина. "В "Ленинской комнате",--
отвечает Иванов.-- Сидоров может подтвердить". Сидоров-- это я то есть.
Старшина вызывает меня. "Боец Сидоров,-- спрашивает он,-- где ты был вчера в
такое-то время?" "В "Ленинской комнате",-- отвечаю я. "А видал ты там
Иванова?" -- спрашивает старшина. "Никак нет",-- отвечаю я. И судьба Иванова
решена: теперь ему по крайней мере еще два месяца придется лизать задницу у
всех сержантов и старшин, чтобы выбиться в ефрейторы.
Не успел солдат докончить свой рассказ, как в забегаловку вошли патрули
и уволокли его с собою. Очевидно, на гауптвахту. Уходя, он скорчил гримасу:
мол, и на старуху бывает проруха!

ПРОБЛЕМА НОМЕР ОДИН
-- Все люди разделяются на две группы,-- поучал я Балбеса.-- К первой
группе относятся те, с которыми тебе приходится иметь дело по своей службе.
Ко второй -- все прочие. Все прочие не заслуживают твоего внимания. Они как
бы не существуют для тебя. Первые же разделяются на такие категории: 1)
вышестоящие; 2) нижестоящие; 3) являющиеся объектом твоей деятельности.
Запомни как аксиому:
равных тебе нет. Посчитав кого-то равным себе, ты даешь ему
возмож-ность считать тебя нижестоящим. Если человек, занимающий равное тебе
положение, имеет шансы обойти тебя, он есть вышестоящий. Если он таких
шансов не имеет, он нижестоящий.
Как вести себя с нижестоящими, проблемы не представляет - продолжаю
я.-- Этому человек научается сам в кратчайшие сроки. И знаешь, почему?
Потому что нижестоящие сами вынуждают выше-стоящего вести себя с ними
определенным образом. Что касается вышестоящих, то тут господствует система
предрассудков. Например, считается, что надо подхалимничать перед
начальством. Чушь! Это годится лишь для мелких карьеристов и неудачников.
Человек, делаю-щий большую карьеру, должен первым делом приучить начальство
бояться себя. Есть много приемов для этого. Самый эффективный из

них-- делать вид, будто ты приставлен к начальству. Распусти слух,
будто ты связан с "самыми верхами".
Балбес ловил мои наставления на лету. Вскоре перед ним трепетали все
учителя школы. И даже сам товарищ Гробыко торопливо вскакивал и вел себя,
как провинившийся школьник, когда сын без стука заходил к нему в кабинет.
Я положил в карман очередную пачку денежных знаков.

МОЙ ПУТЬ
Смотрю я на тех, кто воюет против язв нашего общества и выдумыва-ет
способы осчастливить человечество, и мне становится жаль как борцов и
реформаторов, так и человечество с его язвами. Во-первых, потому, что все
равно они никого не осчастливят, а только хуже сделают. Во-вторых, потому,
что его все равно никогда не осчастливишь. Мне жаль и язвы, ибо без язв
человеческой жизни не было, нет и не будет. И я не вижу в этом ничего
плохого: без них было бы еще хуже. Вот вам первое житейское противоречие:
нет ничего плохого в плохом, ибо без него было бы плохо. Подумайте над ним,
и свет мудрости, может быть, осенит вас.
Итак, смотрю я на борцов и реформаторов и говорю себе: как много усилий
и как мало результатов! Придите ко мне, и я укажу вам другой путь, более
светлый и результативный! Но они меня не слышат. Не потому, что не слышат.
Они-то меня как раз слышали, и не раз, но не слышали ни разу. Это -- старое
изречение, не я открыл его. Взгляните в Новый Завет, и вы найдете там слова:
слыша, не слышат, а видя, не видят. Ко мне приходит всякий сброд -- жулики,
калеки, шизофреники, неудачники, чиновники, отчаявшиеся, страдающие и,
конечно, осведо-мители, Я знаю, кто они. Но я принимаю их как лучших
представителей рода человеческого. Я лечу их и указываю им путь. Они редко
излечива-ются и еще реже следуют указанным мною путем. Но все же они
проявляют хоть какой-то интерес ко мне и моему учению и дают возможность мне
существовать и проповедовать. Возможность ничтож-ную. Но даже самая малая
возможность есть возможность. Другие для них суть лишь материал их
деятельности.
Эволюция, развитие, прогресс общества вообще не есть цель человечества.
Человек рождается, чтобы прожить свою индивидуальную жизнь, ощутить все
элементы жизни как целого-- пережить детство и юность, любовь, ненависть,
успех, поражение, дружбу и предатель-ство, разочарования и надежды...
Пережить все общеизвестные и обыч-ные явления нашей жизни. Лишь отдельные
представители рода чело-веческого эксплуатируют совокупный результат
отдельных жизней в свою пользу, вовлекая в сферу своего эгоизма и тщеславия
других.
Я хочу научить людей не переменам жизни, а самой жизни. Мое учение о
житии отвечает на вопрос "Как жить?". И ответ его прост и абсолютен: "Живи!"
И в этом ответе содержится все остальное. Но никто еще не умеет извлечь из
него это остальное. Нужны особые правила извлечения. Учение о житии учит
этим правилам. Следователь-но, для него нет проблемы "Быть или не быть?".
Для него есть проблема: как поступать на основе принятия принципа "Быть!"?
Забота о самосохранении и об улучшении условий существования есть
естественное свойство всего живого. И человека в том числе. Есть разные пути
для этого: за счет других людей или за счет своих сил,

с помощью других или в одиночку, в ущерб другим или без такового,
изменять обстоятельства или нет... Я учу вас, как делать это в одиноч-ку,
без расчета на других, за счет лишь своих сил, не стремясь изменить
общественные условия... Другими словами, я хочу ответить на вопрос
:
"Что в вашей жизни зависит исключительно от вас самих?"

Я И АНТИПОД
-- Все то, что мы считаем положительными явлениями и качества-ми,--
говорит он,-- суть лишь отклонения от соответствующих им качеств, которые мы
считаем отрицательными и которые на самом деле являются нормой. Красота, ум,
доброта, честность, смелость, правди-вость и прочие добродетели суть лишь
отклонения от нормального безобразия, глупости, злобности, бесчестности,
трусости, лживости и прочих пороков. Возьми, например, такое наше качество,
которое проявляется в легкости, с какой наш человек капитулирует перед
давлением на него окружающих, которое проявляется в двуличности, в
склонности к сотрудничеству с властями и доносам, в невыполнении обещаний, в
предательстве друзей. Я утверждаю, что оно есть оборот-ная сторона
добродетелей советского человека, его коллективизма, душевной открытости,
способности к сопереживанию и к соучастию в чужих судьбах. Это -- неизбежное
следствие психологии коллективиз-ма, ее реальность.
В нашем обществе,-- продолжает Антипод,-- в подавляющем боль-шинстве
случаев судьба человека зависит не от его личных расчетов и расчетов на
некое частное лицо, а от коллектива и от отдельных людей как от членов
коллектива. Большинство поступков людей здесь таково, что нет надобности
самому быть твердым и определенным и требовать того же от других. Наоборот,
тут требуется прилаживаться к окружаю-щим. А принципиальная ненадежность
друг друга принимается во внимание заранее и существенным образом не влияет
на последствия поступков людей. Потому здесь в массе ненадежность окружающих
людей не ведет к катастрофическим последствиям и душевным драмам.
Ненадежность важнее надежности. Надежность сама по себе есть риск, причем
риск неоправданный. Надежность нужна лишь в случае образо-вания
неофициальных, главным образом нелегальных групп, в которых надежность людей
по отношению к членам групп оказывается чисто негативным явлением и
порицается нормальным обществом. Надежный человек в обществе ненадежных
людей подобен фигуре с острыми углами в массе шариков, катящихся по
наклонной плоскости. Рано или поздно он выбрасывается из общего потока.
Ненадежность человека в наше время есть явление мозговое, а не сердечное.
Мозговая ненадежность есть великое открытие человечества, подобно тому, как
сердечная надежность была великим открытием прошлого. Не случайно поэтому
ушло не одно столетие на то, чтобы интеллектуальная ненадеж-ность стала
одним из фактических принципов идеологии.
От этого никуда не денешься. Чтобы взлететь, надо падать. Наши предки,
начав терять хвост и шерсть, наверное, тоже страдали. Кто знает, может быть,
из нашей тотальной продажности растет некая высшая форма нравственности.
Я молчу. Наши предки, думаю я, теряли звериные качества, а мы теряем
человеческие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32