Голова откинулась так, что взгляд был устремлен в потолок с изображением вечернего неба, по которому плыли легкие розовые облачка. Кое-где серебрились звезды.
— Весьма необычное кресло, — заметила Лавиния.
— Моей конструкции.
Доктор Дарфилд зашел сбоку, не переставая объяснять, насколько хрупка и деликатна женская конституция и как неестественно для взрослой дамы не иметь возможности регулярно вступать в укрепляющие, бодрящие супружеские отношения.
— К сожалению, — добавил он, — многие замужние женщины тоже страдают от подобных симптомов вследствие отсутствия надлежащего внимания со стороны своих мужей.
Она распознала тот спокойный, властный тон, который использовался гипнотизерами, чтобы вызвать легкий транс, и попыталась сделать соответствующее выражение лица.
— Пожалуйста, смотрите на свечу, — добавил он мягко, но непререкаемо и, поднеся свечу к ее лицу, стал описывать небольшие круги.
— Думайте о самой чувствительной и нежной области женского тела, — бормотал он. — Именно там чаще всего случается застой, вызывающий нервные расстройства у дам. Я должен устранить это напряжение, чтобы вы смогли найти облегчение.
Она знала, что манипуляции со свечкой служат для концентрации внимания, но все же вежливо следила глазами за огоньком.
— Отдайтесь моему целительному прикосновению, миссис Лейк.
Его голос, все еще мелодичный, постепенно становился все более настойчивым. Он наклонился над креслом — так низко, что складки одеяния коснулись ее руки.
— Сейчас я поставлю свечу, — объявил он, не отрывая от нее взгляда. — Вы закроете глаза и покоритесь моему голосу.
Лавиния послушно опустила ресницы, но не устояла перед искушением подглядывать.
— Думайте только о многодневном застое в этой деликатной, исключительно чувствительной части вашего тела, — велел доктор, подтягивая к креслу каталку, на которой стояло механическое устройство. — Не пытайтесь подавить скопившееся там напряжение. Пусть растет и распространяется. Скоро я избавлю вас от ощущений жара и стеснения, ослабляющих ваши нервы.
Сквозь полуопущенные ресницы Лавиния увидела, как он берет маленький флакончик и вынимает пробку. В воздухе разлилось чудесное благоухание. Должно быть, какое-то душистое масло, решила она.
— Я изобрел простейшее устройство, позволяющее намного усовершенствовать традиционные методы гипнотической терапии при лечении нервных расстройств, — пояснил Дарфилд. — Оно не только весьма эффективно, но дает неоценимую помощь в устранении застоя в нижней части тела, как вы сами скоро узнаете.
Лавинии отчего-то стало не по себе. Кажется, ее дурные предчувствия сбываются!
Дарфилд наклонился и потянул еще за один рычаг. Подставка для ног неожиданно разделилась на две половины, разъехавшиеся в разные стороны. Лавиния на миг оцепенела от страха, сообразив, что сидит с разведенными ногами, словно на спине лошади.
Тревога пронзила ее. Пусть конечности по-прежнему прикрыты юбкой до самих щиколоток, но само положение достаточно неловко, если не сказать более.
Она напомнила себе, что перед ней целитель. Профессионал, который каждый день принимает страдающих нервами дам. Пациентки превозносят его.
А она? Как далеко хочет зайти она сама в роли больной?
Доктор Дарфилд подкатил узкую каталку еще ближе, так, что она оказалась между расставленными ногами Лавинии. Сквозь вуаль ресниц она заметила длинный металлический кронштейн, приделанный к аппарату и заканчивавшийся мягкой кисточкой. Дарфилд несколько раз повернул рукоятку, словно желая убедиться, что устройство работает. Кронштейн вместе с кисточкой быстро завертелся.
— Теперь я воспользуюсь аппаратом для управления волнами животного магнетизма в вашем теле, — объявил Дарфилд. — Думайте об этих волнах как о стремительном потоке воды, который должен прорваться сквозь плотину, прежде чем попасть в тихий, спокойный водоем. Думайте об этом медицинском приборе как об инструменте, который высвободит этот внутренний поток. Целиком отдайтесь ощущениям, мадам, и не забывайте — вы в руках доктора.
Он схватился за ее подол и стал медленно поднимать юбки, подталкивая другой рукой каталку ближе к сочленению ее ног. Только сейчас Лавиния поняла, каким именно образом он намеревается применить вращающуюся кисточку, чтобы устранить так называемый застой.
— Доктор Дарфилд! Немедленно прекратите! — приказала она, выпрямляясь и сводя ноги. — Довольно!
Она порывисто вскочила, повернулась лицом к нему и заметила, что он наблюдает на ней с выражением глубокой озабоченности.
— Успокойтесь, мадам. Ваши нервы и в самом деле до крайности расстроены.
— Боюсь, им придется остаться в таком состоянии. Мне не нравятся ваши методы, сэр. И я не собираюсь позволить вам лечить меня этим непристойным устройством.
— Мадам, уверяю вас, что мои методы основаны на принципах современной науки и вековой медицинской практики. Каждый известный врач, от Галена Пергамского до прославленного Калпепера, советовал применять энергичный массаж этой части женской анатомии для лечения приступов истерии и нервных расстройств.
— Весьма интимная форма массажа, если хотите знать. Дарфилд оскорбленно вскинул голову.
— Позвольте заявить, что в моих методах нет ничего незаконного. Я попросту усовершенствовал старомодные ручные приемы, которые до того применялись докторами. Современное механическое устройство позволяет добиться лучших результатов.
— Вряд ли тут речь может идти о лучших или худших результатах!
— Ошибаетесь, может, если пытаешься преуспеть в этом бизнесе, черт бы все это побрал, — прошипел доктор, злобно поджимая губы. — Знаете ли вы, что до разработки своего устройства мне приходилось мучиться почти час, прежде чем некоторые пациентки достигали пароксизма. Имеете ли вы хоть малейшее представление, скольких трудов мне это стоило?! Поверьте, мадам, это чертовски тяжелый труд!
— Труд?! — возопила она, тыча пальцем в кресло и хваленый аппарат. — Вы называете это трудом?
— Совершенно верно, называю. Думаете, так легко снова и снова вызывать пароксизм у бесконечной череды пациенток? Заявляю, мадам, что временами мои руки так уставали, а пальцы так саднили, что я был вынужден смазывать их на ночь бальзамом.
— Только не ожидайте от меня участия! — фыркнула Лавиния и, схватив шляпку, рванулась к двери. — Похоже, вы со своими методами неплохо преуспеваете!
— Да, на расходы хватает, но и только. Состояния на этом деле не сделаешь. К несчастью, до сих пор мне не удавалось привлечь внимания высокопоставленных дам из общества. Вот где настоящие деньги!
— Это мне хорошо известно, — кивнула она, невольно заинтересовавшись. — Хотите сказать, что ваши заманчивые объявления в газетах так и не привели к вам более избранную клиентуру?
— Светские львицы всегда требуют рекомендаций от тех, кто вращается с ними в одном кругу, — пробормотал он.
— Рекомендации так трудно получить, — сочувственно вздохнула Лавиния.
— Совершенно верно, — кивнул он, подозрительно прищурившись. — Но теперь нам следует вернуться к вопросу о ваших расстроенных нервах, мадам. Если бы вы только позволили мне применить устройство…
Лавинию передернуло.
— Нет, спасибо, — отказалась она, открывая дверь. — Не думаю, что мои деликатные нервы способны выдержать подобное лечение. Доброго вам дня, доктор Дарфилд.
Она величаво выплыла в коридор, но, оказавшись одна, бегом спустилась по лестнице. Однако, спеша удрать, она едва не столкнулась с белокурым секретарем. Тот вовремя отскочил и учтиво распахнул входную дверь. Стараясь казаться спокойной и беспечной, она вышла на улицу и даже умудрилась изобразить вежливую улыбку при виде поднимавшейся на крыльцо женщины. Но на душе скребли кошки.
Пришлось признать, что идея познакомиться поближе с доктором миссис Раштон оказалась не столь уж блестящей. Какое счастье, что она ни словом не упомянула об этом Тобиасу за завтраком! Теперь ей по крайней мере не придется давать ему отчет о своем походе к Дарфилду.
Она уже миновала темный переулок, не обратив внимания на стоявшего в тени мужчину, пока тот не выступил вперед. Когда он догнал ее и пошел рядом, Лавиния повернула голову и подскочила от неожиданности:
— Тобиас…
— Приятный день для прогулки, не так ли? — осведомился Тобиас.
— С чего это вдруг ты прячешься в переулках?! У меня едва сердце не разорвалось! Что это ты, спрашивается, вытворяешь?
— Значит, не могла устоять, чтобы не взглянуть на добрейшего доктора? — допрашивал Тобиас, не скрывая издевательской ухмылки. — И что? Позволила Дарфилду ввести себя в транс?
— Нет. Как выяснилось, я для этого неподходящий объект.
— Неудивительно. Ты не из тех, кто подчиняет свою волю чужой.
— Можно подумать, ты лучше, — огрызнулась она. — Только вспомни, как ты сопротивлялся, когда я предложила облегчить боль от раны!
— Вы не раз давали мне невероятное облегчение немного иного рода, мадам. Я несказанно доволен вашим лечением.
— Это не так смешно, как тебе, возможно, кажется, — пробормотала Лавиния. — Что ты здесь делаешь?.. Господи, да ты следил за мной!
— Признаю, что меня разбирало любопытство. Итак? Узнала что-нибудь полезное?
— Наш первый клиент — гипнотизер, а убитая кое-что понимала в этой науке, — сухо пояснила она. — Да, признаю, тот факт, что вторая наша клиентка, миссис Раштон, посещает гипнотизера, несколько взволновал меня. Именно ты учил меня не доверять совпадениям.
— Учитывая количество людей, которые обращаются к гипнотизерам по поводу расстроенных нервов, было бы куда поразительнее, если бы миссис Раштон не лечила свои, — сухо заметил он. — Итак, ты удовлетворена результатом поисков в этом направлении?
Лавиния смущенно откашлялась.
— Вполне.
— И убеждена, что у Дарфилда вполне законная практика? Ничего странного?
— Абсолютно.
Тобиас с задумчивым видом оглянулся на зеленую дверь.
— Очевидно, он специализируется на дамах, если судить по тому, что, пока я ждал тебя, в этот дом потоком шли страждущие пациентки.
— Да собственно говоря, так и есть. Он славится своими методами излечения истерии.
— Никогда не мог понять, что такое истерия.
— Несведущему человеку это трудно объяснить, — холодно проговорила она. — Достаточно сказать, что лечить такое недомогание чрезвычайно выгодно как дипломированным докторам, так и гипнотизерам, поскольку пациент от него не умирает и не излечивается. Истерия требует постоянного врачебного наблюдения.
— Как в случае с миссис Раштон.
— Совершенно верно.
— Что же, весьма оригинальная профессия, если она требует повторных визитов едва ли не до конца жизни пациента.
Он взял ее под руку и стал переходить улицу.
— Каким же образом доктор Дарфилд лечит женскую истерию?
— А с чего это вдруг ты этим интересуешься?
— Не мог не заметить, что дамы просто взбегают по ступенькам — так им не терпится поскорее попасть к доктору. Кроме того, миссис Раштон едва ли не с благоговением вспоминала о сеансах. Должно быть, методы лечения доктора Дарфилда не только эффективны, но и безболезненны.
— Разумеется.
Тобиас неожиданно остановился и вновь обернулся лицом к зеленой двери. Лавинии очень не понравилось опасно-задумчивое выражение его лица.
— Я не мог также не заметить, что ты едва не слетела с крыльца и, похоже, тебе не терпелось поскорее покинуть гостеприимный кабинет доктора Дарфилда.
— Я спешу. Мне еще нужно переделать множество дел.
— Что случилось у Дарфилда, Лавиния?
— Ничего особенного, — жизнерадостно заверила она. — Как ты и предполагал, визиты к нему миссис Раштон вполне естественны и никоим образом не связаны с нашим делом.
— Ты уверена, что ничего не хочешь мне сказать?
— Томас, клянусь, иногда ты прилипчив, как клещ!
Она судорожно схватилась за часики, пришпиленные к ротонде.
— Боже, как летит время! Я хотела по пути домой зайти в магазин!
— Насчет дарфилдовских методов лечения…
— Не забивайте себе голову пустяками, сэр! Заверяю, что его методы исцеления нервных расстройств вполне вмещаются в общепринятые границы традиционной и давно освоенной медицинской и гипнотической практики.
Глава 16
Пока Энтони допрашивал садовника, Эмелин исподтишка следила за обоими, испытывая при этом искреннюю симпатию к бедняге. Садовник стоял посреди кухни, нервно комкая кепку и отделываясь короткими однозначными ответами. Очевидно, он был не в своей тарелке, хотя Энтони из кожи лез, чтобы вести себя как можно вежливее и учтивее. Впрочем, как и с другими слугами.
— Не заметили ли вы, как кто-то входит в гардеробную его милости в неурочный час? Например, поздно ночью?
— Никогда не видел гардеробную его милости. Да и спальню тоже, если на то пошло. В жизни не был наверху, — буркнул садовник, поднимая глаза к потолку, словно пытаясь проникнуть в область невидимого метафизического королевства. — Проработал здесь семнадцать лет и никуда не заходил, кроме как на кухню.
— Так оно и есть, — убежденно подтвердила миссис Раштон, сидевшая во главе длинного деревянного стола. — Садовников не пускают дальше кухни.
Подбородок Энтони напрягся. Эмелин ощутила его нетерпение. Миссис Раштон не впервые вмешивалась в разговор.
Расследование, начатое молодыми людьми с таким энтузиазмом, с самого начала пошло наперекосяк. Челядь была на удивление неприветлива. Все держались скованно, и Эмелин, похоже, знала причину. Отнюдь не сознание вины терзало горничных, садовников и экономку. Все дело в том, что миссис Раштон настояла на своем присутствии при допросе.
Энтони поблагодарил садовника, которому явно не терпелось уйти, поймал взгляд Эмелин и едва заметно качнул головой. Она со вздохом закрыла блокнот.
— Ну вот, — объявила миссис Раштон, — это последний. Вы обнаружили что-то полезное для себя, мистер Синклер?
Энтони очаровательно улыбнулся, что, по мнению Эмелин, ничуть не умаляло раздражения, плескавшегося в его глазах. Но миссис Раштон, казалось, ничего не заметила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38