Он потянулся к кофейнику.
Лавиния с громким шелестом свернула газету.
— Мы, собственно говоря, не ожидали гостей к завтраку, — обронила она.
— Удивительно слышать от вас такое, — как ни в чем не бывало парировал он, намазывая маслом пышку. — Последнее время я почти постоянно прихожу к завтраку. Вполне можно было подумать, что вы уже привыкли видеть меня за столом в этот час. Миссис Чилтон, во всяком случае, привыкла. Я заметил, что она стала готовить тройные порции каждого блюда.
— В самом деле? А я заметила, как возросли расходы на еду. Примерно тоже раза в три. Домашний бюджет трещит по всем швам.
— И полки в кладовых опустели?
Он положил себе большую ложку смородинового джема.
— Не расстраивайтесь. Я велю Уитби прислать кое-что из припасов.
— Не в этом дело, — процедила Лавиния.
Тобиас надкусил пышку и зажмурился от удовольствия.
— В таком случае зачем затрагивать эту тему?
— Не обращайте внимания, у моей тети с утра плохое настроение, — хмыкнула Эмелин.
— Спасибо, что сказали, — кивнул Тобиас. — Иначе я ни за что бы не заметил.
Лавиния закатила глаза и вернулась к газете.
— Не важно, — поспешно вставила Эмелин. — Пожалуйста, расскажите подробнее, что мы с Энтони должны сегодня делать.
— Миссис Раштон согласилась позволить вам допросить слуг. Следует узнать точно, имел ли кто-то из челяди доступ к ключу от сейфа.
— Понятно. Вы считаете, что один из них был пособником вора?
— Такой возможности исключить нельзя. Но вы с Энтони должны быть очень осторожны. Никаких откровенных вопросов. Вряд ли кто-то из прислуги прямо признается, что был связан со злоумышленником.
— Ну разумеется! — с энтузиазмом воскликнула Эмелин. — Мы с Энтони будем крайне осмотрительны.
— И обязательно все записывайте, даже если детали, которые вы узнаете, не покажутся вам важными. Иногда какая-нибудь ничтожная на первый взгляд мелочь может решить все дело.
— Я все запишу подробно, — заверила Эмелин.
— А у вас, мадам? Какие на сегодня планы? — обратился Тобиас к Лавинии.
— Мне кое-куда нужно съездить, — уклончиво обронила Лавиния, продолжая читать газету. — Навещу миссис Дав, узнаю, есть ли у нее новости, касающиеся нашего дела. А как насчет вас, сэр?
— Хочу поговорить с Крекенберном и Улыбчивым Джеком, — объяснил он. Ничего, не одна она умеет говорить загадками!
— Превосходно, — кивнула Лавиния, не поднимая глаз.
Все ясно. Она что-то задумала и собирается осуществить свой замысел в одиночку. Он слишком хорошо знал все признаки, чтобы обмануться. Самая большая трудность в ведении расследования на пару с Лавинией состоит в том, что ему приходится тратить почти столько же времени, присматривая за ней, как и на поручения заказчика.
Темно-зеленая дверь распахнулась как раз в тот момент, когда Лавиния стала подниматься на крыльцо дома доктора Дарфилда. Навстречу вышла женщина. Щеки ее цвели здоровым румянцем, живые глаза ярко блестели.
— Добрый день, — приветствовала незнакомка с дружеской улыбкой. — Прекрасная погода, не так ли?
— Чудесная, — пробормотала Лавиния.
Дама сбежала со ступенек и энергичной походкой зашагала по тротуару. Ничего не скажешь, живое свидетельство талантов доктора Дарфилда.
Лавиния долго смотрела ей вслед, вспоминая о леди Раштон, превозносившей искусство гипнотизера. Очевидно, добрый доктор заботился о своих пациентах!
Она потянулась к молотку и громко постучала, хотя по-прежнему не понимала порыва, заставившего ее нанести визит гипнотизеру. Вероятно, всему причиной было огромное разочарование, перенесенное не далее как вчера. Она была так уверена, что миссис Раштон интересуется месмеризмом только потому, что это каким-то образом связано с Селестой. До чего же обидно! А она-то думала, что доказательство уже у нее в руках!
Дверь почти немедленно открылась. Очень красивый молодой человек улыбнулся Лавинии. До чего же хорош! И одет модно, в коричневый бархатный сюртук с желтым жилетом и бежевые панталоны. В галстуке, завязанном изящным узлом, поблескивает булавка. Светлые волосы подверглись безжалостной атаке щипцов для завивки. Искусно раскиданные волосы спускаются на лоб якобы небрежной волной, укладка которой, однако, требует много времени и усилий, проведенных перед зеркалом.
— Добрый день. Я хотела бы поговорить с доктором Дарфилдом.
— Вам назначено, мадам?
— К сожалению, нет.
Она поспешно ступила в переднюю, прежде чем он успел опомниться и вежливо ее выставить.
— Видите ли, этим утром у меня неожиданно случился нервный приступ и я срочно нуждаюсь в помощи профессионала. Боюсь, что, если не получу ее немедленно, со мной случится истерика. Остается надеяться, что вы сумеете попросить за меня доктора Дарфилда.
Молодой человек явно встревожился.
— Прошу меня простить, но доктор Дарфилд сегодня очень занят. Возможно, вы сумеете прийти завтра.
— О нет, я просто должна видеть его немедленно. Мои нервы в ужасном состоянии. Видите ли, они слишком расстроены, чтобы вынести все ужасы суровой действительности.
— Я понимаю, но…
Припомнив содержание объявления доктора Дарфилда, она кокетливо пожаловалась:
— Видите ли, я уже давно вдовею и чувствую, что одиночество тяжким бременем ложится на мою душу. Поверьте, это такое напряжение, какого не всякие нервы выдержат! — Она многозначительно похлопала по ридикюлю:
— Я, разумеется, готова заплатить сверх условленной платы за беспокойство и нарушение расписания доктора Дарфилда.
— Понимаю, — протянул молодой человек, задумчиво поглядывая на ридикюль. — Сверх условленной платы? И вперед?
— Разумеется.
— Почему бы вам не присесть? — с победоносной улыбкой предложил он. — А я пока посмотрю книгу записей. Возможно, я смогу устроить вам консультацию сегодня же днем.
— Не могу и передать, как благодарна вам за сочувствие.
Секретарь привел ее в небольшую комнату на другом конце передней и мигом исчез. Лавиния уселась, сняла капор и с профессиональным интересом осмотрела обстановку. Она привыкла к успокаивающей, уютной атмосфере, царившей обычно в приемных гипнотизеров, практиковавших месмеризм. Но декоратор доктора Дарфилда, очевидно, выбрал более эффектную тему.
Стены были расписаны фресками, изображавшими сцены купания в римских банях. Прекрасно нарисованные классические колонны служили обрамлением для пышнотелых, едва одетых дам, резвившихся в воде.
По углам стояли статуи в рост человека. Лавиния узнала в них копии скульптур обнаженных греческих и римских богов. При близком рассмотрении они к тому же оказались весьма щедро наделенными некоторыми мужскими достоинствами. Очень напоминает те произведения искусства, которые она продавала с немалой прибылью во время своих приключений в Италии.
У окон красовались краснофигурные греческие скульптуры, изображающие любовников в откровенных позах.
Привыкшая к тому, что в торговле антиквариатом не иссякал спрос на обнаженных греко-римских богов и подобные вазы, Лавиния даже немного растерялась, увидев все это в приемной гипнотизера.
Низкий мужской голос привлек ее внимание к маленькой группе, собравшейся в углу. Три дамы, вероятно пациентки, сидели вокруг молодого человека, показавшегося ей даже красивее секретаря, если только такое было возможно. Он читал дамам толстую книгу в кожаном переплете. Лавиния узнала строки одного из самых чувственных сонетов Шекспира. Радуясь возможности послушать прекрасную декламацию, она подобрала юбки и встала, чтобы подобраться ближе к чтецу. Но дверь приемной растворилась и светловолосый секретарь, сделал знак Лавинии.
— Мистер Дарфилд примет вас немедленно, — тихо сказал он.
— Прекрасно!
Она проворно последовала за ним. Секретарь прикрыл за собой дверь и кивнул в сторону лестницы.
— Кабинет доктора Дарфилда этажом выше, — сообщил он. — Пойдемте, я покажу вам.
— Спасибо.
Он наградил ее очаровательной улыбкой.
— Но я должен попросить вас заплатить вперед.
— Да, разумеется, — кивнула Лавиния, роясь в ридикюле.
Сделка совершилась быстро и без лишних слов, после чего секретарь проводил ее наверх и с поклоном ввел в комнату.
— Пожалуйста, садитесь в специальное кресло. Доктор Дарфилд сейчас придет.
Она сделала шаг вперед и очутилась в тускло освещенном помещении. Окна были затянуты тяжелыми драпировками. На столе горела одинокая свеча. В воздухе стоял приторный запах благоуханий.
Дверь за ней тихо закрылась. Когда глаза привыкли к полумраку, она увидела посреди комнаты гигантское мягкое кресло с необычной, привинченной к ножкам подставкой для ног и широкими подлокотниками. На небольшой каталке стояло непонятное механическое устройство с изогнутой рукояткой.
Она отложила шляпку и уселась в кресло, оказавшееся довольно удобным даже с опущенной подставкой.
Дверь Снова открылась, как раз в ту минуту, когда она, нагнувшись, изучала устройство подставки. Послышался низкий звучный голос:
— Миссис Лейк? Я доктор Дарфилд.
Лавиния поспешно выпрямилась. На пороге стоял высокий широкоплечий мужчина в причудливо расписанном синем одеянии, выдававшем принадлежность к истинным последователям Месмера. Она читала воспоминания тех, кому повезло видеть великого целителя за работой. Согласно этим воспоминаниям, Месмер предпочитал свободные одеяния, неяркое освещение и негромкое музыкальное сопровождение в исполнении красивых молодых людей. Наблюдатели также отмечали огромное количество женщин, просивших помощи у Месмера.
Каштановые волосы Дарфилда были уложены в модную прическу, которая идеально ему шла и позволяла увидеть в самом выгодном свете его проницательные глаза и скульптурный профиль. Лавиния решила, что он не так красив, как его ассистенты, возможно потому, что гораздо старше их. Впрочем, она сама достигла возраста, когда джентльмен с морщинками в уголках глаз, на лице которого отражается нелегко приобретенный жизненный опыт, интригует куда сильнее, чем юнец с гладкой, румяной физиономией.
Она постаралась вымучить благодарную улыбку, того рода, какой, по ее мнению, дама, находящаяся на грани истерики, может приветствовать своего спасителя.
— Как мило с вашей стороны принять меня без предварительной записи, — промурлыкала она.
— Секретарь передал, что ваши нервы в ужасном состоянии, — заметил доктор, входя и закрывая за собой дверь. — И что вы нуждаетесь в немедленной помощи.
— Да, последнее время я нахожусь в постоянном напряжении и боюсь, мои нервы не выдержали. Надеюсь, вы сумеете избавить меня от тревог и беспокойства.
— Буду счастлив сделать все, что смогу, — заверил Дарфилд и, подняв свечу, переставил поближе к себе. — Могу я спросить, откуда вы узнали мое имя?
— Видела объявление в газете, — ответила она, не желая упоминать имя миссис Раштон.
— Ясно.
Он уселся на стул так, что их колени почти соприкасались, и устремил на Лавинию пристальный взор. Теперь между ними было только пламя свечи, но его глаза, казалось, проникали в самую ее душу.
— Вас, случайно, не рекомендовал кто-то из моих пациентов?
— Нет.
— Прекрасно. В таком случае я должен объяснить суть моего лечения. Пожалуйста, расслабьтесь и смотрите только на пламя.
Не хватало еще, чтобы он загипнотизировал ее. Уж этого она не допустит! Кроме того, судя по словам родителей, она плохо поддавалась гипнозу, хотя сама освоила все тонкости профессии и знала, как выглядят те, кто находится в трансе. Притворство позволит ей наблюдать доктора Дарфилда за работой. Даже если это не позволит ей продвинуться в расследовании, всегда интересно наблюдать за действиями последователя Месмера.
— Дамские нервы слишком деликатны, в полном соответствии с мягкой, утонченной натурой, какой природа одарила женщин, — почти декламировал доктор. Дарфилд бархатным мелодичным голосом, который мог бы принести ему славу на театре. — Особенно это верно для вдов, лишенных любви и внимания мужа.
Лавиния вежливо кивнула, стараясь скрыть нетерпение. Предположение, что нервные расстройства, вместе с множеством весьма неясных симптомов, носящих общее название женской истерии, появляются чаще всего у дам, которые проводят ночи в одинокой постели из-за отсутствия мужа или любовника, было широко известно среди медиков. Мало того, это было достаточно старым и не раз подтвержденным наблюдением.
— Беспокойство, возбуждение или, напротив, меланхолия прекращаются у дам, перенесших кризис в процессе лечения, — пояснил Дарфилд.
— Кризис?
— Да. На языке медицины это называется истерическим пароксизмом или приступом.
— Я слышала этот термин, — кивнула Лавиния.
Это было чистой правдой, но именно сейчас ей впервые пришло на ум, что решение изобразить транс, возможно, не такое уж блестящее, как казалось раньше. Она никогда раньше не видела пациентку в истерическом припадке и, следовательно, не знала, как себя вести. Проблема заключалась в том, что у каждого гипнотизера были свои методы и приемы. Она училась у родителей, которые не слишком верили в исцеление посредством искусственно вызванных приступов истерии. Отец часто твердил, что хотя результаты при этом и поразительны, но эффект лечения крайне непродолжительный.
— Истерический пароксизм устраняет застой в потоке естественных магнетических жидкостей тела, — спокойно продолжал доктор Дарфилд. — Вам нет причин волноваться. Мои пациенты уверяют, что это дает весьма приятные конвульсии, сопровождаемые чрезвычайно успокаивающим действием на нервы. Месмер и многие ученые считают кризис лучшим средством.
— Понимаю.
— Ну а теперь, чтобы добиться максимального успеха, вам нужно устроиться поудобнее.
Он подался вперед и нажал на небольшой рычаг чуть ниже подлокотника, который Лавиния ранее не заметила. Подставка для ног немедленно поднялась. Лавиния все еще удивлялась хитрому устройству, когда неожиданно заметила, что Дарфилд поднялся и зашел ей за спину. Теперь она оказалась в полулежачем положении, что показалось ей немного странным, но достаточно удобным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38