И все же Ворманн мертв... Единственный человек на земле, который мог ткнуть в него пальцем и сказать «трус!», замолчал навеки. Это награда Кэмпфферу за все то, что- ему пришлось пережить в этом чертовом замке. С каким удовольствием Кэмпффер напишет рапорт о смерти Ворманна. Он не опустит не единой подробности. От прежней репутации капитана не останется и следа! Позорная смерть. Хуже дезертирства. Кэмпффер дорого бы дал, чтобы увидеть, с какими лицами встретят эту новость его жена и двое сыновей, которыми капитан так гордился! Что подумают о своем отце, о герое?
Вместо того чтобы вести майора через двор к комнатам Ворманна, сержант резко повернул направо и пошел вниз по коридору, туда, куда по приказу Кэмпффера были посажены крестьяне, в первую ночь по прибытии эсэсовцев в замок. За последние несколько дней кладку здесь почти разобрали. Еще один поворот — и перед ними возник Ворманн.
Он висел на толстой веревке, тихо раскачиваясь, как от дуновения ветерка, хотя воздух был неподвижен. Веревка была переброшена через обнажившуюся потолочную балку и крепко привязана. Не увидев ни стула, ни какой-либо другой подставки, Кэмпффер не мог понять, как Ворманн умудрился повеситься. Может быть, он встал на одну из наваленных здесь и там груд вынутых из стены плит...
...Глаза Ворманна. Они почти вылезли из орбит, но на какое-то мгновение Кэмпфферу показалось, что зрачки чуть расширились, при его приближении, однако тут же сообразил, что это, вероятно, игра света, отблеск свисавших с потолка ламп.
Майор остановился. Пряжка ремня Ворманна была всего в нескольких дюймах от носа эсэсовца. Кэмпффер посмотрел наверх, на распухшее, налитое кровью лицо капитана.
...Опять эти глаза... Казалось, они смотрят прямо на него. Кэмпффер отвернулся и увидел тень удавленника на стене. Силуэт был точь-в-точь такой, как тень висельника на картине капитана.
Кэмпффера передернуло. Что это, предчувствие? Мог ли Ворманн предвидеть свою смерть? Или мысль о самоубийстве уже подспудно сидела у него в мозгу?
И тут радость Кэмпффера несколько померкла. Он вдруг понял, что остался единственным офицером в гарнизоне, и с этого момента вся ответственность лежит на нем. Кроме того, он вполне мог оказаться следующим кандидатом в покойники. Что же ему теперь...
Размышления майора были прерваны доносившимися со двора выстрелами. Изумленный, Кэмпффер резко обернулся и увидел, как сержант Остер недоумевающе посмотрел в глубь коридора, а потом снова на него. Но недоумение на лице сержанта вдруг превратилось в гримасу животного ужаса, когда он поднял глаза на что-то над головой майора. Кэмпффер хотел обернуться и посмотреть, что могло вызвать такую реакцию, и тут почувствовал, как толстые ледяные пальцы схватили его за горло и стали душить. Эсэсовец попытался вырваться, отчаянно брыкаясь в надежде ударить того, кто стоял сзади, но ноги били в пустоту. Он хотел закричать, но из горла вырвался лишь хрип. Дергая и царапая холодные пальцы, безжалостно выдавливавшие из него жизнь, майор яростно вертелся, пытаясь увидеть нападавшего. Он уже знал — каким-то замершим от ужаса уголком сознания чувствовал, кто это, но ему необходимо было увидеть! Он завертелся.сильней и увидел рукав серого армейского кителя... скользнул взглядом вверх... и увидел... Ворманна.
Но ведь он мертв!Кэмпффер отчаянно извивался и царапал мертвые руки, сдавившие горло. Бесполезно. Его поднимали за шею вверх, медленно и упорно, пока ноги не оторвались от земли. Кэмпффер протянул руки к сержанту, надеясь на помощь, но тот был уже ни на что не годен. Остер вжался в стену и медленно отползал прочь, прочь от майора, словно вообще не видел его. Остановившийся взгляд был прикован к Ворманну, бывшему непосредственному начальнику... мертвому... но совершающему убийство.
Какие-то видения пробегали в мозгу Кэмпффера, он уже не различал ни звуков, ни красок, мысли путались, сердце билось все медленнее,...Со двора доносились выстрелы вперемешку с вопля-ми боли и ужаса... Остер медленно отступал по коридору, не замечая двух мертвецов, огибающих угол, в одном из них майор еще смог узнать рядового СС Флика, убитого в первую же ночь в замке... Наконец и Остер заметил их и не знал, куда бежать... Выстрелы во дворе, ураган огня... стрельба в коридоре — Остер разрядил свой «шмайссер» в приближавшихся мертвецов, пули рвали в клочья форму и тела, отбросив их чуть назад, но не остановив неумолимого продвижения... вопли Остера, схваченного мертвецами за руки и брошенного с размаху головой об стену... крики сержанта, оборвавшиеся глухим ударом, от которого его голова раскололась, как яичная скорлупа...
Перед глазами майора все плыло... звуки становились все глуше... в мозгу билась последняя мысль: «Господи! Прошу тебя, даруй мне жизнь! Я сделаю все, что ты попросишь, лишь спаси!»
Треск... и внезапное падение на пол... веревка не выдержала веса двух тел... но пальцы Ворманна продолжали давить горло... великое спокойствие снизошло на Кэмпффера... сквозь наступающую тьму он еще видел, как тело сержанта Остера с окровавленной головой поднялось и последовало за своими убийцами во двор. Последнее, что Кэмпф-фер увидел, было искаженное лицо Ворманна...
...и улыбку на его мертвых губах. Сердце майора остановилось навеки. Во дворе царил хаос.Ходячие трупы бродили повсюду, убивая солдат в постелях, на посту — везде. Пули их не брали — они и так были мертвы. Охваченные страхом солдаты выпускали в них очередь за очередью, но мертвецы продолжали наступать. Хуже того — как только кого-то из живых убивали, новоиспеченный покойник тут же поднимался и пополнял ряды атакующих.
Двое отчаявшихся эсэсовцев сняли засов с ворот и начали открывать их. Но прежде чем они смогли выскочить наружу, их схватили и повалили наземь. А мгновение спустя они уже были на ногах и встали в воротах рядом с другими мертвецами, следя за тем, чтобы никто из живых не вырвался за пределы замка..
Внезапно погас свет — кто-то очередью разнес генераторы.Эсэсовский капрал впрыгнул в джип и завел мотор, надеясь прорваться за ворота, но слишком резко выжал сцепление, и двигатель заглох. Завести его снова он не успел, потому что был сдернут с сиденья и задушен.
Один рядовой, который корчился и дрожал под своей шинелью, был задушен его собственным спальным мешком, причем сделал это мертвец без головы, при жизни звавшийся Лютц.
Вскоре стрельба понемногу стала стихать. Редкие очереди перешли в одиночные выстрелы. Криков больше не было слышно, только вой, доносившийся из казармы, да и тот вскоре прекратился. Воцарилась
тишина. Во дворе стояли мертвецы — убитые давно и только что, абсолютно неподвижные. Они словно ожидали дальнейших приказаний.Внезапно все, они попадали, кроме двоих, которые направились в подвал, неуклюже переставляя ноги. В центре двора возвышалась одинокая величественная фигура. Хозяин замка. Теперь уже сомнений в этом не было.
Когда в ворота начали просачиваться клубы тумана, густой пеленой окутывая двор, Моласар повернулся и зашагал в подземелье.
Глава 28
Магду разбудила стрельба в замке. В первый момент она испугалась, подумав, что немцы прознали о планах отца и решили его расстрелять. Но эта страшная мысль тут же исчезла. Это была беспорядочная стрельба, а не залп по команде. Скорее всего, там произошел короткий бой.
Съежившись на сырой земле, Магда заметила, что звезды на светлеющем небосклоне потускнели. Эхо последних выстрелов вскоре растаяло в холодном предрассветном воздухе. Кто-то или что-то одержало в замке победу. Магда была уверена, что победил Моласар.
Девушка поднялась и подошла к Гленну. Лицо его было в поту, он учащенно дышал. Она откинула покрывало, чтобы взглянуть на раны, и вскрикнула. Гленн плавал в голубом сиянии, исходившем от клинка.
Она осторожно коснулась его — свет не обжигал, а приятно грел руку. Под разорванной рубашкой Гленна она нащупала какой-то маленький твердый предмет, похожий на наперсток и осторожно взяла его в руки.В тусклом утреннем свете Магда не сразу поняла, что катается у нее в ладони. Кусочек свинца. Пуля.
Магда провела руками по телу Гленна. И обнаружила еще много пуль. А вот ран стало гораздо меньше. Они почти все исчезли. На месте кровавых дыр, в которые свободно пролезал палец, остались небольшие шрамы. Магда отвернула рубашку на животе у Гленна и стала рассматривать место, где обнаружила кусочек свинца. Справа, рядом с клинком, который Гленн прижимал к груди, виднелась открытая рана с шишкой посередине. Вдруг шишка лопнула и на поверхность вышла еще одна пуля. Зрелище было и пугающим, и чудесным. Голубое сияние извлекало из тела Гленна пули и затягивало раны! Магда с немым изумлением продолжала наблюдать.
Сияние стало меркнуть.
— Магда...
От неожиданности девушка подскочила. Голос Гленна звучал гораздо уверенней. Она снова укутала его в одеяло. Взгляд Гленна был устремлен на замок.
— Отдохни немного еще, — шепнула девушка.
— Что там происходит?
— Недавно там стреляли. И сильно.
Застонав, Гленн попытался сесть. Но Магда легко уложила его обратно — он был еще очень слаб.
— Мне надо в замок... Остановить Расалома.
— А кто это — Расалом?
— Тот, кого вы с отцом называете Моласаром. Он просто перевернул свое имя. На самом деле его зовут Расалом... Я должен остановить его.
— Уже рассвело. Вампир никуда не может двинуться после восхода солнца, так что...
— Он боится солнца не больше чем ты!
— Да, но ведь вампиры...
— Никакой он не вампир! И не был им никогда! Будь он просто вампиром, — в голосе Гленна зазвучали нотки отчаяния, — я бы и пальцем не пошевелил, чтобы его остановить!
Магду вдруг охватил леденящий ужас.
— Не вампир?!
— Он всего лишь источник легенд о вампирах, но питается вовсе не кровью. Это закрепилось в легендах, в памяти поколений только потому, что кровь — вещь материальная, ее можно увидеть, потрогать. То, чем действительно питается Расалом, нельзя ни увидеть, ни потрогать.
- Ты имеешь в виду то, о чем пытался мне рассказать прошлой ночью, перед тем... перед тем, как пришли солдаты? — Ей не хотелось вспоминать об этом кошмаре.
— Да. Он черпает силу из человеческой боли, несчастий, безумия. Он питается агонией тех, кого убивает собственноручно, но предпочитает жестокость людей по отношению друг к другу.
— Но это же смешно! Этим невозможно питаться! Это все слишком... слишком нематериально!
— Солнечный свет тоже «слишком нематериален», однако все расцветает под его лучами. Поверь мне — Расалом питается вещами, которые невидимы и неосязаемы и одна ужасней другой.
— Послушать тебя, так он прямо сам Змей!
— Ты хочешь сказать, Сатана? Дьявол? — Гленн слабо усмехнулся. — Забудь все, религиозные учения, о которых когда-либо слышала. Они здесь ни при чем. Расалом появился гораздо раньше любого из них. —Не могу поверить...
— Еще во времена Предтеч. Он прикидывается пятисотлетним вампиром, потому что это хорошо вписывается в историю замка и данной местности. И потому, что такие рассказы легко вызывают страх — дополнительное наслаждение для него. Но он намного, намного старше. Все, что он рассказал твоему отцу, — чистая ложь. Правда лишь то, что ему необходимо восстановить силы.
— Все? А как быть с тем, что он спас меня? И вылечил папу? А деревенские жители, которых майор взял в заложники? Ведь их расстреляли бы, если бы не он.
— Никого он не спасал. Ты говорила, что он убил солдат, охранявших крестьян. Но разве он выпустил арестованных? Нет! Только выставил майора полным идиотом, заставив мертвецов промаршировать в его комнату, надеясь, что тот с перепугу немедленно расстреляет заложников. Подобные ситуации и придают ему силу. А после пятисотлетнего заточения ему нужно основательно подкрепиться. К счастью, обстоятельства сложились против него и крестьяне остались живы.
— Заточения? Но ведь он сказал папе... — Магда не договорила. — Неужели и это ложь?
Гленн кивнул.
— Расалом не строил замка, как утверждает. И не прятался там. Замок был выстроен, чтобы поймать его и держать там в вечном заточении. Кто мог предположить*, что замок, да и сам перевал Дину вдруг приобретет стратегическое значение? Или что какой-то идиот взломает печать на дверях его темницы? И теперь, если он вырвется за пределы замка...
— Но он уже вырвался...
— Нет. Еще нет. Очередная ложь. Он хотел заставить твоего отца поверить, что свободен в своих действиях, но на самом деле он по-прежнему привязан к замку второй частью вот этого. — Гленн откинул одеяло и показал ей штырь на клинке. — Рукоять этого меча — единственное, чего Расалом боится. Что имеет над ним власть. Она связывает его. Рукоять своего рода ключ, она удерживает его в стенах замка. Без нее меч бесполезен, но, соединенный с рукоятью, может уничтожить Расалома.
Магда тряхнула головой, чтобы привести в порядок мысли. С каждой минутой эта история становилась все более невероятной.
— Но рукоять? Где она? Как выглядит?
— Ты тысячу раз видела ее изображение на стенах замка.
— Кресты! — сообразила Магда. Значит, это все-таки не кресты! Они скопированы с рукояти! Тогда ничего удивительного, что поперечина расположена так высоко! Она годами смотрела на них, но даже близко не подошла к разгадке. И если Моласар — или она теперь должна называть его Расалом? — действительно являлся источником легенд о вампирах, становится ясным, почему его страх перед рукоятью превратился в легендах в страх перед крестом. — Но где же...
- Зарыта глубоко в подземелье. И пока она в стенах замка, Расалом не сможет его покинуть.
— Но все, что ему нужно, это вырыть рукоятку и избавиться от нее!
— Он не может прикоснуться к ней, даже близко подойти.
— Значит, он навечно в ловушке.
— Нет, — очень тихо ответил Гленн, глядя Магде в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49