Другая - и это только личное ощущение - заключается в том, что мы можем найти способ сосуществовать с Хторром, потому что другой жизни не будет. - А потом она добавила: - Простите. Наверное, это очень неприятная мысль, а сегодня у нас необыкновенный вечер.
Капитан Харбо не обратила внимания на последние слова Лиз и повернулась ко мне.
- А вы разделяете такую точку зрения, Джим? Я слегка пожал плечами, покачал головой.
- Не знаю. - И снова сжал руку Лиз. - Но я знаю, что верю в наше будущее. Должен верить. Иначе какой смысл жениться?
Лиз слабо улыбнулась, расстроенная разговором, но спустя несколько секунд снова расслабилась.
Капитан Харбо не отводила от меня пристального взгляда.
- Каким образом, по-вашему, люди смогут сосуществовать с Хторром? - спросила она.
- Не знаю, - спокойно ответил я.
Мне и в самом деле не хотелось фантазировать. Джей-сон Деландро и его племя сводили мое видение проблемы исключительно к отрицательной ее стороне, но сейчас не время и не место ворошить эту историю. Правда заключалась в том, что мы действительно знали недостаточно. Нам было известно, что в мандалах живут люди. Это показала аэрофотосъемка. Но мы не понимали, как живут. Или зачем. И поэтому я ответил так: - Считаю, что это один из наиболее важных вопросов, которые мы надеемся решить в данной экспедиции, мэм. У нас мало информации. До сих пор никто не изучал этот вопрос по-настоящему, частично потому, что это казалось… ну, пораженчеством. Однако все больше и больше людей - умных людей, как вы, - начинают задавать этот вопрос. Таким образом, я думаю, настало время заняться им всерьез.
Похоже, мой ответ удовлетворил капитана Харбо, и она сделала знак, чтобы Фауст подал следующее вино. Мне это казалось декадентством, но Лиз явно наслаждалась. Теперь настала очередь белого бургундского, десятилетней выдержки «Домендела Романе-КонтэЛе Монтраше». Капитан Харбо явно гордилась им. На Лиз оно тоже произвело большое впечатление. Очевидно, она знала толк в винах. А я был просто ошеломлен. Еше никогда я не пробовал такого густого мягкого вина с ароматом спелой древесины. Я даже не подозревал о существовании такого вкуса. Когда я сказал об этом Фаусту, он кивнул и ответил: - Да, можно описать и так. Но правильнее было бы сказать, что это вино имеет мягкий и в то же время сложный привкус фруктов, дерева и кремня, который держится во рту часами.
В его устах это звучало, как стихи. Интересно, нет ли у него на ладонях мозолей от постоянного открывания пробок?
После еще одного шербета, на сей раз ананасового с лаймом, официанты вынесли поднос с жарким. Мы начали с жаренных на мескитовых поленьях перепелов под медовым соусом, продолжили сочными котлетами из новозеландского барашка в мятном желе, плавно перешли к таким тонким ломтикам ростбифа, что корова, скорее всего, отделалась только царапинами - встала и пошла на следующий день после операции, - и закончили медальонами шатобриана под беарнским соусом, таким сложным, что его сопровождала родословная. Прицепом шли тарелки с аккуратным, мелким молодым картофелем, молодой кукурузой, свежим горошком и зеленым сладким картофелем, тушенным в масле и сверху посыпанным сахаром, корицей, изюмом и орехами пекан. Под барашка и говядину Фауст налил «Шато Мутон-Ротшильд» двадцатилетней выдержки, загадочно темное и восхитительно красное. На мой вопрос: «Оно так же хорошо, как лафит „Ротшильд“?» - он лишь прищурился и фыркнул. Я решил держать язык за зубами, не мешать его работе и сосредоточиться на своей, которая в данный момент заключалась в изощренных движениях ножа и вилки..
На десерт - Лиз едва не свалилась со стула и закричала, увидев его, - подали влажно блестевший шоколадный торт со сладкой корочкой толще кровельной дранки, мороженое с черным шоколадным кремом, классическое французское шоколадное мороженое с таким содержанием жира, что в Калифорнии его запретили бы, шоколадный мусс а-ля Бульвинкль, облитый взбитыми сливками и обсыпанный хрустящими шоколадными иголочками, фрукты в шоколаде (землянику, дольки апельсина, вишни и персики) и в довершение всего - невероятных размеров вазу, доверху заполненную шоколадными трюфелями со светящимися голографическими картинками, выдавленными на них. А по краям снова цветы, разнообразные сыры, фрукты, шербеты, которые должны были служить прокладками. Глаза у Лиз остекленели. Я был ошеломлен, ошеломлен и еще раз ошеломлен. Какие бы волнения ни испытывал любой из нас за этим столом ранее, все они были смыты потрясающим каскадом шоколадных чудес, которые кондитер гордо подкатил к нам. Фауст открыл бутылку тридцатилетнего «Шато д'Икем». Оно содержало столько сахара, что по вязкости приближалось к сиропу. Между нами говоря, я предпочел бы полить им блины. Но все-таки у меня хватило соображения не ляпнуть это Фаусту.
А потом, неожиданно - появился кофе!
Горячий кофе! Настоящий кофе! Из колумбийских зерен! Свежемолотых! Я вдыхал запах, как память золотого века! Здесь, должно быть, разместилось местное отделение рая! Аромат был такой густой, что по нему можно было залезть наверх. Я застонал, когда Шон наливал его в чашечку из турки. Поднимающийся пар извивался в восхитительнейших корчах восторга. Я даже не помнил, сколько времени обходился без этого густого насыщенного аромата. Боялся попробовать его - просто смотрел в изумлении.
- Пейте, - подбодрил меня Шон. Он улыбался, словно принес рождественский подарок.
Медленно, обеими руками, я поднял чашку и держал ее перед собой, вдыхая невероятный забытый запах. Наконец отпил первый глоток и чуть не потерял сознание от глубины ощущения.
- О да! - ликуюше воскликнул я. - Да!
Лиз меня понимала. Она слизывала шоколад с пальцев в забавном приступе жадности.
- М-м, это даже лучше секса, - решила она и тут же покраснела.
- Вечер еще не закончился, - заметил я. - Не делай поспешных выводов.
- Ты посмотри на нас, - засмеялась она. - Мы ведем себя как дети.
- Мы ведем себя как поросята.
- И-и-и, и-и-и, - согласилась Лиз.
Капитан Харбо держалась так, словно смерть от переедания шоколада была на борту обычным делом.
- Не стесняйтесь, - подбодрила она. - Там, откуда это взялось, еще много. - Но мы-то с Лиз не сомневались, что она заказала эту роскошь специально в качестве свадебного подарка. - Я боюсь, - конспираторски зашептала она, - что вас отсюда не выпустят, пока вы не отведаете от каждого десерта на тележке. - И еще больше понизила голос: - Генри очень обидчив. Вот он, тот, что держит большой тесак.
- Вы суровый бригадир, леди, - рассмеялась Лиз. - Так мы пробудем здесь всю ночь.
Капитан Харбо похлопала ее по руке.
- Все мое время и весь шоколад - ваши. Сегодня ваша свадьба.
От нее требовались только эти слова. Неожиданно Лиз расплакалась.
- Это самая лучшая свадьба из всех, какие у меня были. Она шмыгнула носом и заморгала. Потом смутилась.
Фауст поставил перед нами два больших, суженных кверху бокала для бренди.
- Простите, - всхлипнула Лиз, махнув рукой. - По-моему, я пьяна.
- Надеюсь, что так, - заметил Фейст, или Фауст, или кто он там был, с невозмутимым видом. - Иначе весь вечер пошел бы насмарку.
Когда Лиз наконец перестала смеяться - и плакать, - она в последний раз вытерла глаза и воскликнула: - Ой! Ой! Пожалуйста, не смешите меня больше. Я не выдержу.
Фауст поставил откупоренную бутылку на стол и сказал: - «Наполеон», выдержка шестьдесят лет. Это бренди вполне подходит для рюмочки на ночь.
Мы с Лиз ошеломленно уставились друг на друга.
- Подходит? - переспросила она. - Вы преуменьшаете. Я не представляю себе, что может быть лучше.
- Я могу, - сухо заметил Фауст. - Я должен был подать «Ниерштайне Клостергартен Сильванер унд Хкж-сельребе Трокенбееренауслезе» урожая 1971 года вместо «Шато д'Икем» к шоколаду. Увы… - Он вздохнул и посмотрел так, словно просил прощения. - Было разлито всего двести пятьдесят бутылок этого отборного сухого вина, и последнее мы подали императору Японии. Я не уверен, что он смог оценить его, однако… в дипломатических интересах… ладно, не обращайте внимания. Каждый старается как может.
И он удалился.
Мы с Лиз больше не могли сдержаться и расхохотались ему вслед. А потом посмотрели на капитана Харбо.
- Спасибо вам, спасибо и еще раз спасибо за обед - и развлечение. Он изумителен!
- Он адекватен, - поправила капитан Харбо. - Я и сама думаю, что ему не следовало упоминать этот «Тро-кенбееренауслезе», но… в наше время так трудно найти хорошего помощника. - Она говорила это совершенно серьезным тоном, но в ее глазах мерцал озорной огонек. - Я собираюсь оставить вас одних. Это ваша первая брачная ночь. Наслаждайтесь видом сколько хотите. Когда пожелаете вернуться в свою каюту, Шон проводит вас. Если понадобится что-нибудь еще, позвоните в этот колокольчик. Пошли, Генри. Обещаю, что генерал Тирелли не нанесет оскорбления твоему шоколадному буйству. Возможно даже, тебе придется отвозить ее в каюту на тележке.
Когда они ушли, я посмотрел на Лиз.
- Потрясающая леди.
- Ты тоже заметил, да? Открой-ка рот. Попробуй вот это…
- М-мф. С-см-т. Гм-мд.. - После долгих секунд смакования я произнес: - Ты была права. Я только что пережил свой первый оральный оргазм.
Чуть в стороне от веранды виднелись три ступеньки, ведущие вниз, к уединенной скамейке, на которую мы и сели, допивая кофе и глядя в темную амазонскую ночь. Лиз положила голову на мое плечо, и мы просто отдыхали, отдавшись приятному чувству, оставшемуся от фантастического вечера.
- Я даже не представляла, что можно получить такое удовольствие не раздеваясь, - сказала Лиз.
- Как ты думаешь, почему они все это устроили? - спросил я.
Лиз ответила не сразу. Она знала ответ, просто ей не хотелось говорить об этом.
- Я думаю… Думаю, что им просто хотелось разделить наше счастье. Вокруг не так уж много счастья. То маленькое, что случилось здесь, должно быть разделено.
- М-м. Но это - это сверхубийственно.
- Сверхубийства не существует. Мертвый он и есть мертвый. - Она уютно прижалась ко мне.
- Интересно, не было ли здесь чего-то большего?.. - сказал я. - По-моему, все они боятся, что наступает конец. И таким способом отметили это. Отпраздновав собственное величие.
- Я не жалуюсь, - прошептала Лиз. - Мы заслуживаем этого.
- Честно говоря, моя сладкая маленькая шоколадка, мы действительно заслуживаем. Ты и я, возможно, являемся последней надеждой человечества сохранить то, что когда-то было на этой планете великим. Мы те, кто может переломить войну. Я думаю, они помогли нам очень сильно прочувствовать, за что мы сражаемся.
- Ну, тогда они преуспели, - с наслаждением вздохнула она. - Но мне не нравится, что в твоих устах это звучит так серьезно.
- Это и есть серьезно. Зато теперь я видел, что ты можешь сделать с целой тележкой шоколада. Леди, вы убьете любого, кто встанет между вами и шоколадным мороженым.
Лиз презрительно фыркнула: - Неправда. Сначала я предупреждаю. Я обнял ее покрепче.
- Я обещал тебе шоколад. Ты обещала мне детей. Надеюсь, что все наши обещания будут сбываться так же легко.
Лиз снова погрузилась в молчание. Бывали моменты, когда она замыкалась в собственных мыслях, Я знал, что есть веши, которыми она, наверное, никогда не поделится со мной, но так и должно быть. Однако если она делилась, то делилась до конца.
- Завтра будет длинный день, - сказала она. - Нам предстоит масса работы.
- Большей частью она будет заключаться в ожидании, - заметил я. - Все оборудование готово. Каждый знает, что ему делать. Тебе и мне в основном придется стоять и смотреть, хорошо ли мы подготовили людей к работе. Мы вступим в дело только в том случае, если что-то пойдет не так.
Сказав об этом, я тут же пожалел. Мне не хотелось даже предполагать такое.
Но все оказалось в порядке. Лиз просто пожала мне руку, как бы утешая. Потом села прямо и сказала: - Наверное, нам надо принять перед сном что-нибудь отрезвляющее.
Я искоса взглянул на нее. Хватит на сегодня экспериментов с отрезвляющим.
- Если мы это сделаем, придется, вероятно, заниматься весьма причудливым сексом.
- Хорошо, - согласилась она. - Я буду хористкой, а ты датским догом.
- Нечестно. Ты всегда хочешь быть хористкой…
Несмотря на другие проявления, ясно, что нервные паразиты прежде всего - симбионты гастропод. Гастропода предоставляет симбионту среду, пригодную для его роста, а сеть симбионтов внутри гастроподы создает дополнительные сенсорные входы в примитивный мозг животного.
Некоторые исследователи считают, что без дополнительных сенсорных связей, которые обеспечивает сеть симбионтов, гастроподы станут не более чем безмозглыми слизнями, не способными контролировать даже собственные отправления. К сожалению, существует очень много аспектов физиологии гастропод, которые до сих пор недостаточно исследованы и поняты, так что совет безоговорочно согласиться с этим тезисом будет плохим советом.
Читатель должен помнить об этом при чтении последующих разделов.
«Красная книга» (Выпуск 22. 19Л)
14 В КУРЯТНИКЕ
Высшее проявление творчества - это изобретение новой разновидности секса.
Соломон Краткий

Я проснулся, чувствуя себя намного лучше, чем, возможно, заслуживал. Честно говоря, просто превосходно. Мягко, шелковисто. А?..
Что-то случилось с простынями. Ощущение было такое, словно я одет…
Я поднял одеяло и посмотрел.
Да, так и есть.
Однако минуту. Как это могло случиться?
Я был одет в голубую ночную рубашку Лиз. Длинную. Из натурального мягкого шелка. Я почувствовал себя ужасно. Она была надета задом наперед. Этикетка оказалась на моем горле. Я представлялся себе полным идиотом, и в то же время настроение было невероятно приподнятое. - Помимо воли я рассмеялся. Интересно, это и есть ощущения. извращенца? К такому можно привыкнуть.
Я выполз из-под одеяла и растянулся на спине, вспоминая, усмехаясь и отсутствующе улыбаясь в потолок. Погладил сквозь мягкую ткань свой напрягшийся член. Я думал о моей жене, моей любовнице, матери моих детей…
Сначала ночная рубашка была на Лиз. Честное слово. Она знала, что я люблю смотреть на нее в возбуждающем нижнем белье, - и любила надевать его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84