Там по-прежнему было много охранников вампиров. Я прошла мимо них и заметила, что они наблюдают за мной. Взгляды были или враждебные, или напуганные. Либо они слышали крики Сары, либо еще кто-то догадался. Конечно, была еще одна возможность.
Я подошла ближе к двум мужчинам и поймала обрывки:
- Сукин ты сын, нельзя угрожать заключенным.
- Это была не угроза, - сказал Олаф своим глубоким голосом. - Я просто говорил вампиру, что их всех ожидает.
- Они говорят нам все, что мы хотим знать, Джеффрис. Нам не нужно запугивать их, чтобы они признались.
Они оба посмотрели на меня и освободили место, чтобы я могла вступить в небольшой круг.
- Что ты сказал девушке?
- Откуда вы знаете, что это была девушка? - Спросил Хупер.
- Я сделаю даже лучше, я вам скажу, которая девушка. Девушка с длинными, волнистыми каштановыми волосами, маленькая.
Хупер прищурился.
- Откуда, черт подери, вы это знаете?
- У Отто есть определенный тип, - сказала я.
- Он говорил с ней тихо, но убедился, что остальные слышат. Он сказал ей, что собирается вырезать ее сердце, пока она еще будет жива. Он сказал ей, что убедится и сделает это после наступления темноты, так что она будет в сознании все это время. - Я еще никогда не видела Хупера таким сердитым. Его руки мелко дрожали, как будто он боролся с желанием сжать кулаки.
Я вздохнула и тихо произнесла
- Ты также упомянул, кто я такая?
- Я сказал ей, что мы охотники на вампиров, и с нами Истребительница и Смерть.
- Я знаю, что Блейк - Истребительница, но кто такой Смерть? Вы?
- Тэд, - сказала я. Я посмотрела вверх на Олафа. - Ты хотел, чтобы они боялись. Ты хотел видеть страх на всех их лицах, не так ли?
Он посмотрел на меня.
Хупер спросил:
- Какой у вас псевдоним, Джеффрис?
- У меня нет псевдонима.
- Он не оставляет живых, - сказала я.
Хупер переводил взгляд с одного из нас на другого.
- Постойте, вы хотите сказать, что все эти вампиры будут истреблены?
- Они соучастники серийного убийцы, которого нас отправили уничтожить. Они подпадают под текущий ордер, - сказал Олаф.
- Толпа людей у заграждения напала на полицейских, но когда они сказали, что вампир задурил им голову, мы им поверили.
- Я вампирам тоже верю, - сказала я.
- Это неважно, - произнес Олаф. - Они взяли людей в заложники, угрожали человеческой жизни, и есть доказательства их связи с мастером вампиров, который подпадает под действующий ордер на исполнение. Они утратили свои права, все их права.
Хупер уставился на Олафа на секунду, потом повернулся ко мне.
- Он прав?
Я просто кивнула.
- Никто не умер сегодня вечером, - сказал он, - и я хочу, чтобы так и было дальше.
- Вы - коп, вы спасаете жизни. Мы палачи, Хупер, мы не спасаем жизни, мы забираем их.
- Вы хотите мне сказать, что для вас в порядке вещей убить этих людей?
- Они не люди, - сказал Олаф.
- В глазах закона, они люди, - сказал Хупер.
Я покачала головой.
- Нет, потому что если бы они действительно были людьми в соответствии с законом, был бы другой вариант. Закон, как написано, не делает исключений. Отто прав, они утратили свое право жить в соответствии с законом.
- Но они были под властью вампира, как и толпа людей.
- Да, но закон не признает такую возможность. Он не считает, что один вампир может подчинить себе другого. Он защищает только людей от власти вампиров.
- Вы хотите сказать, что для этих вампиров нет другой альтернативы?
- Им прямая дорога отсюда в морг. Они будут прикованы к каталке святыми предметами, а может, этими новыми цепями, я не знаю. Но они будут доставлены в морг и каким-то образом привязаны, дождутся рассвета, и когда уснут на день, мы убьем их, всех их.
- В законодательстве не говорится, что мы должны дожидаться рассвета, - сказал Олаф.
Я не смогла сдержать брезгливое выражение на лице.
- Никто добровольно не убивает их, пока они бодрствуют. Так поступают только тогда, когда нет вариантов.
- Если мы их прикончим побыстрее, тогда мы сможем двигаться дальше и помочь Санчесу и другим исполнителям.
- Они связывались по рации, - сказал Хупер.
- Что случилось? - Спросила я.
- Дом оказался пустым. Дом был разрушен чем-то, а Беринг мертв, или то, что им было. Он уже был мертв какое-то время.
- Итак, мертвый тупик, игра слов была ненамеренной.
Олаф сказал:
- Я думал, они отправились только на психическую разведку дома и должны были ждать остальных из нас, чтобы войти в него.
- Они ничего не почувствовали в доме. Они сообщили по рации, и лейтенант сделал звонок. - Хупер повернулся назад ко мне. - Если мы сможем доказать, что эти вампиры говорят правду, вы можете отложить казни?
- У нас есть некоторая свобода в отношении того, когда пускать ордер в ход, - сказала я.
- Каннибал может получить их воспоминания.
- Ему придется психически открыться перед вампирами. Это отличается от игр в человеческом мозге, - сказала я.
- Не имеет значения, почему они сделали то, что сделали, - сказал Олаф. - Согласно закону, они будут казнены, независимо от того, почему.
- Мы должны защищать всех людей в этом городе. - Хупер указал назад на ожидающих вампиров. - Последнее, что я проверил, они квалифицируются как люди.
- Я не знаю, что вам сказать, сержант. Ни одна тюрьма не примет их, и мы не можем оставить их на несколько дней прикованными к каталке святыми предметами. Это считается жестоким и необычным, поэтому они должны быть истреблены в установленные сроки.
- Так что лучше просто убить их, чем оставить на каталке?
- Я вам излагаю закон, а не то, во что я верю, - сказала я. - Честно говоря, я думаю, если положить их в запечатанные крестами гробы на некоторое время, они будут в безопасности и не будут болтаться на пути, но это тоже считается жестоким и необычным.
- Если бы они были людьми, этого бы не было.
- Если бы они были людьми, мы бы не говорили о помещении их в коробку и засовывании их в яму где-нибудь. Если бы они были людьми, нам бы не позволили приковать их к каталке и удалить их сердца и головы. Если бы они были людьми, мы были бы без работы.
Он наградил меня взглядом, в котором медленно проявлялось отвращение.
- Подождите здесь, я поговорю с лейтенантом.
- Закон есть закон, - сказал Олаф.
- Я боюсь, что он прав, Хупер.
Он посмотрел на меня, игнорируя Олафа.
- Если бы был другой вариант, вы бы отказались от этого?
- Это зависит от варианта, но я с удовольствием бы воспользовалась правовым убежищем для таких моментов, которое не включало бы убийство.
- Это не убийство, - сказал Олаф.
Я повернулась к нему.
- Ты не веришь в это, поскольку, если бы это было не убийство, тебе бы это так не нравилось.
Он посмотрел на меня этими темными, как пещеры, глазами, и в их глубине был намек на гнев. Мне было все равно. Я просто знала, что не хочу убивать Сару, или Стива, или Генри Джефферсона, или девушку, которую он заставил плакать. Но чтобы не оставлять Олафа один на один с женщиной, мне пришлось бы взять их на себя, но блин не тогда, когда было темно, не тогда, когда они могли видеть, что их ждет, не тогда, когда они были в страхе.
- Ты действительно не получаешь удовольствия, убивая их, да? - Спросил он, и его голос звучал удивленно.
- Я говорила тебе, что мне это не нравится.
- Да, говорила, но я не поверил тебе.
- Почему ты мне веришь теперь?
- Я наблюдал за твоим лицом. Ты пыталась найти способ спасти их или уменьшить их страдания.
- И ты можешь сказать все это по одному выражению лица?
- Не только по одному выражению, а по набору выражений, как облака, проходящие перед солнцем, одного за другим.
Я не знала, что сказать, это было почти поэтично.
- Эти люди не виноваты ни в каких правонарушениях. Они не заслуживают того, чтобы умереть за то, что оказались недостаточно сильными, чтобы сопротивляться Витторио.
- Тед сказал бы, что невиновных вампиров не бывает.
- А что скажешь ты? - Спросила я, стараясь быть сердитой, потому что злость была лучше, чем дрожащее ощущение в кишечнике. Я не хотела убивать этих людей.
- Я говорю, что невиновных не бывает.
Хупер вернулся с Гремсом. Гремс сказал:
- У нас есть адвокат, который давно хотел попробовать с ходатайством об отсрочке исполнения в подобных случаях.
- Вы имеете в виду, как звонок от губернатора в последнюю минуту в кино, - сказала я.
Гремс кивнул. Его такие искренние карие глаза изучали мое лицо.
- Нам нужен истребитель, который написал бы и подписал, что он или она считает, что истребление этих вампиров будет убийством, а не общественным благом.
- Пусть Каннибал прочитает некоторые умы и убедится, что нас не обманули, и тогда я подпишу.
- Анита, - сказал Олаф.
- Не надо, просто не надо, и держись подальше от заключенных.
- Ты не отвечаешь за меня, - сказал он, начиная злиться. Сильно злиться.
- Нет, но я отвечаю, - сказал Гремс. - Держитесь подальше от заключенных до дальнейшего уведомления, маршал Джеффрис. Я сообщу другим маршалам, что мы делаем.
Они пошли к задней комнате и бывшим заложникам и Эдуарду. Олаф сказал то, о чем я думала.
- Эдуарду не понравится то, что ты делаешь.
- Ему и не должно нравиться.
- Для большинства женщин мнение их парня имеет значение.
- Иди ты в пизду, - сказала я, и отошла от него.
Он выкрикнул мне вслед.
- Я думал, что ты не хочешь.
Я продолжала идти. Вампиры на полу смотрели на меня, словно я была Витторио, или нечто другое, такое же страшное. В нескольких глазах была ненависть, но под ней был страх. Я могла ощутить его основанием своего языка, как что-то сладкое, с привкусом горечи, как темный шоколад, немного чересчур черный.
Дальняя дверь открылась, Каннибал помогал Саре выйти. Она увидела меня и закричала снова:
- Она собирается убить нас! Она собирается убить нас всех!
Обычно, она была бы права, но, возможно, только возможно, мы действительно сможем спасти сегодня всех.
Глава 65

До рассвета оставалось меньше двух часов. Я устала до боли, но все вампиры были еще живы. Они были прикованы к каталкам в морге, а так как комната в морге была предназначена только для одного вампира, следователь и все его люди были не слишком рады видеть целых десять, но Гремс задействовал своих собственных людей в качестве дополнительной охраны. Караул был исключительно добровольным, но его люди смотрели на него, как на сумасшедшего; если он сказал, что это хорошо, так и было. Кроме того, он объяснил это так:
- Никто не умер сегодня ночью, если мы сделаем это - и завтра никто не умрет.
Эдуард не был не в восторге от меня. Бернарду было весело. Олаф оставил меня в покое, захваченный своими мыслями, которые я не хотела бы разделить. Вообще-то, я позволила сержанту Рокко подбросить меня к отелю, поскольку Эдвард не предлагал. Как правило, это задело бы мои чувства, но не после всего, что случилось.
- Я никогда раньше не пробовал свои таланты на настоящих вампирах, - сказал он в тишине машины.
- Насколько это отличалось? - Спросила я, по-прежнему глядя на затемненные здания на улице. Как и большинство улиц в большинстве городов, на этой улице все было закрыто. Перед рассветом, даже стриптизеры отправляются домой.
- Они все еще люди, но их мысли текут медленнее. Нет, - сказал он, и то, как он это произнес, заставило меня взглянуть на него. Его профиль в свете и тени фонарей был очень серьезным. - Они как замороженные в янтаре насекомые, словно для них самые ясные воспоминания - старые, а то, что произошло сегодня с нашим убийцей, для них размыто.
- Бьюсь об заклад, что это верно только для Генри Джефферсона и Сары, - сказала я.
Он отвернулся от дороги и посмотрел на меня.
- Да, как ты догадалась?
- Они были старейшими. Ты знаешь, как с некоторыми людьми, когда они становятся старыми, прошлое для них более ясное, чем настоящее.
Он кивнул.
- Я думаю, для некоторых вампиров, это также. Для тех, кто не преуспел, но только выжил. Я думаю, что они оглядываются на дни их славы.
- С твоим бой-френдом вампиром та же история?
Я удержалась, чтобы не спросить, с которым?, но сдержалась.
- Нет, но он Принц своего города.
- Ты имеешь в виду, что он счастлив сейчас.
- Да.
- Генри носит часы, которые стоят больше, чем этот грузовик. У него неплохо идут дела, тогда почему его самое яркое воспоминание было о времени, когда женщины носили длинные платья и локоны, и он был в жилете и костюме с карманными часами, и цилиндре?
- Он любил женщину? - спросила я.
Рокко задумался, затем сказал:
- Да. - Он посмотрел на меня. - Я никогда раньше не мог поймать картины любви, Анита. Я хорош в насилии, ненависти, темном материале, но сегодня я получил приятные картины, и мне пришлось работать в суровых условиях. Ты что-то сделала со мной, когда я читал тебя?
- Не нарочно, - сказала я, - но я, как правило, оказываю влияние на вампирские силы.
- Я не вампир, - сказал он.
- Мы одни, Рокко, и ты хотел поговорить со мной наедине, поэтому больше никакой лжи. Ты знаешь, и я знаю, и твои люди знают, что ты кормишься воспоминаниями, которые собираешь.
- Они не знают.
- Твой позывной Каннибал. Они знают; на определенном уровне, они знают. - Я откинулась на сиденье, и мы свернули на Стрип, и вдруг я поняла, куда все подевались, они были здесь. Улица за часы до рассвета выглядела так же, как и ближе к полуночи. - Я думала, что город, который никогда не спит - это Нью-Йорк, - сказала я.
Рокко засмеялся.
- Я там никогда не был, но Стрип не спит долго. - Он взглянул на меня снова, а затем обратно на яркие огни и анимационные рекламные щиты. - Ты тоже кормилась моим воспоминанием.
- Ты показал мне, как.
- По тому, как я кормился одним воспоминанием, ты поняла, как обернуть эту способность против меня, вот так просто?
- Видимо, - сказала я.
- Где ты живешь?
- Новый Тадж, - ответила я.
- Заведение Макса. - Он сказал так, словно это было плохо.
- Макс знает, что если он допустит, чтобы с нами что-нибудь случилось, это может плохо закончиться. Он будет охранять нашу безопасность для поддержания мира.
- Твой бой-френд настолько большая шишка в мире вампиров?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74