Потом тело пошевелилось. Кто-то на самом деле выстрелил в него, но это было не то движение. Кожа отступила, как океан отступает от берега. То, что осталось, было бледным, голым человеком, лежащим на боку. Я не могла сказать, был он красивым или уродливым, потому что от его лица осталось слишком мало, чтобы ответить на этот вопрос. Сквозь его грудь сейчас был виден дневной свет, потому что раны остались прежними, но тело вертигра было настолько большим и громоздким, что как только он вернулся в человеческий облик, все раны выглядели скверно. Менее многочисленные, но с большим уроном, как-будто после смерти ликантропия перестала защищать человеческое тело. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вернуться обратно из моего тихого места. Почти все остальные в кругу из пушек расслабились, к тому времени, как я наконец встряхнулась и опустила плечи.
Я обнаружила, что Олаф уставился на меня, когда, наконец, обернулась.
- Что? - спросила я, даже не пытаясь убрать враждебность из моего голоса.
Эти темные, как пещеры, глаза выдали мне слишком тяжелый взгляд, и в нем не было ничего сексуального. Я думала, что его попытки встречаться со мной были достаточно ужасающими, но было что-то в этом взгляде такого, что беспокоило меня почти так же сильно, хотя я не могла бы сказать вам, что означал этот взгляд.
- Ты отреагировала, как Эд... Тед и я.
- Я что - невидимый? - спросил Бернардо.
Я не знаю, что я ответила бы на комментарий Олафа, поскольку я сама не понимала этого, но сержант Хупер был рядом с нами, и нам следовало обсудить другие вещи. Слава Богу.
- Я полагаю, мы уже не сможем узнать местонахождения логова вампира у него, сказал он.
Мы все стояли на жаре, от которой перехватывало дыхание, и слишком ярком солнечном свете и смотрели вниз, на тело.
- Я думаю, нет, - сказала я.
Я слышала, как кто-то выкрикнул мое имя.
- Блейк, что блядь ты здесь делаешь? - Это был Шоу, шагающий ко мне сквозь толпу. Прекрасно.
- Вы нашли пропавших офицеров? - спросила я.
- Мертвы, - сказал Эдуард.
Он смотрел не на тело, а в сторону. Он не смотрел ни на что, в частности. Он как будто сканировал горизонт на предмет новых неприятностей. Это заставило меня проследить за его взглядом, но все, что я увидела - это тонкую линию небольших домов и пустыню за ними, тянущуюся дальше и дальше к коричневым горам, которые казались настолько же сухими и безжизненными, как и все остальное за пределами города. Пустыня есть пустыня, пока вы не добавите воду. Я попыталась представить ее с дождями и цветами кактусов, как радуги, пересекающим все это коричневое, но не смогла. Я не могла видеть цвета, которые могли бы быть, только запустение, которое было вокруг, и это был взгляд копа во мне. Вы не смотрите, что может случиться в той или иной ситуации, вы берете то, что есть и работаете с ним. Красивые цветы могут подождать дождя, пока мы ловим Витторио.
Я почувствовала гнев Шоу почти как нечто осязаемое. Это заставило меня увернуться от руки, которую я даже не видела. Он настиг меня, абсолютно неприемлемо, но я убралась из зоны досягаемости, даже не глядя на его руку. Мое движение, как по волшебству, заставило пульс биться у меня в горле, так что когда я заговорила, голос звучал хрипло и словно не мой.
- Никаких прикосновений.
- Кто угодно, только не я, полагаю, - и он сказал это с такой неприятной интонацией, какую только мог выразить.
- Ух ты, - произнес Бернардо, - что у вас за проблема с маршалом Блейк? Или вы просто не любите девушек? Это причина, по которой Ваша жена ушла? - Он опустил солнцезащитные очки, чтобы подмигнуть мне и столкнулся с Шоу. Он сделал это нарочно, чтобы убрать от меня Шоу подальше. Если бы я не думала, что он воспримет это совершенно неправильно, я бы обняла его.
Эдуард начал удаляться от состязания по крику между Шоу и Бернардо. Олаф последовал за нами, как огромная тень. Хупер догнал меня и Эдуарда. Никто из нас не сказал ни слова. Как будто все мы знали, куда идем и что нас ждет. Я думаю, трое из них знали.
Первое тело было телом спецназовца, все еще в полной амуниции. Он был в шлеме, так что тело было почти анонимно, за исключением роста. По телевидению они убирают головной убор, чтобы вы могли видеть симпатичных актеров и смотреть на их действия, но в реальной жизни большинство мужчин одеты почти с головы до пят. Это означало, что я не видела раны, от которых растекалась лужа крови прямо под ним. Это должно было быть безопасным, с ног до головы быть в обмундировании. Человек у наших ног, вероятно, уже так не думал. Конечно, он уже ни о чем не думал больше. Мертвые мертвы.
Лучше бы я не думала об этом, потому что я почувствовала это. Душу, сущность, называйте, как хотите, парение. Я не смотрела на нее. Я не хотела пытаться увидеть невидимое, потому что даже для меня там нечего было видеть. Я знала, что оно плавает там. Я могла бы, вероятно, обнаружить его контур в воздухе, но не могла бы ничего по-настоящему увидеть. Души ни на что не похожи для меня. Призраки, их я иногда вижу, но не души. Большую часть времени я не видела душ на месте преступления. Мне лучше было заняться моими щитами, потому что от душ нет никакого толку. Они просто болтаются вокруг в течение трех дней или меньше, а потом уходят дальше. Я не знаю, почему некоторые души болтаются дольше, чем другие. В большинстве случаев действительно насильственные смерти отправляют душу быстрее, словно они не хотят ждать и получить еще больше травм. Странно, что от насильственных смертей всегда больше призраков. Меньшее количество душ, больше призраков, я всегда думала, что это интересно, но мне стало чертовски нехорошо, когда я стояла, глядя на нашего павшего оперативника. Его душа смотрела на нас. Она может даже последовать за его телом в морг, до того как двинется дальше. Я не поделилась этой информацией с Хупером. Ему не нужно знать, или, честно говоря, он не захочет этого знать.
Потребуется какое-то время, для того чтобы душа стала сильна психически. Но иногда насилие само по себе настолько сильно психически для жертвы, что это дает им энергию. И делает их настолько мощными для моих способностей, что я не могу не замечать их.
Я стояла в жару, пот стекал мне на шею, снаряжение душило в пульсирующей массе солнечного света. Люди всегда думают, что духов можно увидеть только ночью или в сумерках, или в дерьме вроде этого, но духов это не волнует. Они будут появляться в любое время, которое только смогут, чтобы найти кого-то, способного увидеть их. Повезло мне, не то слово.
- Он не из ваших людей? - Я сделала это вопросом. Мой голос звучал нормально, как если бы я не делала вид, что не вижу душу того, кто плавает над нами.
- Нет, это Глик. Он был одним из первых экстрасенсов, которых мы наняли.
- Это может все объяснить, - сказала я.
- Объяснить что? - Спросил Хупер.
Эдуард слегка коснулся кончиками пальцев моей руки в качестве предупреждения. - Маршал Блейк иногда улавливает ощущения от мертвых.
- Я не телепат, как тот, которого вы привели, чтобы помочь решить дело с помощью видений, - добавила я. - Но я чувствую мертвых иногда, все виды мертвых.
- Вы можете почувствовать Глика?
- Что-то вроде этого.
- Он говорит у вас в голове?
- Нет, мертвые не говорят так ясно со мной. Называйте это больше эмоциями.
- Что за эмоции? Страх?
- Нет, - сказала я.
- Тогда что?
Я проклинала себя за этот первый маленький комментарий, произнесенный вслух. Я сказал часть правды.
- Недоумение. Он озадачен.
- Озадачен чем?
- Тем, что он мертв, - сказала я.
Хупер уставился на тело.
- Вы хотите сказать, что он там продолжает думать?
- Нет, не совсем, - сказала я.
Эдуард покачал головой.
- Скажи ему. То, что он себе воображает, хуже.
- Пожалуйста, не говорите никому, что я могу делать это, но иногда я могу ощущать души недавно умерших.
- Души; вы имеете в виду призраков, - сказал Хупер.
- Нет, я имею в виду души. Призраки приходят позже, и большую часть времени ощущаются иначе.
- Так душа Глика плавает здесь вокруг?
- Это бывает. Он будет наблюдать некоторое время, а потом уйдет дальше.
- Вы имеете в виду в Рай?
Я сказала единственное, что могла.
- Да, именно это я и имею в виду.
Олаф, который вел себя тихо все это время, сказал
- А почему не ад?
Дерьмо.
Хупер взглянул на Олафа, затем опять на меня.
- Ну, Блейк? Глик был евреем; означает ли это, что он сгорит?
- Был ли он хорошим человеком?
- Да. Он любил свою жену и детей, и он был хорошим человеком.
- Я считаю, что хороший - это хороший, поэтому вы идете на небеса.
Он кивнул в сторону от низкорослого кустарника.
- Матчет был сволочью. Он изменял своей жене. Он был игроком и собирался сделать ноги из команды. Он в аду?
Я хотела сказать, почему вы спрашиваете меня? Как же я докатилась до философской дискуссии над трупами?
- Я христианка, но если Бог действительно является Богом любви, то почему у него должна быть частная камера пыток, куда он помещает людей, которых он должен был любить и прощать, чтобы они были наказаны навсегда? Если вы читали Библию, идея ада как в фильмах и большинстве книг, была изобретена писателем. Ад Данте был украден Церковью, чтобы дать людям что-то, чего они боятся, в буквальном смысле пугать людей , принуждая их к христианской жизни.
- Так вы не верите в ад.
С философской точки зрения, нет. Честно говоря, единожды католик - всегда католик, но вслух, потому что это был ответ, который ему был необходим в тот момент, когда он смотрел на своего мертвого друга, я сказала:
- Нет, я не верю.
Молния не поразила меня. Может быть, если вы лжете по уважительной причине, вам спустят это с рук.
Глава 46

Два офицера, которые занимались наблюдением, лежали помятые в кустах, как сломанные куклы. У них были такие сильные повреждения, что мой глаз не мог разобраться с одного взгляда. Это всегда плохо, когда мозг говорит: нет, я не позволю тебе увидеть это. Это последнее предупреждение ума для Вас, чтобы закрыть глаза и не добавлять себе кошмаров. Но у меня был значок, и это означало, что я не имела права закрыть глаза и пожелать, чтобы плохое исчезло.
Все мы с нашими разными значками стояли и смотрели на то, что осталось от двух человек. Один брюнет, другой... голова была настолько вся в крови, что я не была уверена. Тела были растерзаны, как будто что-то очень большое и очень сильное, разворотило грудную клетку. Было много внутренних органов, перемешанных с кровью, но органы не были узнаваемы, как если бы кто-то или что-то, растоптал их в кашу.
- Они их сначала разорвали, - предположила я, - а потом прошлись по внутренним органам?
- Скорее всего, - сказал Эдуард.
Бернардо был позади нас. Шоу нигде не было видно. Может быть, Бернардо увел его настолько, чтобы он забыл, что не хотел меня здесь видеть, или, может быть, все это было из-за очередных мертвых офицеров. Шоу хватало других забот, помимо маленькой старушки меня. Бернардо присоединился к нам для осмотра тел, но он сначала отвернулся, как обычно. И да, это было минус очко для него в моей книге. Хотя, откровенно говоря, по этому пункту я испытывала некоторого рода сочувствие.
- Я видел много убийств, совершенных ликантропами, - сказал Бернардо, - но ничего подобного ни разу.
- Ну, это был лишь один из них. Мы взяли его, - сказал Хупер.
Слабый порыв горячего ветра принес запах кишечника и желчевыводящих путей, слишком сильный. Я почувствовала, что моя последняя еда начала подниматься к горлу, и мне пришлось отойти достаточно, чтобы убедиться, что если я действительно потеряю контроль, то не запачкаю место преступления.
- У тебя все нормально, Анита? - Это был Олаф.
Эдвард знал меня лучше. Бернарду было все равно. Хупер не знал меня достаточно хорошо, чтобы почувствовать в любом случае.
- Я в порядке, - сказала я. За последние годы меня ни разу не вывернуло на месте преступления. Что со мной случилось? Хупер отметил:
- Это Майкла, потому что темные волосы, а это...
- Стоп, - сказала я. - Не говорите мне больше имен. Дайте мне взглянуть на него без эмоций сначала.
- Неужели вы можете смотреть на это и ничего не чувствовать? - Спросил он. Пришла первая вспышка гнева. Она отодвинула тошноту. Я выдала ему недружелюбный взгляд, но часть меня была благодарна за то, что он отвлек меня.
- Я стараюсь делать свою работу, Хупер, и думать о них в первую очередь, как о телах, помогает мне. Они умерли, и они не люди. Они - тело, никаких личных местоимений, никакого очеловечивания. Потому что если я тоже подумаю об этом, о них, я не смогу нормально работать. Если я чувствую слишком много, я что-то упущу. Может быть, я упущу ключ, который поможет нам предотвратить следующее преступление.
- Мы убили животное, которое сделало это, - сказал Хупер, указывая назад в направлении тела вертигра, хотя он был сейчас вне поля зрения из-за толпы.
- Разве мы? Вы на сто процентов уверены в этом?
- Да, - сказал он.
Эдвард смотрел на нас, как-будто это было шоу. Олаф вернулся к осмотру тела. Бернард смотрел в сторону от всех нас.
- Кто-нибудь лично видел, что это сделал вертигр, которого мы только что убили? Что-то проскользнуло в его глазах - возможно, удивление, - но он был слишком коп, чтобы показать это.
- Пока свидетелей нет.
- Тогда думай, как коп, а не чей-то друг.
- Мы считаем, что мы взяли единственного причастного вертигра, но мы не знаем этого наверняка.
Я указала на тела.
- Здесь слишком много повреждений для одного вертигра за очень ограниченный промежуток времени. Кровь даже не загустела и не начала засыхать. В такую жару, это означает, что они умерли недавно.
- Я думаю, как коп. Это ты все усложняешь, Блейк. Когда жена оказывается мертвой, обычно это муж. Когда исчезает ребенок, проверьте родителей. Когда девушка исчезает по дороге в колледж, проверьте друга, а потом преподавателя, который отвечал за ее безопасность.
- Да, большинство полицейской работы - это бритва Оккама.
- Да, самое простое решением и есть верное.
- Пока вы не добавите монстров, - сказала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74