Ц Оставайтесь на своих местах. Раненые
находятся под защитой международной организации «Красный Крест». Меди
цинский персонал объяснит немцам, что здесь госпиталь.
Ц Плохо ты фашистов знаешь! Они тебя другим крестом благословят, Ц сказ
ал боец на костылях.
Ц Вы, пожалуйста, не тыкайте, а обращайтесь как положено. Я Ц батальонны
й комиссар и приказываю всем сохранять спокойствие.
Ц У тебя на кальсонах шпалов нету, не видно, что ты комиссар, Ц не унималс
я боец.
Вмешался врач, поддержал Линтварева:
Ц Правильно, товарищи, о раненых есть международное соглашение.
Бойцы, приученные к дисциплине, кто лег, кто сел на свою койку. Тетя Маша сн
яла свой белый платочек и повязала красную косынку с красным крестиком н
а лбу.
Ц Где наше оружие? Ц спросил Ромашкин.
Ц На складе. Кто прибывает с оружием, у всех берут Ц и на склад.
Ц А склад где?
Ц Там, за сарайчиком, ну, за тем, где гробы делают. Капитан Городецкий дост
ал из-под подушки пистолет, молча положил его за пазуху.
Ц Эх, напрасно я сдал свой наган, Ц пожалел белобрысый танкист.
Ц Ложитесь, ложитесь, Ц успокаивал Линтварев. Ц Сделайте вид, что вы не
ходячие.
Внизу, на первом этаже, хлопнули двери. Все замерли тревожно вслушиваясь.

Затопали по лестнице тяжелые сапоги, зацокали металлические шляпки гво
здей. Ромашкин будто увидел подошвы немецких сапог, утыканные гвоздями.

Военврач двинулся к двери, чтобы встретить тех, кто поднимался по лестни
це. Сестры испуганно прижались к стене. Вдруг дверь брызнула стеклами и р
аспахнулась Ц ее ударили ногой. В зал с автоматами наперевес ввалились
гитлеровцы в зеленых шинелях и касках, покрытых инеем.
Ц Здесь раненые, Ц сказал врач, стал на пути врагов, раскинув руки.
Треснула короткая очередь, и врач упал с раскинутыми в стороны руками. Вс
крикнула сестра. И тут же автоматы забились, заплевались огнем. Беленьки
е сестры сползли по стенам на пол. А фашисты уже косили тех, кто вскочил, и т
ех, кто лежал еще на кроватях.
Ромашкин кинулся на подоконник, вышиб ногой раму и спрыгнул в мягкий хол
одный снег. За ним выпрыгнули танкист Демин и комиссар Линтварев.
Ц Бегите, братцы, я прикрою! Ц крикнул сверху капитан Городецкий и выст
релил в гитлеровца, который побежал наперерез Линтвареву и Демину.
Пока Ромашкин бежал вдоль стены к углу дома, сверху хлестнули еще нескол
ько выстрелов, и он услышал, как отчаянно заматерился Городецкий.
За деревянным сараем трое командиров увидели кирпичную пристройку. Это,
наверное, и был склад. Но едва они выбежали из-за угла, их остановил властн
ый окрик:
Ц Стой, кто идет?
Часовой сидел в окопчике, оттуда торчала лишь заиндевелая ушанка.
Ц Свои, Ц тихо сказал танкист.
Ц Какие свои? Где разводящий?
Ц Немцы прорвались! Ты что, стрельбы не слыхал?
Часовой молчал. Он слышал стрельбу, но не знал, что происходит и как ему по
ступить. Командиры опять двинулись вперед.
Ц Дай нам оружие, Ц попросил Ромашкин, Ц там немцы раненых бьют…
Ц Не подходи, стрелять буду! Ц Часовой клацнул затвором.
Ц Я батальонный комиссар, верьте мне, это не провокация, Ц властно сказ
ал Линтварев. Ц Я приказываю… Ц Тут же грохнул выстрел, и пуля свистнула
над головой. Все трое упали в снег.
Ц Теперь не допустит, Ц печально и тихо сказал танкист. Ц Раз услышал, ч
то комиссар приказывает, будет стоять до конца. Подвиг совершает! Ц Танк
ист истерически засмеялся, тут же заплакал, стал бить кулаками снег и над
рывно выкрикивать: Ц До каких же пор так будет? До каких? В июне нам не позв
олили машины вывести: приказ Ц не поддаваться на провокацию. И что же? Мно
гие танки сгорели в парке. Вот, смотрите, он тоже не поддается не провокаци
ю, этот дурак!
Внезапно Демин вскочил и грудью пошел на часового:
Ц Стреляй, гад! Стреляй в своего! Фашисты раненых там убивают, а ты…
Часовой выстрелил раз и другой, А Демин все шел. Наконец он достиг окопа, н
агнулся, вырвал винтовку и ударил часового ногой в лицо.
Ц Ах ты, курва! Ц закричал боец. Ц Надо было тебя пристрелить! Я же специ
ально вверх стрелял, чтобы ты обезоружил меня. Закон не велит тебя на пост
допускать, не имею права.
Демин, не вступая в долгий разговор, подбежал к двери, засунул ствол винто
вки за пробой и двумя рывками сорвал замок. Посвечивая спичками, стали ис
кать оружие и патроны.
Ц Да здесь вот, Ц подсказывал пожилой боец, двигаясь за Деминым. Ц Вот в
тех ящиках автоматы, в тех Ц винтовки.
Ц А где гранаты? Ц спросил Ромашкин.
Ц Гранат нема: вы на передовой их оставляете.
Ц А патроны?
Ц Патронов тоже чуть. Устав надо знать: уходя в лазарет, отдай патроны то
варищу, который остается на передовой, Ц поучающе процитировал красноа
рмеец.
Ц Да заткнись, буквоед проклятый! Ц закричал Демин. Ц Показывай, где па
троны!
Ц Вот туточки. Ц Он открыл деревянный ящик, там тускло блеснула серая ц
инковая коробка.
Ромашкин выхватил из ящика автомат Ц с него потекли тяжелые сгустки сол
идола.
Ц Надо же так намазать! Ц Ромашкин выругался: Ц Тыловые чучела безголо
вые!
Он схватил какие-то тряпки, стал обтирать кожух и затвор автомата.
Ц Государственное добро полагается беречь, Ц невозмутимо поучал боец
.
Он отбегал куда-то в темные углы и возвращался то с шинелями, то с гимнаст
ерками.
Ц Одевайтесь по-быстрому! Сапоги вот, шинелки. Околеете в бельишке-то!
Едва они успели одеться, как у госпиталя послышалась частая стрельба, вз
ревели моторы танков, хлестко вспороли морозный воздух выстрелы танков
ых пушек, грохнули близкие разрывы.
Крадучись, все четверо вышли из-за сарая и увидели свои родные тридцатьч
етверки. Стреляя вдогон уходящим гитлеровцам, танки неслись по централь
ной улице поселка.
Ромашкин вслед за Деминым и Линтваревым вбежал в палату и в наступающем
утреннем рассвете увидел страшное зрелище. Убитые лежали в самых неверо
ятных позах. Было ясно, что все они метались в поисках спасения, и так, на бе
гу, настигла их смерть. Только военврач лежал у входа с раскинутыми рукам
и да девушки-медсестры сжались комочками у стены.
То ли от предутренних сумерек, то ли от пережитого Ромашкину все окружаю
щее казалось синего цвета: оконные проемы без стекол, халаты на убитых, ли
ца стоявших рядом людей и даже кровь, растекшаяся по полу.
У входа в свою палату Василий перешагнул через трупы двух фашистов, мысл
енно отметил: «Это Городецкий их застрелил. Где же он сам?»
Капитан лежал у окна, вокруг него были грязные следы сапог и россыпь стре
ляных немецких гильз. В Городецкого, видно, выпустили несколько автоматн
ых очередей. На полу возле двери Василий увидел тетю Машу с раскинутыми, к
ак и у военврача, руками. Она тоже встала на пути врагов, не хотела их пуска
ть.
Пришли в госпиталь командиры из батальона, выбившего фашистов.
Линтварев, где-то нашедший свою одежду, в полной форме, подтянутый, подоше
л к ним и строго сказал:
Ц Товарищи, вы все это видите своими глазами, будете свидетелями. Надо со
ставить акт Ц это нарушение международного пакта. Это варварское прест
упление.
Командир в овчинном полушубке мрачно посмотрел на него, ответил глухо:
Ц Нет, мы не свидетели. Мы Ц судьи, нам не нужны никакие акты. Мы будем бит
ь сволочей беспощадно.
Они ушли. А Линтварев спросил Ромашкина и Демина:
Ц Может, мы с вами составим?..
Ц Иди ты… знаешь куда? Ц грубо сказал танкист.
Ц Вы, пожалуйста, не забывайтесь, товарищ старший лейтенант, Ц одернул
его Линтварев. Ц Я старше вас по званию…
Но танкист, уже не слушая, ушел из палаты.
Ромашкин достал из тумбочки бритву, планшетку, письмо от мамы, аккуратно
сложил все и пошел на склад искать свою одежду. Когда он в полной форме вер
нулся в госпиталь, там наводили порядок откуда-то подоспевшие незнакомы
е медики.
Ц Вы из здешних раненых? Ц спросила женщина-военврач, похожая на армян
ку.
Ц Я уже выписывался. Мне бы документы, Ц соврал Ромашкин.
Женщина с состраданием глядела на лейтенанта. Он так крепко сжимал автом
ат, что пальцы на руке побелели и, наверное, онемели, а сам он не замечал это
го. Она понимала Ц лейтенанту надо уйти отсюда как можно скорее.
Ц Может быть, вас направить в другой госпиталь? Ц спросила она участлив
о.
Ромашкин испугался.
Ц Нет, нет, только на фронт.
Ц Я понимаю, милый. Но здоров ли ты? У тебя повязка. Ц За расстегнутым вор
отом гимнастерки был виден бинт.
Ц Это последняя повязка. Точно вам говорю, меня собирались выписать.
Ц Хорошо, лейтенант. Пойдем в штаб, посмотрим твои бумаги и все оформим.
Через час Ромашкин получил свои документы, направление в офицерский рез
ерв армии, продовольственный аттестат и дорожный паек Ц колечко сухой к
олбасы, две селедки, кусочек старого свиного сала, полбуханки черного хл
еба и немного сахарного песку в газетном кульке.
Он пошел на опушку леса, где выстроились в ряд братские могилы. Постоял у п
ирамидки со своей фамилией и инициалами отца. Подумал: «Теперь, папа, рядо
м с тобой лягут тетя Маня, капитан Городецкий, доктор Микушов, Рита и Фатим
а Ц наши сестрички». Василий жалел этих так внезапно погибших людей, от к
оторых видел только хорошее. Но оттого, что они будут похоронены рядом с о
тцом, на душе Василия становилось не то чтобы легче, а как-то спокойней за
отца.
Ц Прощай, папа. Прощайте, товарищи… Ц тихо сказал он и пошел на окраину п
оселка, к дороге, по которой сновали машины и скрипели на морозе повозки.

Василий тревожно вслушивался в себя Ц не дает ли знать беганье босиком
по снегу, да еще в одном белье? Но внутри, в груди и особенно в голове, было п
усто Ц ни жара, ни тепла, будто там остались холод и тишина, которые он зас
тал в палате с расстрелянными. Лишь где-то на дне души возникло новое чувс
тво, колючее, обжигающее, больное, которое он не ощущал в себе раньше. Как о
но называлось, это новое чувство, Василий не знал. На что оно похоже? И вдру
г вспомнил Куржакова: как тот дрался, как исступленно бил всем, что попада
ло под руку. Вот и Василию хотелось сейчас так же бить фашистов, стрелять в
них, колоть штыком, душить руками, грызть зубами. «Это Ц ненависть!» Ц по
нял Василий и даже остановился, чтобы прислушаться к ней и лучше ощутить
ее жжение.

* * *

На полях Подмосквья чернели сгоревшие танки, опрокинутые автомобили, из
уродованные пушки с разорванными стволами Ц все это, как и тысячи враже
ских трупов, постепенно заметала снежная поземка.
Однако и наши войска несли в ходе боев большие потери. Постепенно атаки п
олков и дивизий, как штормовые волны затихающего океана, истощив силы, би
ли все слабее и слабее и наконец остановились, клокоча и бушуя местными б
оями на изогнутой и изломанной линии фронта.
Полк, в который вернулся из госпиталя Ромашкин, совершенно выбился из си
л. Поредевшие батальоны закрепились в открытом снежном поле между двумя
сгоревшими деревеньками, вдолбились в промерзшую землю и держали оборо
ну в ожидании дальнейших распоряжений.
Пришла новогодняя ночь. Подвывал ветер, шуршала поземка. В небе вместо лу
ны Ц тусклое ее подобие, будто жирное пятно на серой оберточной бумаге.

Василий Ромашкин отодвинул загремевшую на морозе жесткую плащ-палатку
и вышел из блиндажа в траншею. Постоял там, втянув голову в теплый воротни
к полушубка, подождал, пока глаза привыкли к мраку. Холодный воздух быстр
о обволакивал его, вытесняя из-под одежды тепло землянки, пахнущее хлебо
м и махоркой. Стараясь не двигаться, чтобы подольше сохранить это приятн
ое тепло, Василий спокойно и привычно оглядел нейтральную зону. Пологие
скаты спускались от нас и от немцев к извилистой полосе кустарника, росш
его вдоль речушки, спрятанной подо льдом.
Было мглисто и тихо. Поземка подкралась к траншее и с легким шипением кин
ула жесткий снег в лицо. Ромашкин только попытался сдунуть его, но рук из к
арманов так и не вынул: в карманах еще осталось домовитое тепло.
Дежурный пулеметчик Ефремов, пожилой человек, выглянул из-за поворота. Ш
инель его спереди была испачкана землей: наблюдая за нейтралкой, он приж
имался к стенке траншеи. Увидев командира, не без умысла завел неторопли
вый разговор со своим помощником:
Ц Чтой-то долго не волокут нам седни харчи.
Ц Загуляли, наверное, и запамятовали о нас, Ц весело и звонко ответил мо
лоденький солдатик Махоткин. Ц Новый год Ц сам бог велел гулять!
Ц Не может такого быть, Ц спокойно возразил Ефремов осипшим на морозе г
олосом. Ц Если бы ты сидел там, запамятовал бы. Ты вертопрах известный. А р
отный командир никак запамятовать не может.
Василий сам был голоден и хорошо понял солдат.
Ц Звонил я, вышли уже, Ц сказал он, не сводя глаз с нейтральной зоны. Ц Да
вно вышли. Где их черти мотают?..
Пулеметчики ничего не ответили, только Махоткин подмигнул Ефремову, что
, наверное, значило: «Порядок. Узнали, что хотели».
А Василий, глядя на редкие, лениво взлетающие немецкие ракеты, думал о сво
ем: «Говорят, желание, загаданное на Новый год, сбывается. Ну, какое у меня ж
елание? О чем загадать? Чтобы не убили? Сегодня каждый и у нас и у немцев так
ое загадывает. Что же, все живы останутся?.. Нет, надо задумать что-нибудь бо
лее реальное».
Вспомнилось, как несколько месяцев назад он рвался на фронт, боялся, что н
е успеет отличиться Ц война ведь скоро может кончиться, и тогда не видат
ь ему ни орденов, ни медалей. А так хотелось получить Красное Знамя!..
Стало стыдно за себя: «О чем, дурак, думал! У людей сердце разрывалось от го
ря, когда близких на фронт провожали, а я Ц об этом…»
Василий даже сплюнул от досады и пошел проверять посты.
Постов было три. Один уже видел Ц это пулеметчики. Другой Ц в самом конце
траншеи, на правом фланге. Третий Ц на левом.
Блиндаж, из которого вышел Василий, находился посередине Ц на него и опи
ралась дуга траншеи, как брошенное на землю коромысло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11