Не обращаясь ни к кому,
но уверенный Ц все, что он скажет, будет исполнено без промедления, Ц Ст
алин сказал:
Ц Включайте все радиостанции Союза. Ц И шагнул к микрофону.
Ромашкин, слушая Сталина, подался всем телом в сторону Мавзолея, не тольк
о уши, каждая жилка, казалось, превратилась в слух.
Сталин говорил негромко и спокойно, произносил фразы медленно, будто дик
товал машинистке. Ромашкин подумал даже, что Сталин говорит слишком медл
енно. Он будто подчеркивал каждую фразу. Слова выговаривал без затруднен
ия, по-русски правильно, и только в ударениях, в повышении и понижении тон
а проскальзывал грузинский акцент.
Василий проклинал снег, который повалил еще гуще и не давал ему возможно
сти рассмотреть Сталина. «Ну ничего, Ц надеялся он, Ц разгляжу, когда пр
ойдем у Мавзолея».
Сталин говорил о том, как трудно было бороться с врагами в годы гражданск
ой войны Ц Красная Армия только создавалась, не было союзников, наседал
и четырнадцать государств. Ленин тогда вел и вдохновлял нас на борьбу с и
нтервентами…
«…Дух великого Ленина и его победоносное знамя вдохновляют нас теперь н
а Отечественную война так же, как двадцать три года назад.
Разве можно сомневаться в том, что мы можем и должны победить немецких за
хватчиков?
…Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, па
ртизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничт
ожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят пораб
ощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на св
оих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Б
удьте же достойны этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освобо
дительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужест
венный образ наших великих предков Ц Александра Невского, Дмитрия Донс
кого, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Ку
тузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!»
И опять Ромашкин кричал «Ура!», пьянея от ощущения огромной силы своей ар
мии, частичку которой он представляет, от радости, что родился, живет, буде
т защищать такую великую страну, что участвует в таких грандиозных событ
иях.
Меньше всех видят, как происходит парад, обычно его участники. После кома
нды «К торжественному маршу!» Василий забыл обо всем, кроме равнения: хот
елось, чтобы его шеренга прошла лучше других, не завалила бы и не выпятила
сь. Он косил глазом, вполголоса командовал, пока не вышли на последнюю пря
мую. Где-то в подсознании пульсировала мысль:«Рассмотреть Сталина, расс
мотреть Сталина». Но, когда зашагал строевым, высоко вскидывая ноги, забы
л К об этом.
Вдруг у кого-то из краноармейцев в котелке заблямкала ложка. Василий не с
лышал оркестра, железное блямканье в котелке перекрыло все. Он похолодел
от ужаса, ему казалось, это звяканье слышат на Мавзолее и оно портит весь
парад. В этот момент Василий увидел человека, который слегка возвышался
над площадью и взмахивал руками Ц то правой, то левой. Василию показалос
ь, что он ищет, у кого стучит эта злополучная ложка. Человек один был виден
над головами марширующих и, несомненно, высматривал виновника. Только по
дойдя ближе, Ромашкин сообразил: «Это же дирижер!»
Василий спохватился, метнул глазами в сторону Мавзолея, но было поздно
Ц Сталина разглядеть не успел. А в голове мелькали какие-то цифры:«Семь-
десять пять…семьдесят шесть…» Когда и почему начал он считать? Лишь мино
вав трибуны и произнеся мысленно «сто шестьдесят», вспомнил:» Это я по по
воду того, что участники парада видят меньше всех. Вот отшагал я сто шесть
десят шагов, и на этом парад для меня закончен. Но какие это шаги! Это не шаг
и Ц полет! Кажется, сердце летит впереди и не барабан вовсе, а сердце отст
укивает ритм шага:«бум, бум!» Только проклятая ложка в котелке все подпор
тила».
Ромашкин поглядел на Карапетяна, Синицкого Ц они улыбались. И сам он тож
е улыбался. Чему? Неизвестно. Просто хорошо, радостно было на душе. Стук ло
жки, оказывается, никто и не слышал. Даже Куржаков посветлел, зеленые глаз
а потеплели, но, встретив взгляд Ромашкина, ротный нахмурился и отвернул
ся.
За Москвой-рекой, в тесной улочке, майор Караваев остановил полк. Пронесл
ось от роты к роте: «Можно курить», и сиреневый дымок тут же заструился над
шапками, запорошенными снегом. Позади, на Красной площади, еще играл орке
стр Ц там продолжался парад.
Четыре девушки в красноармейской форме шли по тротуару. Карапетян не мог
упустить случая познакомиться. Он шагнул на тротуар, лихо откозырял и сп
росил, играя черными бровями:
Ц Разрешите обратиться?
Ц Это мы должны спрашивать: вы старший по званию, Ц сказала голубоглаза
я, у которой светлые локоны выбивались из-под шапки. Другие девушки хихик
нули. Только одна, ладная, стройная, с ниточками бровей над карими глазами
, осталась серьезной и больше других приглянулась Ромашкину. Синицкий и
Сабуров шагнули на подкрепление Карапетяну, а Василий подошел к строгой
девушке:
Ц Здравствуйте. Как вас зовут?
Ц Вы считаете, сейчас подходящее время для знакомства?
Ц А почему бы и нет?
Ц В любом случае наше знакомство ни к чему.
Ц Потому что я иду на фронт?
Девушка грустно поглядела ему в глаза, непонятно ответила:
Ц Мы никогда больше не встретимся. Ц И добавила, чтобы не обидеть: Ц Не п
отому, что вас могут убить. Просто ни к чему сейчас эти знакомства. Ц Она п
омедлила и явно из опасения, что лейтенант неправильно ее понял, сказала:
Ц А зовут меня Таня.
Ц Где вы живете?
Ц Здесь, под Москвой, в лесу. Нас отпустили на праздник домой, я москвичка.
Скоро тоже поедем на фронт.
Ц Может быть, там встретимся?
Таня покачала головой.
Ц Едва ли.
От головы колонны донеслось:
Ц Кончай курить! Становись!
Оборвался смех и веселый разговор лейтенантов.
Ромашкин попрощался с Таней. У него осталось ощущение, что их встреча был
а не случайной, таила какую-то значительность и обязательно будет иметь
продолжение.
Ц Номер полевой почты скажите, Ц быстро, уже из строя, попросил Ромашки
н.
Ц Не надо, ни к чему это, Ц ласково сказала Таня и помахала на прощание ру
кой в зеленой варежке домашней вязки.

* * *

Полк майора Караваева грузился в эшелон. Артиллерия, штаб, тылы полка был
и отправлены еще ночью.
В промерзших, покрытых инеем, скрипучих вагонах надышали, накурили, и вск
оре стало жарко. Красноармейцы все еще говорили о параде, но больше всего
о Сталине.
Ц Говорят, он рыжий, рябой и одна рука у него сохлая, Ц тихо сказал своему
соседу Кружилину Оплеткин.
Ц Ты знаешь, что может быть за такие слова? Ц возмутился Кружилин. Ц Теб
я знаешь куда за это?
Ц А чего я такого сказал? Ц хорохорился явно струхнувший Оплеткин.
Ц Разве можно так про товарища Сталина?
Ц Как «так»?
Ц А вот как ты. Ну ежели бы ты вчера такое болтал. А то ведь я сам недавно ег
о видел. Какой он рябой? Не рябой вовсе. И не рыжий. И обе руки при нем. Зачем б
олтаешь?
Ц Вот чудак, я что от людей слыхал, то и говорю.
Ц То-то от людей! А может, ты меня прощупываешь? Ц недоверчиво глядя на О
плеткина, спросил Кружилин.
Ц А чего мне тебя щупать, баба ты, что ли? Ц Оплеткин принужденно засмеял
ся и отошел подальше от опасного собеседника.
Поезд мчался без остановки, за окном мелькали красивые дачные домики, ве
селые названия станций.
Прошел по вагону политрук, направо, налево раздавая, будто сеял, газеты. За
шелестели бумагой красноармейцы, каждый начинал не с любимой страницы, к
ак бывало до войны, Ц одни с четвертой: происшествия, театральные новост
и; другие с передовицы; третьи с середины: как там на полях, на заводах, Ц н
ет, теперь все начали со сводки Советского информбюро.
«Утреннее сообщение 7 ноября.
В течение ночи на 7 ноября наши войска вели бои с противником на всех фронт
ах».
«Плохо дело, Ц подумал Ромашкин. Ц После таких сообщений выясняется, чт
о Красная Армия отступала, и немного позже сообщают: „Оставили Киев“, „Ос
тавили Минск“, „Оставили Харьков“.
«За один день боевых действий части т.Василенко и Кузьмина, действующие
на Южном фронте, уничтожили и подбили 60 немецких танков и более двух батал
ьонов пехоты противника».
«Хорошо поработали, Ц отметил Василий. Ц Вот и мне бы подбивать их вмес
те с вами. Ну, ничего, фронт рядом, скоро и я постреляю по фашистам…»
«Стрелковое подразделение младшего лейтенанта Румянцева, действующее
на Южном фронте, оказалось в окружении 60 вражеских танков. В течение суток
бойцы уничтожили ручными гранатами и бутылками с горючей жидкостью 12 та
нков противника и вышли из окружения».
«Румянцев? Не с наших ли курсов? Кажется, была у нас такая фамилия. Румянце
в вполне мог доехать до Южного фронта и отличиться в первом же бою. Но как
он отбил 60 танков, это же по два танка на бойца, если взводом командовал? Но
мог и ротой. Допустим, ротный погиб, а Румянцев взял командование на себя.
Молодец он. Где же про московское направление пишут? Вот…»
«Минометчики части командира Голубева, действующей на малоярославецко
м участке фронта, 5 ноября минометным огнем рассеяли и уничтожили баталь
он вражеской пехоты и батарею немецких минометов».
«Не густо. Значит, и здесь наши отступают», Ц решил Василий.
Далее шло о делах уральского завода, и то, что о них говорилось именно в св
одке Информбюро, Василий понимал Ц работу в тылу приравнивают к боевым
делам на фронте.
Красноармейцы оживленно заговорили о новостях, взволнованно задымили
махоркой.
Вдруг поезд резко затормозил. Все попадали вперед, потом сразу назад. Где-
то дзинькнули стекла, кто-то вскрикнул:
Ц Ой, чтоб тебя! Куда же ты винтовкой тычешь? И сразу же крики:
Ц Воздух! Воздух!
Отрывисто и тревожно стал гудеть паровоз. Красноармейцы выпрыгивали из
вагонов, скатывались по снежному склону вниз и бежали к редкому лесу, кот
орый чернел в стороне. Василий бежал вместе со всеми, крича на ходу:
Ц Взвод, ко мне!..
И его бойцы, кто оказался поблизости, старались держаться с ним рядом.
Сзади бухнуло несколько взрывов, пролетел над головой запоздалый звук с
амолета. Василий вбежал в лес и внезапно услышал веселый хохот. Он не успе
л еще отдышаться, не мог понять, кто может смеяться в такую страшную минут
у, под бомбежкой!
Пройдя сквозь заснеженные кусты, Ромашкин вдруг с изумлением увидел Ц х
охочут немцы! И смеются они над теми, кто убегал от бомбежки. «Мы уже здесь?
Как же так? Мы в окружении? Или уже в плену?» Ц растерянно думал Ромашкин, с
отчаянием вырывая пистолет из кобуры. «В какого из них стрелять?» Ц не мо
г решить он и наконец все понял. За узкой полосой леса проходило шоссе, там
вели небольшую группу пленных Ц вот они-то и смеялись, увидев, как русск
ие бегут от немецких самолетов.
Это были первые живые фашисты, которых увидел Василий. Чтобы лучше их рас
смотреть, он подошел поближе. От страха перед авиацией не осталось и след
а, он совершенно забыл о бомбежке. Позади где-то грохали взрывы, а Василий
во все глаза смотрел на хохочущих немцев. Это были совсем не трусливые во
яки, которых он собирался убивать «пачками», а здоровые, спортивного сло
жения солдаты, в хорошо сшитых и подогнанных по фигурам шинелях, в хромов
ых сапогах.
Ц Шнель, шнель, рус, ложись земля, рейхсмаршал Геринг сделает тебе капут!
Ц кричал голубоглазый немец с мощной шеей и плечами атлета.
Остальные опять громко захохотали.
Ц Ах, гады! Ц вдруг выдохнул со свистом в горле невесть откуда появивши
йся Куржаков. Василий мельком увидел его ненавидящие глаза с черными кру
гляшками зрачков. Мгновенно Григорий рванул пистолет, не целясь, выстрел
ил. Немцы сразу попадали на землю и замерли, словно все были убиты одной пу
лей.
К Куржакову подскочил лейтенант из конвоя, заслоняя собой немцев, решите
льно крикнул:
Ц Нельзя, товарищ! Нельзя! Ц И тут же с угрозой: Ц Вы за это ответите! Под т
рибунал пойдете!
Ц Я за фашистов под трибунал? Да я тебя, гада, самого!
Куржакова схватили за руки. Немцы поднялись с земли. Теперь они испуганн
о топтались, сбившись в кучу. К счастью, лейтенант промахнулся. Старший ко
нвоя пытался выяснить фамилию и записать номер части. Но пришедший на шу
м комбат Журавлев сказал ему:
Ц Уводи ты своих пленных подальше. А то разозлишь людей Ц всех перебьют.

Лейтенант поспешил на дорогу, все еще угрожая:
Ц Вы ответите! Я все равно узнаю…
А от поезда уже кричали:
Ц Отбой! По вагонам!
И опять Ромашкин мчался в поскрипывающем вагоне к фронту и жадно смотрел
в окно. В дачных поселках, в открытом поле, в рощах и заводских дворах Ц вс
юду стояли войска Ц зенитные, танковые, артиллерийские части, крытые бр
езентом автомобили и повозки. «Сколько у нас людей, столько техники и все
го горсточка пленных. Что происходит? Почему они нас бьют?» Ц с болью в се
рдце думал Василий.
Ехали после бомбежки недолго, не успели обогреться, уже вот он Ц фронт. «В
ыходи!» В лесу у дороги старшины выдали боеприпасы. Ромашкин набил карма
ны новенькими красивыми патрончиками для своего ТТ. Здесь же пообедали.
Горячий суп и макароны показались очень вкусными на морозе.
Дальше пошли в пешем строю. Уже слышался гул артиллерийской стрельбы, бо
й гремел впереди совсем близко.
Полк занял готовые, кем-то заранее отрытые траншеи. Не успели изготовить
ся к обороне, прибежал какой-то суматошный связист, затараторил:
Ц Товарищ лейтенант, в роще немцы. Я вдоль кабеля шел, порыв искал. А он, га
д, бах в меня. Хорошо Ц промахнулся!
Ц Где немцы? Ц недоверчиво спросил Куржаков. Ц Ты мне панику не наводи!

Ц Вот в той роще.
Ц Откуда там немцы? Мы недавно проходили через эту рощу.
Ц Так стреляли же в меня!
Ц Сколько их?
Связист помялся:
Ц Одного я видел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11