VadikV


2
Владимир Васильевич Кар
пов: «Взять живым!»



Владимир Васильевич Карпов
Взять живым!


OCR, корректура: Андрей Мятишкин (amyatishkin@mail.ru)
«Взять живым!»: Вече; Москва; 1994
ISBN 5-7141-0204-5

Аннотация

Роман «Взять живым» Ц яркое, з
ахватывающее повествование о делах армейской разведки, тайных операци
ях, мужественных профессионалах войны. Произведение во многом автобиог
рафично: Владимир Карпов, автор романа, получил звание Героя Советского
Союза за работу в разведке.

Владимир Васильевич Карпов

Взять живым!

Наконец-то Василий Ромашкин ехал на фронт.
Сколько препятствий было на его пути! И как вообще все обернулось неожид
анно.
Только закончились экзамены в школе. После выпускного вечера ребята дол
го ходили по улицам, ночные лампочки отражались на асфальте, как в темной
воде. Шурик говорил, что пойдет учиться в строительный, Ася Ц в медицинск
ий, Витька, школьный поэт, конечно же, на филфак. А сам Василий собирался в а
виационное училище.
Но в эти часы обстоятельства, или, как прежде говорили, судьба, уже все реш
или за них, распорядились совсем иначе. Мальчишки провожали девчат домой
, целовались тайком за деревьями. А в городах на западной границе их сверс
тники уже сражались с врагом, а некоторые были погребены под развалинами
школ и домов, разрушенных фашистскими самолетами.
Едва узнав, что началась война, Василий побежал в военкомат, не позвал даж
е ребят из своего класса Ц вдруг не всех будут брать.
Ц Иди отсюда и не мешай работать. Подрастешь Ц сами вызовем, Ц сказал е
му хмурый капитан.
Но Василий был уверен: все будет кончено гораздо раньше Ц месяца через д
ва, от силы три Красная Армия разобьет фашистов, а рабочие в Германии сове
ршат революцию.
Во дворе военкомата, как на толкучке, полно народу
Ц женщины, мужчины, дети стояли группами, ходили туда-сюда. Под открытым
небом накурено, как в помещении.
Праздничная взволнованность Василия была омрачена обидой Ц его-то не б
ерут. Вокруг плакали женщины и даже пожилые мужчины, и его это раздражало
Ц чего они плачут? У одной тетушки слезы сочились будто из всего лица: из
помятой коричневой кожи вокруг глаз, из покрасневшего рыхлого носа, из в
лажных обмякших губ, из дряблых щек.
Ц Господи, беда-то какая, горе-то какое, Ц повторяла она монотонно.
Василий не выдержал. Его просто возмущала непонятливость этой женщины, и
он сказал ей с веселым укором:
Ц Ну в чем беда! Они скоро станут орденоносцами, Героями!..
Женщина перевела на Василия мокрые глаза, улыбнулась раскисшими губами,
сказала влажным, хлюпающим голосом:
Ц Ах ты несмышленыш!.. Большой вымахал верблюжонок, а умишко детский.
Конечно, Василий не стал ждать, пока исполнится восемнадцать. Он написал
заявление в военкомат, в райком комсомола, бегая по военным учреждениям
и наконец добился Ц взяли на курсы младших лейтенантов при военном учил
ище.
Когда научился, в армию призвали отца. По слухам, отец должен был около мес
яца оставаться здесь же, в Оренбурге. Но через неделю на курсы прибежала м
ама и запаленно выдохнула:
Ц Папу отправляют… Я на вокзал. Приезжай скорее.
Ромашкин был в ротном наряде, пока отпросился, пока нашли замену… Примча
лся на вокзал, а там на пустом перроне стояла одна заплаканная мама Ц эше
лон ушел. Так он и не увидел перед отъездом отца. Утешал мать и себя:
Ц Скоро догоню его. Там встретимся.
На курсах Василию повезло дважды. Во-первых, выпуск состоялся на два меся
ца раньше Ц на фронте были нужны командиры, даже праздника не стали ждат
ь, выпустили первого ноября. И, во-вторых, Ромашкину сразу присвоили звани
е лейтенанта Ц в порядке поощрения, как отличнику из отличников.
При распределении его, как лучшего выпускника, по старой, довоенной трад
иции спросили:
Ц Где желаете служить?
Ц На фронте под Москвой, Ц не задумываясь ответил Ромашкин.
Ц Хотите на главное направление, защищать столицу?
Ц Хочу, Ц сказал Ромашкин и добавил: Ц Отец мой там воюет, Ц Василий ту
т же смутился: подумают Ц стремится под отцовское крылышко, будто он бол
ьшой начальник. Ц Отец мой простой красноармеец.
Его призвали, когда я учился. Точно даже не знаю, в какой части он служит, на
писал только, что под Москвой, и сообщил полевую почту.
Ц Ну ничего, там разберетесь, Ц сказал майор и пообещал включить Васили
я в список «москвичей».
На вокзале мать плакала больше других, как та незнакомая женщина с красн
ым мокрым лицом.
Ц Ой, сыночек! Ц причитала она, рыдая и вздрагивая. Ему было стыдно за мат
ь и жалко ее. Он просил:
Ц Ну ладно, мам, не надо. Ну чего ты так плачешь? А мать все повторяла и повт
оряла:
Ц Ой, сыночек! Ц Ей стало дурно, прибежала из вокзального медпункта сес
тра с нашатырем. Ромашкину помогали держать обмякшую, готовую рухнуть на
землю маму. Она так и осталась на руках у незнакомых людей, не видела, как т
ронулся и покатил поезд.
…И вот наконец он мчится из Оренбурга на север, с каждым часом становится
все холоднее. Лишь бы скорее туда, думал Василий, уж он себя покажет! Ему вс
е казалось, что на передовой не хватает таких, как он, там что-то недопоним
ают, недоделывают, поэтому отступают наши войска.
После обучения на курсах Василий рассуждал, конечно, не как десятиклассн
ик. Теперь он понимал, что такое внезапность нападения, превосходство в т
ехнике, заранее отмобилизованные, сосредоточенные войска. Но, несмотря н
а эти знания, военную форму, скрипящие ремни, кобуру, комсоставские хромо
вые сапоги, он еще не был настоящим командиром, оставался наивным юношей,
которому не терпелось показать свою удаль. Он не думал о том, что его могут
убить. Если такая мысль и приходила, то какой-то внутренний самоуверенны
й голос сразу отгонял ее: на фронте убивают только других!
В команде, с которой ехал Ромашкин, было двадцать человек. Восемнадцать м
ладших лейтенантов, молоденьких, румяных, как и он, в новеньких гимнастер
ках, не утративших запах складского нафталина, с рубиновыми кубарями на
петлицах.
Ехал в этой же команде кроме Ромашкина еще один лейтенант Ц Григорий Ку
ржаков. Он был года на три старше выпускников, отличался от них многим Ц с
лужил в армии еще до войны, провоевал первые, самые тяжелые месяцы, был ран
ен Ц на выгоревшей гимнастерке его две заштопанные дырочки на груди и с
пине Ц влет и вылет пули.
Куржаков был худ, костистые скулы обтягивала желтоватая нездоровая кож
а, голова острижена под машинку, зеленые глаза злые, тонкие ноздри белели,
когда его охватывал гнев. Казалось, в нем ничего нет, кроме этой злости, он
а то и дело сверкала в его зеленых глазах, слетала с колкого языка Ц Григо
рий ругался по поводу и без повода.
В отделе кадров Куржакова, как более опытного, назначили старшим команды
.
Казалось бы, фронтовик, бывалый вояка должен вызвать уважение, любопытст
во у необстрелянных лейтенантиков. Но этого не произошло. Старший команд
ы и выпускники с первой минуты не понравились друг другу.
Получив проездные документы, продовольственные аттестаты и список, Кур
жаков построил команду, чтобы проверить, все ли налицо. С нескрываемым пр
езрением он смотрел на чистеньких командирчиков, морщился от того, что о
ни четко и слишком громко отзывались на свои фамилии.
Куржаков закончил проверку, громко выругал временно ему подчиненных и с
казал:
Ц Нарядились, как на парад, салаги сопливые. Имейте в виду, кто в дороге от
станет, морду набью сам лично. Пошли на вокзал.
И повел их не строем, как привыкли ходить в училище, а просто повернулся и
пошел прочь, даже не подав команду «Разойдись». Лейтенанты переглянулис
ь и поплелись за ним. «Наверное, у них на фронте все такие, Ц подумал Ромаш
кин, Ц поэтому ничего и не получается. Какой же это командир Ц ни одной к
оманды по-уставному не подал!»
В поезде Куржаков держался замкнуто, почти ни с кем не разговаривал, боль
ше спал, отвернувшись лицом к стенке. Лейтенанты ходили по вагону, красов
ались, как молодые петушки, и казались себе отчаянными вояками. Старшего
команды все же побаивались, вино пили тайком. Ромашкин, как равный в звани
и с Куржаковым, вынужден был занять место в том же купе, его втолкнули туда
свои же ребята. Соседство было ему неприятно, портило настроение. Васили
й проводил время со своей братвой, на их местах, дымил папиросами, рассказ
ывал анекдоты, всем было весело. После строгой дисциплины в училище лейт
енантов охватило чувство полной свободы и независимости. Если бы не этот
Куржаков, поездка была бы прекрасной. О чем бы ни говорили молодые команд
иры, разговор то и дело возвращался к старшему команды. Ребята распалили
сь не на шутку.
Ц Надо устроить ему темную, Ц предложил Синиц-кии, свирепо сжимая детс
кие губы.
Ц Зачем темную, Васька ему в открытую врежет. Он лейтенант, и тот лейтена
нт. Равные по званию. Ваське ничего не будет, Ц рассудительно подсказыва
л Сабуров.
Ц И врежу, Ц подтвердил Василий, Ц у меня второй разряд по боксу, отрабо
таю Ц сам себя не узнает.
Ц Жаль, оружие нам не выдали, а то бы я ему показал, Ц воскликнул Карапетя
н.
Ц Решено, братва, если Куржаков на кого-нибудь взъестся, даем отпор!
Василий в свое купе вернулся поздно, в вагоне почти все улеглись. Куржако
в выспался днем и теперь одиноко сидел у столика, перед ним стояла банка с
винобобовых консервов и поллитровка, наполовину опустошенная. Как толь
ко он увидел Василия, ноздри его дернулись и побелели.
Ц Явился не запылился, Ц сквозь зубы сказал Куржаков.
Ц Да, явился, Ц вызывающе ответил Ромашкин, Ц и не твое дело, где я был и к
огда пришел.
Ц Чего? Чего? Ц спросил Куржаков и стал медленно подниматься, хищно втя
гивая голову в плечи.
Ц То, что слышал, Ц бросил ему Василий и почувствовал, как от взгляда Кур
жакова в груди стало вдруг холодно. Но горячий хмель вмиг залил этот холо
док, и Ромашкин уже сам, желая драки, шагнул навстречу.
Ц Отдал немцам половину страны да еще выпендриваешься, героя из себя ко
рчишь, фронтовик-драповик…
И сразу же на Василия посыпались частые удары, он даже не успел принять бо
ксерскую стойку. Куржаков бил его справа и слева, бил с остервенением. На р
инге Василий никогда не видел у противников таких неистовых глаз, он рас
терялся. А Куржаков, видно совсем осатанев, схватил со стола бутылку и уда
рил бы по голове, если бы Василий не защитился рукой. Григорий стал судоро
жно расстегивать облезлую кобуру. И, наверное, убил бы Василия, если бы не
кинулся с верхней полки майор да не навалились прибежавшие из соседних к
упе.
Ц Убью гада! Ц хрипел Куржаков, вырываясь.
Куржакова связали, его пистолет взял майор.
Ц Отдам в конце пути, Ц сказал он Григорию. Ц Успокойся. Остынь. Хочется
тебе руки пачкать? Ц Майор зло глянул на Ромашкина и процедил сквозь зуб
ы: Ц А ты, сосунок, мотай отсюда, не то я сам тебя вышвырну. На кого руку подн
ял? На фронтовика…
Остаток пути Василий старался не встречаться с Куржаковым.
Когда прибыли в Москву и отправились на трамвае искать свою часть, Григо
рий все время глядел мимо Ромашкина, будто его не существовало. Но желвак
и на худых щеках, злые зеленые глаза выдавали Ц Куржаков не забыл о случи
вшемся.
Ц Почему вы нас так ненавидите? Ц вдруг наивно и прямо спросил Карапетя
н, когда вся команда стояла на передней площадке вагона и глядела на прит
ихшие московские дома и полупустынные улицы, перегороженные кое-где про
тивотанковыми ежами и мешками с песоком.
Куржаков сперва смутился, потом ответил негромко и твердо:
Ц Я себя ненавижу, когда смотрю на вас. Такой же, как вы, был питюнчик, пуго
вки, сапоги надраивал, на парадах ножку тянул, о подвигах мечтал… А немец в
от он, под Москвой… На войне злость нужна, а не ваша шагистика. Надо, чтобы в
се наконец обозлились, тогда фашистов погоним. А у вас на румяных рожах бл
агодушие. Война для вас Ц подвиги, ордена. Ц Куржаков сбавил голос, выру
гал их и вообще всех и закончил, глядя в сторону: Ц Убьют вас, таких надрае
нных, а немцев опять мне гнать придется.
Ц А тебя что, убить не могут?
Ц Меня? Нет.
Ц А это? Ц Карапетян показал на заштопанную дырку на гимнастерке.
Ц Это бывает Ц ранение. Зацепить всегда может, особенно в атаке. А убить
не дамся.
Ц Чудной ты. Чокнутый, Ц покачав головой, сказал Карапетян.
Ц Ну ладно, поговорили, Ц отрезал Куржаков. Ромашкину показалось, что Г
ригорий объяснял это для него.
В части, куда прибыла команда, шла торопливая формировка. По казармам, кор
идорам, складам, каптеркам бегали сержанты и красноармейцы, все были оде
ты в новое обмундирование.
Тут и там строились роты. Командиры выкликали по спискам бойцов, старшин
ы выдавали снаряжение. Полк заканчивал спешное формирование и должен бы
л вот-вот выступить на фронт. Ходили слухи, что немцы снова где-то прорвал
ись. Василий прислушивался и, казалось, улавливал глухой гул канонады. Но
этот гул оказывался то грохочущим в узкой улице трамваем, то одиноким тр
анспортным самолетом, который пролетел на небольшой высоте.
Молодых командиров без проволочки распределили по ротам. Ромашкин попа
л во вторую стрелковую. И надо же такому случить Ц командиром ее назначи
ли Куржакова. Он, фронтовик, сразу получил роту. Василий хотел пойти в штаб
, все объяснить и попроситься в другой батальон, но не успел: объявили обще
е построение.
Ромашкин знакомился с бойцами своего взвода. Сначала все двадцать два по
казались одинаковыми, потом стал различать Ц одни молодые, другие старш
е, двое совсем в годах Ц лет за сорок, такие же, как отец. «Посмотрел бы папа
, какими людьми я командую! Надо спросить в штабе, может быть, знают, где рас
положена его полевая почта».
Строевой смотр был не таким, как ожидал Ромашкин. Оркестр почти не играл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11