Осторожнее, не намочите листки!
Мгера аккуратно спрятала листки в карман передника.
—Но, Крегга, ведь тебе же самой интересно, что мы там найдем?
—Вернетесь — расскажете, — махнула лапой Крегга. — Я вас только задержу. Бегите, бегите.
Не успели они удалиться, как появился Бурак. Обжору только что выгнали из кухни. Заяц жевал мятный пирожок с картошкой и луком, когда увидел Креггу. Он тут же спрятал свою добычу в карман.
—Э-э, как поживаете, мэм? Погода не балует, во. Крегга подняла лапу:
—Помоги мне, пожалуйста, подняться. Встав, барсучиха принюхалась:
—Пахнет мятой. Опять мародерствуешь на кухне?
Заяц изобразил на физиономии выражение оскорбленной невинности, но слепая барсучиха этого не заметила. Колокольчики зазвякали в такт укоризненному покачиванию заячьей головы.
—Как можно, мэм! Я и носа не казал в эту проклятую кухню. Я был в Пещерном зале, сочинял поэму о вашей мудрости, доброте и так далее. Не знаю, что с ней теперь и делать, с этой поэмой, во… Ах! Подозревать такую возвышенную натуру, как я, в краже пирожков, во, во…
Крегга пожала плечами:
—Но мяту я чую и знаю, что брат Бобб затеял мятные пирожки с картошкой и луком.
—Ничего удивительного, — фыркнул Бурак. — Я всегда после утренней ванны каплю-другую мятной настойки трачу на уши. Свежесть и аромат, знаете ли…
Крегга склонила голову:
—Приношу свои искренние извинения. За ужином мы попробуем этих пирожков. Я особенно люблю, когда у них темная коричневатая корочка, а внутри картофель растаял в луке.
Заяц-простак сразу клюнул на эту наживку:
—Ну, они еще не дошли до такого состояния, мэм.
Корочка лишь слегка желтая, а картошка кусочками.
Бурак прикусил губу, но барсучиха уже хлопнула его по карману, расплющив и размазав пирожок по животу.
—Ну ничего, они еще дойдут, до ужина времени хватит. А испытательный срок еще не закончился!
Заяц надулся, глядя вслед удаляющейся Крегге. Он обмакнул лапу в размазню, которая испачкала его карман, сунул ее в рот и забубнил с лапой во рту:
—Пятнадцать сезонов испытательного срока, где это видано, во, во!
Шлепая по лужам, Мгера и Гундил бежали к сторожке, находившейся при главных воротах аббатства. Гундил поднял лапу, чтобы постучать, но старик Хорг уже открыл дверь.
—Что это вы разбегались в такой дождь? Промокли, как рыбы! Сюда, сюда! — Хорг протянул им большое полотенце. — Оботритесь.
Мгера вытащила листки из кармана передника, положила их на стол и рассказала старому привратнику-соне всю историю. Хорг нацепил на нос очки с линзами из горного хрусталя и долго-долго изучал документ. Друзья ерзали от нетерпения, но хранили молчание. Хорг поднял голову:
—Значит, вы пришли ко мне в поисках разгадки?
—Хурр, да, сэр! Помогите нам, пожалуйста.
—Хорошо, — неторопливо кивнул Хорг. — Но сначала скажи мне, Мгера, считаешь ли ты, что мудрость, терпение и способность не спешить и не терять головы — хорошие качества для настоятельницы?
—Конечно, сэр, — без колебаний согласилась Мгера. — А почему вы спрашиваете?
—Гм-м. — Хорг задумчиво смотрел в окно. — Да, учиться, учиться и учиться. Вот посмотри: две буквы, «Б» и «3». А теперь без спешки вспомни, что у нас в аббатстве начинается на Б и З.
Мгера поднесла лапу ко лбу:
—Конечно! Большой зал!
Голос Хорга остановил их уже на пороге.
—Понеслись, понеслись! А дальше что? А следующее сокращение?
—Г. М. В., — резко затормозив перед дверью, пробормотала Мгера.
—Я понял, что это такое, — все так же спокойно, неторопливо продолжал Хорг.
—Что? Что? Пожалуйста, скажите! — наперебой взмолились Мгера и Гундил.
Хорг снял очки и положил их на стол.
—Конечно, я могу и ошибиться. Но думаю, что это
Гобелен Мартина Воителя.
Со щекой, мокрой от поцелуя Мгеры, Хорг опустился в свое кресло. Он слышал, как хлопнула дверь и четыре лапы зашлепали по мокрому газону по направлению к главному зданию.
—Да-а, скорость и энергия юности… Хорошо, что я от них давно избавился.
Ворвавшись в аббатство, запыхавшиеся и мокрые друзья скоро обнаружили Креггу. Она сидела на полу в Большом зале, незрячими глазами уставившись на изображение Мартина Воителя. Мгера остановилась перед барсучихой.
—Крегга, зачем же мы бегали под дождем?
—Я поняла, когда вы уже убежали. А что сказал старый Хорг?
—Хурр, все правильно сказал, о пользе учения и вреде спешки, — сообщил Гундил, обтирая физиономию о рукав Крегги.
Барсучиха вытерла вторым рукавом Мгеру.
—Добрый старый Хорг! Даже в детстве он был неторопливым и рассудительным. Ладно, теперь у нас есть
Б. З. и Г. М. В., но я не имею ни малейшего представления, что такое Ф. К. А вы что-нибудь придумали?
Мгера подняла глаза к изображению героя аббатства. Мартин смотрел на нее с гобелена, в полном вооружении и броне, не давая никаких знаков и знамений.
—Боюсь, что нет. И совершенно непонятно, что же мы ищем?
—Может быть, мудрость. Возможно, знания. Определенно — Ф. К., — ответила Крегга, прикоснувшись к ткани гобелена. — Но как его найти?
—Хурр, мэм, мы Мартина спросим. Мудрый он, все знает.
И они втроем подняли глаза на изображение, погрузившись каждый в свои мысли.
Ф.К.
…Фарфоровый Ковшик?
…Фантик Конфетный?
…Форель Ключевая?…
Изображение Мартина зашевелилось, начало расплываться перед глазами Мгеры. Работа в жаркой кухне, переживания, связанные с неожиданной находкой… Усталость смежила ей веки, голова опустилась на могучую ногу барсучихи, и молодая выдра тихонько засопела во сне.
8
Сони Рату не спалось. Он поднялся задолго до рассвета. Вождя терзали боли в желудке. Зачерпнув горячей воды из котла, булькающего на тлеющих угольках костра, Сони уселся неподалеку, искоса поглядывая на еще не погасшие звезды. Лагерь спал. Потягивая горячую воду, чуть облегчавшую его страдания, Сони размышлял. Перед глазами проплывали события последних пятнадцати сезонов.
Во многом Таг оставался для него загадкой. Не потому ли, что его приемный сын — порождение аббатства Рэдволл? Может, стоило подыскать подходящую пару и родить кровного, своего сына — будущего Тагеранга? Но со знамениями не поспоришь, и он сделал все, что мог, с детенышем выдры с берега брода, отца которого он приказал убить. В раннем детстве Тагеранг был для Сони источником многих приятных минут. Малыш рос на диво сильным и скорым. Во всем повиновался не только законам и обычаям стаи, но и желаниям приемного отца. Но потом он начал размышлять и соображать самостоятельно. Сначала Сони даже радовала самостоятельность Тага. Но постепенно между ними появились расхождения во взглядах. Сезоны протекали спокойно, в изобилии, без грабежей и убийств. И вот Сони начал замечать неприятные особенности характера своего воспитанника. Обладая врожденным талантом в обращении с оружием, Таг уже в детстве мог победить любого члена стаи, но в конце нескольких немногочисленных ссор он всегда проявлял милосердие к побежденному противнику. Несмотря даже на своевременные подсказки Сони. Ни разу никого не убил и даже не искалечил. Такое не в обычаях Юска. В ответ на упреки Сони Таг только улыбался да плечами пожимал. Нет, мол, необходимости в убийстве. Сони же хотел увидеть в Таге черты настоящего вождя. Что, если стая отправится на разбой? Или нападет враг? А он еще никого за всю жизнь не убил! Настала пора испытания. Когда он приведет Фелча обратно-а Сони не сомневался, что Таг добудет Фелча, — он сам и убьет лиса, решил Сони. Вождь сглотнул остаток воды и почувствовал, что ему полегчало.
Фелч едва верил, что еще жив. Мокрый и дрожащий, он сидел на берегу, на том самом месте, куда его выволок Тагеранг. Странная выдра тем временем занялась костром. Таг швырнул лису небольшой мешок.
—Сядь, согрейся, выпей, — кратко приказал он. — Такой ты далеко не уйдешь. Поддерживай огонь, я скоро вернусь. — И бросился с обрыва в реку.
Всплеска Фелч не услышал: нырнул настоящий охотник. Лис пошевелил ушами, прислушался, затем перекинул мешок через плечо и рванулся в кусты. Бежал, чуть не плача, ноги шевелились с трудом. Мысли в черепе тоже едва шевелились. А вдруг Тагеранг случайно его обнаружил? И не такой уж он искусный следопыт… молод еще. Не-ет, старого лиса так просто не возьмешь! Второй раз не дамся!
Какая-то тень мелькнула перед глазами, и мощный удар уложил лиса на пузо. Ни подняться, ни вздохнуть он уже не смог, потому что на спину тяжко присел кто-то весьма солидных размеров. Мощная лапа сгребла оба уха и завернула вверх лисью морду. Фелч почувствовал, как нож Сони щекочет его горло.
—Для лисы ты слабо соображаешь, — угрожающе промурлыкал Тагеранг. — Что ж, придется тебя прирезать, раз ты такой дурной.
—Сжалься! — прохрипел Фелч. — Не убивай!
Таг рывком поставил беглеца на ноги и за ухо, как нашкодившего мелкого щенка, привел обратно и снова посадил к костру. Пленник исподлобья со страхом посматривал на выдру.
—Ладно, попробуем еще раз, сначала. Сидишь здесь, а я скоро вернусь. Понятно?
—Понятно, — проскулил лис.
Страшный зверь снова бесшумно исчез.
Фелч зубами развязал мешок, обнаружил в нем четыре груши и фляжку крапивницы. Жадно забулькал напитком, потом проглотил грушу, почти не жуя. Подбросил в костер несколько веток и присел рядом. Жизнь, причиняя боль, возвращалась в измученное тело. Невеселой представлялась ему эта жизнь. Да и продлится ли она хоть до следующего рассвета?
Мрачные мысли лиса прервали две нанизанные на прут солидных размеров рыбины, шлепнувшиеся возле костра.
—Займись ужином, — распорядился удачливый охотник. — Здесь нам на двоих с излишком. Есть вопросы? — Таг уселся напротив.
—Почему ты меня не сцапал сразу, а прошел по берегу мимо? Ты же знал, где я прячусь.
—Не я прошел мимо. Грувен, сын Антигры. Неуклюжий парень. Я с другого берега любовался, там мох мягче. Над ним я тоже подшутил, оставил ложный след. Им любовался и тобой, как ты трясешься под берегом. Грувен, должно быть, еще ищет тебя. Он упорный малый. Мозгов только маловато.
Две здоровенные рыбины были съедены без остатка, за ними последовали груши и напиток из фляги. Фелч почувствовал себя лучше и свободнее.
—Ты мог меня прикончить, чтобы не возиться. Почему не… гм-м…
В глубине души Таг чувствовал жалость к этому разбитому созданию. Он знал, что Сони беспощадно расправится с лисом. Но его татуированная морда не выразила никаких эмоций, и он спокойно объяснил:
—Сони Рат приказал мне вернуться в лагерь с его ножом — это первое, и главное — и с тобой. Или ограничиться твоей головой. Это в доказательство того, что я не только нож нашел, но и тебя.
—С головой! — ахнул Фелч.
—С головой, — подтвердил Таг, затем подбросил и поймал нож. — Очень мне надо пачкать мешок и таскать лишний груз! Сам донесешь свою голову.
—Но как только Сони меня увидит, я все равно лишусь головы. Если чего похуже не выдумает, — повесив голову, заскулил лис. — Кишки по кустам раскидает… по веткам развесит…
Таг внимательно изучал лезвие ножа.
—Не я устанавливаю правила Юска, Фелч. Ты их знаешь, ты их нарушил. Не надо было убегать.
Фелч чуть было не вскочил, но тело отказалось повиноваться, отозвалось болью в суставах и мышцах.
—Сони все равно убил бы меня, если бы я не нашел нож. У меня не было выбора.
Таг вытянул нож в сторону лиса:
—И так можешь считать себя покойником. Найди тебя Грувен — он бы уже тащил твою голову в лагерь.
—Ты меня пощадил, — рьяно закивал лис. — Я никогда не забуду…
—Ладно, хватит болтать, — поморщился Таг. — Предстоит долгий путь. Поспи, это тебе на пользу пойдет. И без глупостей, не то пожалеешь, что Грувену не попался!
Тагеранг подбросил веток в огонь, убедился, что лис заснул, и сам погрузился в чуткий легкий сон, держа нож наготове.
Этот сон посещал его много раз в течение пятнадцати сезонов жизни. Прекрасное лицо выдры, доброе и ласковое; нежный голос шепчет неразборчивые слова. Лицо помоложе, ясные глаза и те же приятные звуки. Мягкая ткань у щеки, запахи поздней весны и вкусной пищи. Громадный воин-выдра, стоящий рядом, его гордый взгляд направлен на крошку Тага. Старые, теплые стены из красного камня. Солнечные лучи падают в окно, и камень как будто светится лепестками роз. Ощущение умиротворенности, счастья и покоя, неведомое Юска. Слезы вытекли из-под его закрытых век и закапали на лезвие ножа. Он внезапно проснулся и прислушался, уставившись в ночную тьму. Шумела река, скрипел в коряге жук, ночные существа сновали по своим делам. Негромко храпел Фелч. Тагеранг снова закрыл глаза, стремясь увидеть тот же сон. Но на этот раз перед ним возникла мышь. Мышь? Не простая мышь. Мышь-воин в доспехах, с мечом. Он почувствовал, что эта мышь была бы для него достойным противником. Но мышь улыбнулась ему, как отец улыбается любимому сыну. Единственное слово сорвалось с губ воина-мыши:
—Дейна!
И видение померкло.
Сизый дым лагерных костров поднимался в небо и рассеивался между деревьями. Прикрыв глаза лапой, Сони Рат отметил положение полуденного солнца. Из лесу вышли два существа и направились к лагерю. Сони обратился к горностаихе Антигре, не поворачивая головы в ее сторону:
—Вот, как я и говорил, Тагеранг возвращается, сын мой. И как раз вовремя.
Антигра подняла взгляд от ощипываемого голубя и с ненавистью посмотрела на Тагеранга и его пленника.
—Нет другого такого охотника, как мой Таг, рожденный штормом и молнией в безлунную ночь, — продолжал бахвалиться Сони. — Ха! Пища, которую ты готовишь для своего лентяя-сынка, протухнет в горшке, пока он вернется. Где твой драгоценный Грувен? Бабочек ловит. Ха! Он не поймает собственный хвост!
Обитатели лагеря с восхищением встретили своего любимца. Таг, ведя перед собой Фелча, пробирался через толпу к палатке Сони. Грисса, стоявшая перед палаткой, низко поклонилась:
—С успехом тебя, о Занн Юскарат Тагеранг!
Сони оттолкнул жрицу и обнял приемного сына.
—Молодец! Я так и знал, что ты к полудню вернешься с моим ножом и этим преступником. И вот ты вернулся.
—Долг Тагеранга — выполнять приказания вождя, — откликнулся Тагеранг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34