Те, кто находился в комнате Крегги, подошли к подоконнику и, перегнувшись вниз, следили за белкой. Брогл сиял от гордости и восхищения, глядя, как Фавилла ловко двигалась по стене вдоль отвеса.
—Потрясающе, великолепно! Чемпион-верхолаз!
Фавилла вдруг замерла, сосредоточившись на одном из стенных блоков. Потом взмахнула пушистым хвостом и рванулась вверх. Подпрыгнув к Крогге, она возбужденно затараторила:
—Нашла, нашла! Надпись, буквы в камне вырезаны.
Но я читать-писать не умею, вот беда! Что делать?
Мгера и брат Хобен тут же придумали выход из положения. Фавилла вернулась к блоку песчаника с белой столовой салфеткой. Она намазала углы салфетки медом, приклеила ее поверх надписи и принялась тереть поверхность ткани свечкой из пчелиного воска. На салфетке осталась ясно различимая белая надпись. Фавилла взмахнула салфеткой, как знаменем, и под одобрительные возгласы собравшихся взлетела к окну.
—Готово!
В комнату Крегги снова набились любопытные. Все затаили дыхание, стараясь не проронить ни слова. Брат Хобен прочитал вслух:
Подо мною пала вражья голова.
Один я был, теперь нас два.
Мы немы, но наш гулкий глас
Слышен вам в урочный час.
В час победы и в час пира
Мы глаголем вестью мира.
Наши голоса звучали
В час прощанья и печали.
Дуб наш тайну долго носит,
Мы молчим, пока не просят.
В наступившей тишине все услышали озадаченный вопрос Фавиллы:
—Вот так загадка! Великие Сезоны, что это значит? Раздался оглушительный хохот. Брогл закричал:
—Что тут смешного? Прекратите!
Мгера постучала по крышке столика. Все замолчали.
—Брогл прав. Фавилла только что прибыла в аббатство, откуда же ей знать его историю?
Тут все наперебой пустились разъяснять белке значение надписи. На этот раз не выдержала Крегга. Она зарычала:
—Тихо! Флоберт, объясни, пожалуйста, Фавилле. Все слышали? Только Флоберт. Остальных прошу помолчать. Благодарю вас.
И юная ежиха рассказала то, что с детства известно каждому обитателю аббатства.
—Это стихи о двух колоколах аббатства. Они называются Матиас и Мафусаил. Когда-то в Рэдволле был только один колокол. Он назывался «Колокол Джозефа», по имени мастера-изготовителя. Наше аббатство захватила злобная крыса по имени Клуни Хлыст, по мышонок Матиас этого Клуни победил. Матиас взял меч Мартина Воителя и разрубил веревки, на которых висел колокол Джозефа. Колокол упал на Клуни и убил его, но при этом треснул. Потом его переплавили и отлили два колокола поменьше. Они и поныне висят на колокольне. Если это знать, то ответ простой. Колокол не говорит, но его звон всем слышен в полдень, в полночь и вечером.
Старый привратник Хорг удивился:
— Надо же! Я тоже не знал этого, пока ты не объяснила, Флоберт. А что насчет строки, которая говорит о тайне в нашем дубе? Где этот дуб?
Мгера прошептала что-то матери. Филорн понимающе кивнула и громко объявила:
—Все узнаете, только чуть позже, после нашего увлекательного конкурса!
Все заинтересовались:
— Что за конкурс?
—Хурр, впервые слышу.
—Интересно, что-то новенькое.
Мгера восстановила порядок:
—Конкурс будет проводиться возле сторожки. Все желающие могут записаться у привратника Хорга. Моя матушка вручит победителю большой фруктовый пирог со сливками. Итак, к сторожке, все желающие записаться!
Через минуту Брогл озирался в опустевшей комнате.
—Да, Мгера, здорово ты всех выставила. Умчались, как муравьи за медом. Любой побежит, если ему пообещать пирог твоей мамы. Сама придумала?
Мгера скромно кивнула:
—А вот теперь спокойно осмотрим колокольню.
Крегга отказалась:
—Стара я уже на колокольни лазить. Но до сторожки-то я дойду. И на конкурс запишусь. Неплохо бы заполучить целый пирог!
Внутри колокольной башни рассеялись полумрак и прохлада. Ступенек на винтовой лестнице — не счесть. Уставший брат Хобен опустился на одну из них, чтобы отдохнуть.
—Ух! Очень понимаю Креггу.
—Поднимайтесь, поднимайтесь! — раздался сверху голос Фавиллы. — Я уже наверху.
—Хурр-р-р… — Гундил утер лапой лоб. — Хорошо ей, быстролапой. А бедный крот к лестницам не приспособлен.
И вот они стоят на мощной деревянной балке под конической кровлей. Толстыми канатами привязаны к балке колокола. Вниз с головокружительной высоты спускаются веревки звонарей.
—Слева Матиас. Справа Мафусаил, — показала Мгера. — Вон их имена по краям. Интересно, правда?
Гундил беспокойно повел пересохшим носом:
—Хрррр, не птица я, нет. Но сейчас полечу.
Мгера и Фавилла помогли кроту слезть с балки и усадили на ступень. Гундил уткнулся носом в стену и пробормотал:
— Ху-у-ур, земля, милая земля! Где ты? Коснусь ли я тебя лапою?
Брогл обследовал балку, почти приклеившись к ней носом.
—Это, конечно, дуб. А этот разрез поперек! Что это?
Брат Хобен, историк аббатства, знал ответ.
—Это след меча Мартина Воителя. Сюда ударил Матиас, когда разрубил крепление колокола.
Брогл ковырял в следе меча своим маленьким ножом.
—Должно быть, он отрубил кусок своей одежды. Здесь застрял кусок ткани.
—Осторожнее, Брогл! — обратилась к нему Мгера. — Постарайся не повредить ее, вытащить целиком.
Брогл осторожно колдовал над деревом и тканью.
—Вот она!
Он извлек кусочек из разреза.
—Он своим ножичком чудеса творит, — похвалила Мгера Брогла, обращаясь к Фавилле. — Никто в аббатстве так не сможет.
Смущенный похвалой поваренок передал тряпицу Мге-ре. Та первым делом ее обнюхала.
—Гм-м. Слабый запах сирени. Так чей же это лоскут?
Так, здесь буквы. Посмотрим… СОСНА… Что за сосна? Да и написано необычно. Вертикально, буквы одна под другой.
Все буквы заглавные. Брат Хобен, что вы об этом скажете?
Брат Хобен аккуратно сложил ткань и положил ее в сумку.
—Пока ничего. Давайте подумаем. Обсудим позже. Кажется, болезнь Гундила заразна. У меня тоже в голове жучки жужжат.
Возле сторожки подходила к концу борьба за призовой пирог.
Уже спели и сплясали Эгберт и Флоберт. Сестра Алканет и трое малышей с важным видом продекламировали нравоучительные стихи о пользе умывания.
Но звездой конкурса оказался Бурак с душераздирающим стихотворением собственного сочинения.
Громадный пирог возвышался на пороге сторожки. Мгера и Фавилла помогли Крегге подняться по ступенькам, и она повернулась к зрителям.
—Прекрасные выступления. Трудно выбрать лучшего.
Я присудила бы пирог мистеру Бураку, но он перед своим выступлением благородно отказался от награды. Давайте присудим награду всем малышам, которые участвовали в представлении. Все равно этот прекрасный пирог слишком велик даже для обжоры.
Предложение Крегги присутствующие встретили дружными аплодисментами. Детишки утащили пирог в сторожку и заперлись там.
Мгера повернулась к брату Хобену:
—Ну как, брат Хобен, что-нибудь пришло в голову?
Брат Хобен вынул из сумки обрывок ткани и уставился на него.
—У меня даже голова заболела от напряжения, но я так ничего и не понял. Извините.
Брат Бобб взглянул на тряпочку.
—Это ваша новая находка? Что это значит?
—Если бы мы знали, — потупилась Фавилла. — Ни у кого ни малейшего представления.
Крегга пощупала и обнюхала находку.
—Слабый запах сирени… пожалуй, и все, что могу сказать. Что на ней написано?
—СОСНА. Заглавными буквами по вертикали, сверху вниз.
—Боюсь, что я ничего не понимаю.
—Значит, мы потерпели поражение, — печально вздохнул брат Хобен.
—Нот! — крикнула Мгера, ударив хвостом по ступеньке. — Я не признаю поражения и не считаю себя побежденной. Я еще разгадаю, что это значит.
Упавшие духом друзья направились к аббатству. Их не развеселил даже Бурак, колотивший лапами в дверь сторожки.
—Ребятишки, откройте бедному, умирающему с голоду созданию, во! Я бы с вами поделился, честно! Будьте умненькими, добренькими, откройте дверку! Из-за вас я умру в муках голода! Паршивые жмоты! Чтоб у вас животы разболелись!
Он прыгнул прочь и поравнялся с Мгерой и ее друзьями.
—А вы что такие печальные? Тоже пирога хочется?
Мгера кисло улыбнулась. Конечно, боевой дух ее не угас, но от сознания поражения никуда не денешься. Брат Хобен прав, они ни к чему не пришли. Все остается тайной.
17
На исходе второй день горных странствий, а никаких следов своей жертвы нет и в помине. Волог-лучник трясся от холода возле крохотного костра, сооруженного из нескольких веточек и сухого вереска. Живот громко жаловался на голод, но пищей и не пахло.
Появилась Ифира. Она подошла к костру и тоже протянула лапы к огню.
—Давно сидишь? — спросила она Волога.
—Достаточно, чтобы поразмыслить.
—И до чего додумался?
—Жрать тут нечего. Теплой одежды нету. Мы тут замерзнем, сдохнем, и никто ничего не узнает. Исчезнем без следа.
—Так, так. Мы тут два дня, и никакого следа выдры. А не кинул ли он нам ложный след от реки, чтобы сюда заманить?
—А сам отправился куда-то еще? — понял мысль Ифиры Волог.
—Вот только куда?
Волог понизил голос, как будто кто-то мог их подслушать:
—Надо подумать. Грисса все бормочет насчет знамений и пророчеств. Она напророчила место, где мы найдем Тагеранга. Сони плел что-то насчет колоколов. Давно это было, но я помню. Сони не хотел с этими колоколами связываться, говорил, что там силищи немерено.
—Помню, помню, — кивнула Ифира. — Рэдволл это место называется. Красное место, все в магии, если Гриссу послушать. А ты как думаешь?
—Нет на свете никакой магии, — презрительно выпятил губу Волог. — Никогда еще не встречал живую тварь, которую бы не могла остановить моя стрела. Кажись, та выдра, которую я уложил, отец выдренка, пришел из этого Рэдволла. И Тагеранг тоже о Рэдволле пронюхал. Вот и надул нас, а сам отвалил в свой Рэдволл.
Ифира так заслушалась, что нечаянно сунула лапу в огонь. Затрещала паленая шерсть. Ласка резко отдернула лапу и ткнула ее в снег, чтобы охладить.
—Точно, Волог. Верно мыслишь. Как поступим?
Волог закинул лук за плечи.
—Идем за ним. На тех дураков с Грувеном плевать.
Пусть остаются. Как уже сказано, замерзнут, сдохнут и никто ничего не узнает. Исчезнут без следа.
—А кто знает, не скажет, — добавила Ифира. — То есть скажет как надо. Печально, но что поделаешь.
—Да. — Волог пихнул Ифиру в бок. — Мы пытались их спасти, но сами едва выбрались. Змеи, щуки… налимы хищные. Шагай, я за тобой.
—Не-е, друг. Иди вперед.
Они встретились взглядами и ухмыльнулись. Оба слишком хорошо знали, что значит подставить «другу» спину.
Таг и Нимбало наслаждались пейзажем и обществом друг друга. Вечером второго дня они остановились у развилки потока. Одна ветвь терялась на равнине, другая сворачивала и огибала гору.
— Куда завтра направимся? — спросил Таг. — У гор река может затечь и в пещеру. Хочешь рискнуть?
Нимбало подбросил в костер торфа.
—Лишь бы наше бревно не растрясло в щепки. Ладно.
Попробуем, только завтра. Сейчас спать пора. Неплохие лепешки пожертвовал нам старик Рускем.
Таг раскроил своим ножом очередную лепешку старой землеройки, и Нимбало заметил метку на его лапе.
—Откуда у тебя это? Татуировка?
—Нет. Наверное, что-то вроде родимого пятна. Татуировки у меня на морде. Они показывают, к какой стае я принадлежу. Покинуть стаю, по законам Юска, может только мертвый. Но от этого я могу избавиться и сейчас.
Он стянул с лап тканые браслеты, отстегнул от уха золотую серьгу и швырнул их в реку.
—Что-то устал я сегодня, — пожаловался Таг и улегся на спину. — Сыграй мне что-нибудь спокойное.
Нимбало вытащил свою дудочку и какое-то время действительно играл. Потом он отложил свой инструмент и сквозь сон пробормотал:
—Моя жизнь не медом текла. Я тебе расскажу о себе… как-нибудь в другой раз, — закончил он, увидев, что Таг уже почти заснул.
Костер догорал, а из темноты за путешественниками следили четверо крохотных существ. Трое из них могли похвастаться обновками. Их пухлые талии украшали новые пояса: тканые запястья Тага и его серьга. Тот, кому обновки не досталось, пропищал:
—Йик, йик, на мыши отличный пояс, как раз на меня!
Самый крупный из зверьков хлопнул болтуна по уху.
—Шушш! Разбудишь большого, он всех сожрет! — прошептал он, полюбовался своим новым поясом из золотой серьги, поразмыслил и вмазал шумному по второму уху.
—Иди, приведи Боджа и народ. Давай, давай!
—А вы не зацапайте себе мышиный пояс, пока я хожу! Большой добавил ему лапой под зад.
—Шушш, ты! Ори громче, болван!
Еще один из них зажал лапой рот большому.
—Шушш, Альфик, они проснутся, и не видать нам рыбок-змеек.
Скоро прибыл и Бодж, пузатый вождь землероек-пигмеев. Он привел с собой еще воинов. Каждый нес на плече сосновую дубину, усаженную острыми осколками кремня.
Вождь пристроился рядом с Альфиком — своим сыном — и с ужасом прошептал, глядя на Тага:
—Ау-вау! Вот так чудовище! Здоровенный какой!
—Ха! Да я его просто… нашел тут… спал он, — храбро заявил Альфик. — Что делать будем, папуля?
Бодж сверкнул на сына глазами, подумал и хлопнул его по уху.
—Вождя зовут Бодж, понял? Папуля был, когда ты был маленьким. Запомнить надо!
Таг вдруг замычал и заворочался во сне, и кто-то из племени землероек осмелился высказаться:
—Вы бы лучше шушш, а то большой проснется и всех сожрет!
Бодж не смог понять, кто сделал ему замечание, и на всякий случай хлопнул по ушам всех, кого смог достать.
—Это кто шушш? Кому шушш? Вождю шушш? Все шушш, рыбок-змеек ждать! А потом поймаем мыша и большого.
Таг увидел во сне мышь-воина с мечом, но не смог догнать. Он беспомощно барахтался в теплом розовом тумане, отставая все больше и больше.
—Дейна, Дейна! — закричал он.
Мышиный воин услышал его, остановился. Улыбнувшись, он коснулся лапой грудной брони и назвал свое имя:
—Мартин. — И сразу исчез, оставив Тага в недоумении. Если мышь Мартин, то кто же такой Дейна?
Тут сны сменила действительность. Таг и Нимбало вскочили в море навалившегося на них сверкающего серебра. Они скользили и падали. Рассвет разрывали дикие писки и тонкие вопли. Землеройки-пигмеи метались с дубинками и лупили по серебристой массе.
—Динки-динк! Змеерыбки!
—Йик, йик, в воду, в воду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34