– Бодриться! Ты лучше скажи, о наибодрейший, чего это ради я должен с тобой за компанию лезть на рожон?
– А того ради, что ты всегда со мной на рожон лезешь. – Джон-Том хохотнул. – Это неизбежно. Судьба.
– Это бред собачий, а никакая не судьба.
– Мадж, мы с тобой просто-напросто ищем потерянную музыку. Что тут опасного?
– А и правда, че? – Выдр покосился на остров. – Че опасного в силе, которая в пух и прах раздраконила этот лес? Че опасного в крутых голых утесах и острых шпилях, в неподвижных черных тучах, в громах без молний? Ты прав: разве че клепаный дурак способен учуять здеся опасность.
До его лапы дотронулась чужая, нежная. Он взглянул в полные восхищения глаза Пивверы.
– По-моему, ты очень смелый, раз идешь туда со своим другом.
– Да. – Рысь обняла его за плечи. – Это очень дос-стойно, очень благородно с-с твоей с-стороны.
– Достойно?! Благородно?! – Мадж был ошеломлен. – Стал быть, это правда: я конченый выдр. Ни один уважающий себя урка не захочет показаться в одной компании со мной. – В голосе появилась твердость:
– Коли так, можно идти спокойно. Ниче страшнее миловидной бабенки, которая назовет меня благородным, я на этой горке не найду, К нему наклонился Джон-Том:
– Мадж, не воспринимай это слишком близко к сердцу. Для меня ты всегда останешься лживым, жуликоватым, вороватым, пройдошистым трусом.
На глазах выдра набухли слезы.
– Спасибо тебе, кореш. До чего ж приятно узнать: как бы сильно я ни менялся внешне, один человечишка всегда будет любить меня таким, какой я есть на самом деле.
Вокруг друзей уже собрались все.
– Воплощение с-силы духа, – заявила Сешенше.
– Олицетворение стойкости, – добавила Алеукауна.
– Квинтэссенция мужества!
У Пивверы сияли глаза.
– Че? Квинтэссенция мужества? – Выдр выпрямился во весь рост. – Вот тута, крошка, ты совершенно права. – Он повернулся к Джон-Тому:
– Давай-ка, чувак, спустим на воду шлюпку. Мне-то она, конечно, на фиг не нужна, но страшно и думать о том, чтоб предлагать тебе купание. Да ты не волнуйся. Я за тобой пригляжу, вот так.
Джон-Тому пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не расхохотаться.
Это делалось уже столько раз, что с многострадальной губы не сходили шрамы.
Пока он настраивал дуару, а Мадж изображал украшение на носу корабля, солдаты осторожно спустили на воду единственную шлюпку.
Напутствуемые градом советов и предостережений, друзья гребли к берегу. Впереди кружилась и приплясывала в воздухе возбужденная музыка.
Высадка на мелкий черный песок прошла благополучно. Корабль остался за пределами слышимости, а посему Мадж поспешил превратиться из рыцаря без страха и упрека в его полную противоположность.
– Какого клепаного лысого черта я здеся делаю? – кипятился он, помогая Джон-Тому вытащить лодку из воды. – Чувак, че за вонючие обстоятельства затолкали нас в эту паршивую дыру?
Джон-Том аккуратно сложил весла в лодку.
– Во-первых, твое тщеславие. Да-да, это оно тебя сюда привело.
Тщеславие и жадность, вот что всегда тобою движет.
От этих слов выдр заметно повеселел.
– Вот спасибочки! А я уж было подумывал, и правда мне хана! – Он расплылся в ухмылке. – Квинтэссенция мужества! Это ж надо такое сморозить!
– Пиввера знает, что делает. Если одна струнка души не отзывается, надо тронуть другую. – Джон-Том стер с ладоней морскую соль. – Ладно, пошли.
Выдр огляделся:
– Пошли? Куда пошли?
– Туда, куда шли все это время.
Джон-Том указал на звонкое облачко. Оно возбужденно голосило у опушки увечного леса.
– Шлепать за косяком безмозглых нот? Ты это всерьез?
– Я это всерьез.
– Интересно, че это я ни капельки не удивлен? – Запрокинув голову, выдр разглядывал тропу впереди. – Тока ты, кореш, не торопись, ладно?
Ты ж знаешь, лапы у меня не шибко годятся для скалолазанья. Тут вы, люди, затыкаете нашего брата за пояс.
Джон-Том двинулся вперед.
– Не волнуйся. Будет трудно – я помогу.
Когда стало ясно, что он идет в одиночестве, пришлось остановиться, оглянуться.
– Да идем же!
Мадж задумчиво водил по песку носком башмака.
– Знаешь, приятель, я б лучше остался и посторожил шлюпку. Ты ж не хочешь, чтоб мы с тобой застряли на этом поганом островке?
– До корабля плыть всего ничего. Идем. Где твое хваленое мужество?
Выдр неохотно поплелся за ним.
– Ваще-то при мне. Я просто хотел проверить, смогу ли в случае чего с ним совладать. В некоторых ситуациях, по твоей вине возникающих, это бывает совсем нелегко.
Между тем на прочно заякоренном судне солдаты терли и мыли все подряд, а принцессы собрались на корме – поговорить.
– Наконец-то! – с откровенным облегчением произнесла Сешенше. – Я уж думала, мы никогда не отдохнем от кошмарного выдра.
Схожим образом рассуждала и Алеукауна:
– Да! А ты заметила, как он на тебя пялился? Глазищи как у совы!
Что называется, откровенный взгляд!
Квиквелла шлифовала когти.
– У выдр в словаре нет такого слова – скромность. Во всяком случае, у особей противоположного нашему пола.
– Подруги, не слишком ли горячее у вас воображение? – Умаджи лежала на палубе, млея на солнышке. – Или вы чересчур мнительны? На меня он так не смотрел.
Сешенше и Квиквелла переглянулись и сдавленно захихикали, а Пиввера сказала:
– Ну, я даже не знаю. По-моему, он вполне ничего.
– Понятно, ведь он из твоего племени, – заметила Алеукауна.
– Да, понятно, но непрос-стительно.
Сешенше опять хихикнула.
– Так бери его себе, кто же против? – Ансибетта легонько пожала плечами. – Выдры-самцы такие… такие…
– Какие? – Пиввера взглянула на нее в упор.
– Упертые. Разве они умеют думать о чем-нибудь, кроме?..
– Кроме чего?
Пиввера не собиралась отпускать ее за здорово живешь.
– Кроме рыбы. Только о ней и говорят! Разновидности рыбы, блюда из рыбы, ловля рыбы. Более того: от Маджа пахнет рыбой. Он помешался на рыбе!
– Да неужели? – Пиввера недобро ухмыльнулась. – Что ж, дорогая Ансибетта, не буду спорить. Человеческая наблюдательность никогда не перестанет меня восхищать.
– Просто мне кажется, это так очевидно, – прошептала Ансибетта.
– О, несомненно, – согласилась Пиввера.
– Лейтенант?
Пауко стоял на баке, разглядывал берег.
К нему подошел Найк:
– Что-нибудь видишь, солдат?
– Вижу сияние, командир. Но не близко. На порядочном расстоянии, за рифом. – Пауко напряг великолепное зрение. – И оно почему-то кажется знакомым.
Покрытое хитином насекомовидное существо, что сгустилось в пульсирующем облаке, успело оглядеться по сторонам и выкрикнуть на своем языке эквивалент земного «О, черт!». После чего шлепнулось в море. Оно бы, пожалуй, даже заморгало от растерянности, если бы природа снабдила его веками.
Жук неистово бил по воде конечностями и шарил в поисках аппаратуры, дивясь легкости, с каковой он опять дал маху. Вероятно, он сурово обошелся с собой. Программировать телепортацию между измерениями – дело очень сложное, это не вокруг квартала объехать.
Он уже был готов проститься с жизнью, как вдруг чей-то широкий, гладкий, упругий лоб вынес его на поверхность и швырнул в воздух.
Отплевываясь и кашляя, жук закрутил многократное сальто и шмякнулся на голову другого исполина. Так он и перескакивал от кита к киту, и каждый полет был настолько молниеносен, что хитиновые конечности не успевали набрать на пульте необходимый для возвращения в родную реальность код. Болезненные возгласы и возмущенное шипение пришельца стихли вдали – морские великаны были полны решимости охранять судно от любых посягательств.
– И что вы об этом думаете?
Найк подошел к глядящим на море принцессам.
– По-моему, это тот самый незнакомец, который уже пытался помешать чаропевцу, – отозвалась Алеукауна. – Может быть, он тоже волшебник?
Наверное, очень неловкий или малоопытный.
– Интересно, чего он добивается?
– Ума не приложу. – Над ними навис могучий торс Умаджи. – Но я рада, что он ускакал. Всякий раз, когда он появляется, я дрожу.
– И я.
У Сешенше дергались кисточки на ушах.
Ансибетта рассеянно смахнула со лба растрепанные ветром локоны.
– Раз уж речь зашла о чаропевце… вот бы узнать, чем он сейчас занимается.
Пиввера фыркнула и повернулась к хмурой горе.
– Надеюсь, он скоро вернется, а с ним и это развратное, хвастливое и трусливое ничтожество.
Алеукауна ухмыльнулась:
– Стоит ли так волноваться о судьбе молодца с пером на шляпе?
– Не стоит, – ответила Пиввера с холодком, как и надлежит принцессе. – Я только одного хочу – поскорее вернуться домой.
– Брось юлить! Он тебе нравится. Признайся.
– Нравится? Что за чушь? Я слишком хорошо знаю его породу.
– Это все увертки, – безжалостно дразнила ее мангуста.
Пиввера больше не могла сдерживать раздражение.
– Да, он болтун, каких поискать, но, в отличие от многих болтунов, имеет кое-какой опыт. Мадж много путешествовал, посещал дальние края, у него были умопомрачительные приключения. Придворные хлыщи, которые приударяли за мной, в подметки ему не годятся. Их жизнь – сплошная тоска и бессмыслица. Нет, что бы вы ни говорили, спутник он интересный, хоть и не обучен манерам.
– Мадж?
Горилла хихикнула.
– В нем что-то есть, – упорствовала Пиввера. – Какая-то аура.
Энергия.
– Это называется похотью, – игриво подсказала Сешенше.
Пиввера задумчиво помолчала.
– Конечно, не может быть и речи о том, чтобы дать ему хоть крупицу власти. Но взять во дворец – почему бы и нет. Он забавный.
– Однако остается неприятный нюанс: он уже женат, – вкрадчиво проговорила Квиквелла.
– Неприятный, но устранимый! – парировала выдра. – Ты столько дней путешествовала вместе с ним, слушала его разглагольствования; неужели не поняла, что он предпочтет, если поставить вопрос ребром?
Бессмысленное, беспросветное прозябание в норе на речном берегу или жизнь уважаемого консорта в королевских палатах? На должности, не требующей ни ответственности, ни труда? – На ее морде заиграла улыбка.
– Кроме разве что заботы обо мне. – И резко повернулась к оторопевшему Найку:
– Лейтенант, сами бы вы что выбрали?
– Я? – Найк напустил на себя чинный вид. – Ваше высочество, я никогда не попадал в ситуации, требующие осмысления подобной альтернативы.
Он старательно прятал глаза от принцессы Алеукауны, а та смотрела на него с живейшим интересом.
Пиввера раздосадованно щелкнула пальцами.
– Я знаю таких, как Мадж. Что-что, а стареющие супружеские узы его не остановят.
Но Квиквелла была не из тех, кто легко проигрывает.
– Мало того, что он женат, он еще и намного старше тебя.
– Твоя правда, – согласилась Пиввера. – Молодость – штучка весьма и весьма недурственная, но ведь и опыт заслуживает всяческих похвал. – Ее взор устремился вдаль. – А этот выдр несравнимо опытнее всех, кого я знала раньше.
Дискуссия привела к перечислению необходимых идеальному консорту качеств. Пожелания дам заставляли солдатские уши краснеть и донельзя веселили сгрудившихся у кормы дельфинов и косаток.
Глава 21
Преодолев лес в низине, Джон-Том с Маджем пробирались по склону, поросшему кустарником, с отдельными пятнами валунов и нагромождениями вулканических глыб. Здесь обитала цепкая, крепкая растительность, незваных гостей она пропускала очень неохотно. Джон-Том, торя себе дорогу, с тоской поглядывал вверх, на крутые, но нагие склоны.
Густая, ядовитая на вид вода равнодушной струйкой петляла в неглубоком овраге, которым поднимались путники. Мадж поравнялся со своим длинноногим другом, взял его за запястье и тихо проговорил:
– Чувак, за нами хвост.
– Мадж, опять тебя подводит воображение. Никого тут нет. Даже жуки попрятались.
– Можа, оно и так, можа, и не чапает за нами никто. Но следит. Я взгляд чую.
Джон-Том тяжело вздохнул, остановился и не спеша огляделся. Даже малейший ветерок не шевелил изломанные ветви и пожухлые листья. Была надежда, что ветры появятся выше. Иначе с человека и выдра при восхождении семь потов сойдет, и навек прилипшее к вершине темное облако ничем им не поможет.
Он собрался было идти дальше, но тут справа и слева будто из-под земли выскочили люди.
Вереща, завывая, тараща глаза, они потрясали кустарными томагавками и копьями. Длинные, неухоженные волосы были под стать безумным глазам.
Богатырей среди них не наблюдалось, зато все были длинные и жилистые.
Грязные лохмотья и шкуры мелких животных лишь местами прикрывали наготу.
Застигнутые врасплох, Джон-Том и Мадж застыли в смятении и растерянности, однако они так долго странствовали и столько раз подвергались подобным нападениям, что реагировали инстинктивно и дружно.
Джон-Том рывком передвинул дуару на живот и прижался спиной к огромному валуну, а Мадж, выхватив меч, принял оборонительную стойку у ног чаропевца.
– Ну-ну, субчики-голубчики! Первого же, кто сделает хоть шаг, разрублю от мошонки до печенки. В человечьем племени не найдется никого ловчей меня. Двоих ухайдакаю, пока ктой-то успеет хоть пальцем шевельнуть.
Угроза, сопровождаемая наглейшей, отшлифованной долгими годами практики бравадой, слегка остудила пыл агрессоров, вынудила их остановиться. Каждая секунда заминки была на руку Джон-Тому – он успевал выбрать и подготовить текст.
Расхрабрившийся Мадж, услыхав перезвон струн, шагнул вперед.
– Считайте это последним предупреждением! Мой кореш – настоящий чаропевец, могущественнейший маг. Евонная музыка запросто вас всех превратит в дрожащих лягух. – Выдр выставил перед собой короткий клинок. – У вас еще есть ничтожный шанс на спасение. Брысь отсюда!
Ближайший из нападавших уронил топорик на землю и воспользовался освободившейся рукой, чтобы откинуть со лба прядь жестких каштановых волос.
– А ты не свистишь? В лягух?
– Оба-на, приехали! – констатировал долговязый, стоявший рядом с ним. – В лягух – это конкретно!
Джон-Том чуток успокоился. Противников оказалось только трое, и было ясно, что им не одолеть двух опытных бойцов, один из которых вдобавок выдр. Кроме того, в глаза бросалась худоба туземцев. Доселе молчавший член оборванного триумвирата ткнул пальцем в сторону дуары:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44