Вскоре послышался оглушительный грохот. Кикаха опустил на глаза очки и послал ракету посмотреть. Как он и надеялся, змеиная шея покатила прямиком по коридору, пока масса пьедестала и бюста не активировали её. Её лучемет прожигал пустотелый камень пьедестала, пока тот не распла вился. Бюст валялся на боку, и его передающая камера смотрела на стену.
Змеиная шея обратила свой луч к упавшему бюсту.
Кикаха спустился обратно по лестнице и удалился в глубь коридора, пока не оказался вне поля зрения всякого, кто мог выйти на лестничную площадку или посмотреть вниз по лестничному колодцу.
Он вновь надел очки и поместил ракету на позицию над двойными дверями. Ракета, прильнув к стене, стояла на носу и смотрела прямо вниз.
Он ждал. Проходили минута за минутой.
Он хотел снять очки и удостовериться, что Шуптарт следит за всем.
Но передумал – он должен быть готовым, если откроются двери.
В скором времени они открылись. Высунулась трубка перископа и повернулась в обоих направлениях.
Затем она убралась, и медленно вылезла белобрысая голова.
Колокольник подбежал к змеиной шеё и отключил её. Кикаха был разочарован, так как он надеялся, что – машина свалит-таки Колокольника. Однако она сканировала и поражала только объекты перед ней.
Бюст был полностью расплавлен. Колокольник некоторое время смотрел на него, а затем подобрал змеиную шею и унес в центр управления.
Кикаха послал ракету через верхнюю часть дверного проема и вверх, под самый потолок центра, бывшего достаточно просторным, чтобы вместить авианосец выпуска 1945 года. Он запустил ракету вдоль потолка и вниз у противоположной стены, почти до пола, в месте за пультом управления. Тут аудиовизуальный прием стал нечетким и ограниченным, и это заставило его подумать, что двери закрыты. Хотя ракета могла передавать в ограниченном диапазоне и через материальные объекты, она сильно теряла свою действенность.
Зиматол рассказал Арсвуду о странном поведении змеиной шеи. Он заменил её другой, которая, как он надеялся, не разладится. Камеру он не заменил.
Все, что нужно, могла сделать и другая камера на противоположном конце коридора. Зиматол сожалел, что они так заняты попытками установить контакт с фон Турбатом на Луне. Иначе они могли следить за мониторами и увидеть, что случилось.
Кикахе хотелось продолжать подслушивание, но он должен был и дальше вести свою компанию. Он отключил ракету в центре управления и привязал конец веревки к другой ракете. Эту он направил вверх и вокруг змеиной шеи.
Она прокувыркалась намного дольше, резко остановившись, налетев на кучу тел талосов у подножья лестницы. Шея у неё торчала в воздухе.
Кикаха подполз к ней, протянул руку через тело и отключил ее.
Он отнес её обратно наверх и пустил против пьедестала и бюста в другом конце коридора. Он слетел вниз по лестнице, надел очки и запустил другую ракету, прежде чем раздался грохот. Этот грохот дошел до его ушей через ракету.
Её глаза показали ему, что случилось то же самое. Он повернул её следить за дверью, но долгое время ничего не происходило. Наконец он переключился на ракету в центре управления. Зиматол утверждал, что разладка второй машины была слишком странной для случайного совпадения. Происходило что-то подозрительное и, следовательно, что-то опасное. Он не хотел снова выйти и расследовать.
Арсвуд ответил, что, нравится им это или нет, но они не могут оставаться здесь и рыскать по дворцу. Его требовалось убить – и этим врагом, вероятно, был Кикаха. Кто еще мог пробраться во дворец, когда были активированы все защитные средства, делавшие его неприступным?
Зиматол возразил, что это не мог быть Кикаха.
Разве фон Турбат и фон Свиндебарн отправились бы искать его на Луну, если бы его там не было?
Это озадачило Кикаху. Что там делал фон Турбат, когда он должен знать, что его враг бежал через врата в камере пещеры? Или фон Турбат настолько подозрительно относился к хитрости своего архиврага, что думал, будто Кикаха что-то отправил через врата, чтобы придать делу такой вид, словно его больше нет на Луне? Если это так, то что могло заставить его подумать, будто на Луне есть что-то, способное удержать там Кикаху?
Тут он очень расстроился и чуть испугался Не могла ли Анана отправиться туда за ним через врата? Не на неё ли охотились Колокольники? Такое было возможно, и это заставляло тревожиться его.
Зиматол согласился, что только Кикаха мог натравить талосов на них. Арсвуд ответил, что чогда тем больше причин избавиться от такой опасности.
Знматол осведомился, каким образом.
– Да уж не прячась здесь, – ответил Арсвуд.
– Тогда сам выйди и поищи его, – посоветовал Зиматол.
– И выйду, – ответил Арсвуд
Кикаха находил интересным то, что разговор был таким человеческим.
Колокольники могли быть порождением металлических комплексов, но они не походили на машины со сборочного конвейера. У них имелись все человеческие различия личностей.
Арсвуд пошел было к двери, но Зиматол позвал его обратно. Он заявил, что их долг требует, чтобы они не шли на ненужный риск. Их теперь осталось так мало, что смерть даже одного сильно уменьшит шансы на победу. Фактически, вместо того, чтобы нацеливаться сейчас на победу, они сражались за выживание. Кто бы мог подумать, что всего лишь леблаббий сумеет так изобретательно и безжалостно поубивать их? Да ведь Кикаха даже не был Господом – он был всего-навсего человеком.
Зиматол сказал, что они должны подождать, пока не вернутся двое их вождей. С ними нельзя вступить в контакт, что-то врепятствует попыткам наладить связь.
Кикаха мог бы рассказать им, почему их усилия бесполезны.
Структура пространственно-временной связи этой вселенной создавала особую деформацию, предотвращавшую неискаженную передачу по радио или лазеру. Если бы, к примеру, аэролет попытался пролететь между планетой и Луной, то развалился бы в узкой зоне на полпути между двумя телами. Единственный способ путешествовать с одного на другое – только через врата.
Двое Колокольников нервно говорили о многом.
Погибло двадцать девять из первоначальных Колокольников. Двое находились здесь, двое – во вселенной Нимстоула, двое – у Ананы, двое у – Джудубры. Зиматол считал, что их следует призвать на помощь, или, еще лучше, чтобы Колокольники в этой вселенной покинули её и замуровали все врата. Имелось множество других вселенных.
Почему бы им не отрезать эту навек? Если Кикаха хочет её, пусть себе забирает. В то же время в безопасном месте они смогут сделать миллионы новых Колокольников. Через десять лет они будут готовы вместо Господов и выметут их отовсюду.
Но фон Турбат, которого они называли Траумграссом, отличался необыкновенным упрямством. Он откажется сдасться. С этим соглашались оба.
Для Кикахи стало очевидным, что Арсвуд, несмотря на свои настояния о необходимости покинуть центр и найти врага, на самом деле не хотел и фактически не собирался этого делать. Ему, однако, требовалось казаться самому себе храбрым.
Эти двое не казались нечеловеческими, холодными, строго логичными, предельно безэмоциональными существами, описанными ему Ананой.
Если удалить из их разговора определенные элементы, то они могли показаться просто двумя болтающими солдатами любой страны или вселенной.
Какой-то миг он гадал, нельзя ли убедить их образумиться, не смогут ли они удовольствоваться занятием места в этом мире, как и другие разумные существа.
Чувство это быстро прошло. Колокольники предпочитали захватывать человеческих существ, они не останутся замкнутыми в своих металлических колоколах: слишком искушающими были восторги и преимущества плоти. Нет, они не удовлетворятся пребыванием в колоколе, они будут продолжать чистить человеческие мозги и вселяться в обездоленные сомы.
Войну надо будет продолжать до конца, пока не погибнут все Колокольники или Кикаха.
В данный .момент он чувствовал себя так, словно весь мир был бременем, возложенным на него одного.
Если они убьют его, то смогут двинуться, как им и хо телось, вперед, потому что лишь немногие знают, кто они и каковы их цели, а эти немногие тоже погибнут. Это был, как он хвалился, его мир, и он был самым везучим человеком в двух мирах, потому что он являлся единственным из землян, сумевшим перебраться через стену между двумя мирами. Этот мир намного превосходил для него Землю, и он сделал его своим в таком отношении, в каком не сумел сделать даже Вольф, Господь.
Теперь восторги и вознаграждения пропали, затемненные столь сильной ответственностью, что он и не думал о ней, потому что не смог бы вынести таких мыслей.
Для человека с такой ответственностью он действовал безрассудно.
Именно потому-то, однако, он и прожил так долго.
Если бы он поступал с великой осторожностью, сознавая свою важную роль, то его, вероятно, давно бы поймали и убили, или же он сбежал бы, но стал бы совершенно безопасным, потому что боялся бы предпринимать любые действия. Опрометчив он или нет, он будет поступать теперь так же, как поступал в прошлом. Если он рассуждал неверно, то станет частью прошлого, а Колокольники будут господствовать в настоящем и будущем. Да будет так.
Он переключился на третью ракету и поместил её как раз над дверьми.
Затем он положил пенал управления и очки рядом с собой и сказал Шуптарту, что собирался делать дальше. Тевтон счел эту идею безумной, но согласился. Они подняли талоса и поволокли тело, весившее, возможно, пятьсот фунтов, вверх по лестнице. Они потащили его по коридору в проход между полями детекторов и прислонили к дверям, а затем поспешно, но осторожно отступили на этаж ниже.
Быстро оглядевшись, Кикаха вновь надел очки. Он опустил ракету над дверями, расположил её сбоку от сидевшего талоса и швырнул ракету на шлем-голову талоса. Удар поломал ракету, и поэтому он не мог наблюдать за её действиями. Но он быстро послал наверх другую и установил её над дверями. Талое упал именно так, как он хотел. Его голова и плечи оказались в поле детектора. В центре управления дико должна зазвенеть сигнализация.
Ничего не произошло. Двери не открылись. – Он ждал до тех пор, как не смог больше выносить напряжение. Хотя для него было существенно важно держать ракету на посту над дверями, он отправил её на пол, а затем снова переключился на ракету в центре управления. Он не видел ничего, кроме задней стенки пульта, и ничего не слышал. Не завывала никакая сигнализация, так что ее, должно быть, отключили.
Колокольники не разговаривали и не издавали ни звука, хотя он включил усиление звука.
Он снова переключился на ракету перед дверью. Двери были закрыты, так что он вернулся к ракете в центре. По-прежнему не было слышно ни звука.
Что происходит?
Не хотят ли они, чтобы он бросился в атаку?
Он вернулся к ракете в центре и послал её по полу к стене. Она медленно поднялась по стене, участок на фут перед ней был ясно виден, а дальше всё становилось нечетким. Он собирался её завести под потолок, а потом опустить, надеясь, что увидит Колокольников раньше, чем те увидят ракету.
Ракета могла применяться для убийства, как убивает пуля, но диапазон его обзора был настолько ограничен, что ему требовалось оказаться очень близко. Если Колокольник закричит, он выдаст звуком свое местонахождение, и Кикаха сумеет послать на него ракету, прежде чем Колокольник успеет сжечь ее.
Это был слабый шанс, за который он теперь был готов ухватиться.
Он привёл ракету приблизительно туда, где должен был находиться пульт управления. Ракета опустилась прямиком до пола, ничего не видя и не слыша. Затем она поднялась и покружила в том районе, не засекая Колокольников. Он расширил территорию поисков. Конечно, Колокольники могли заметить ракету и отступить за пределы видимости и слышимости. Это не имело смысла, если они хотели держать оператора ракеты занятым, пока один или двое отправятся из центра на его поиски.
Они, вероятно, не знали, как действует ракета, но должны понимать, что диапазон её передачи ограничен и оператор должен находиться сравнительно недалеко.
Кикаха велел Шуптарту быть особенно бдительным относительно появления Колокольников на лестничной площадке и не забыть применить нейтронные гранаты, если у него появится шанс.
Не успел он закончить эти инструкции, как Шуптарт заорал. Кикаха был так поражён, что вскинул руку кверху.
Пенал управления полетел прочь, так же, как и Кикаха. Срывая очки, он в то же время все катился и катился, чтобы сбить прицел каждому всякому, кто мог. выстрелить по нему. Он понятия не имел, что заставило тевтона закричать, и не собирался сидеть смирно, отыскивая взглядом источник тревоги.
Выстреливший по нему луч опалил ковёр. Он ударил из неожиданного места, с противоположного конца коридора. Из-за угла высовывались голова и рука, державшая лучемет. К счастью, Шуптарт выстрелил, как только увидел Колокольника, и поэтому тот не смог дать прицельный луч. Затем он шмыгнул обратно. На таком расстоянии эффективность лучемета значительно снижалась. На коротком расстоянии он мог прожечь тридцатисантиметровую сталь и за секунду изжарить человека. На этом же расстоянии он мог только вызвать у него ожог третьей степени на коже или ослепить, если попадет по глазам.
Шуптарт отступил к первым нескольким ступенькам лестницы, где и укрылся за кучей талосов. Кикаха побежал прочь по коридору, остерегаясь того, кто может выскочить с ближайшей стороны. Один или оба Колокольника из центра прошли через врата в другую часть дворца и устроили атаку с фланга.
Либо один, либо оба отправились вратами куда-то еще – получить помощь других Колокольников.
Выругавшись, Кикаха круто повернул и побежал обратно к брошенным очкам и пеналу управления.
Колокольник на противоположном конце высунул голову поблизости от пола и выстрелил. Шуптарт, находившийся под болеё тупым углом поотношению к Колокольнику, так как он был на лестнице, ответил своим лучом. Кикаха тоже выстрелил.
Колокольник убрался, прежде чем направлявшиеся над ковром лучи смогли пересечься на углу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30