– Вот что я получил за то, что был слишком умным, – сказал он Анане.
Она не засмеялась. Она и сама не испытывала желания смеяться.
Он испытывал его еще меньше, когда их привели обратно к каравану, связанных и беспомощных. Начальник каравана Клискат уведомил их, что вознаграждение утроили.
Хотя он слышал о Кикахе и, конечно, восхищался им и уважал его как любимчика Господа, теперь дела изменились, не так ли?
Кикаха был вынужден признать, что так. Он спросил у Клиската, жив ли еще император. Вопрос удивил Клиската. Конечно же, император жив. Именно он-то и предлагал вознаграждение. Именно он и провозгласил союз с розоволикими чародеями, летавшими в бесколесном фургоне. И так далее.
Намерение Кикахи отговорить караванщика держать его в плену, разъяснив им истинное положение в Таланаке, не сработало. Имперская система сигнальных барабанов ознакомила пограничные городки с условиями, принятыми в столице.
Верно, что некоторые из этих новостей оказались ложными, но Клискат не поверил Кикахе. Кикаха не мог винить его в этом.
Двоим пленникам дали полный завтрак, женщины вымыли их, умастили маслом тела и волосы, причесали, надели на них свежую одежду. Во время всего этого начальник каравана, офицеры и взявшие их в плен солдаты спорили. Начальник думал, что солдатам следует поделиться с ним наградой. Офицеры считали, что следует выделить долю и им, а затем притопали несколько представителей остальных караванщиков и потребовали, чтобы вознаграждение было разделено поровну и на весь караван.
При этих словах начальник и солдаты начали орать на новоприбывших.
Наконец начальник успокоил их. Он сказал, что есть только один способ решить вопрос: передать дело на рассмотрение императору.
По существу, это означало передачу дела верховному суду Таланака. Солдаты возразили. Дело будет тянуться годами, прежде чем его решат. К тому времени судебные издержки пожрут много наградных денег.
Припугнув всех этой угрозой, Клискат предложил компромисс, который, как он надеялся, окажется удовлетворительным: одна треть пойдет солдатам, одна треть гражданским лидерам каравана, начальнику и офицерам, а одна треть будет разделена поровну между оставшимися.
Снова возник спор, продолжавшийся весь обед и ужин Караван все это время не двигался.
Затем, когда все согласились болеё или менеё охотно на дележ награды, начался новый спор. Следует ли каравану двигаться дальше, взяв с собой пленников, в надежде, что магический воздушный корабль появится снова, как обещали розоволикие чародеи?
Тогда можно будет передать пленников чародеям. Или большому отряду солдат следует отвести пленных обратно в Таланак, в то время как караван двинется дальше по своим делам?
Некоторые возражавшие говорили, что чародеи могут и не вернуться, а даже если и вернутся, у них не найдется в лодке места для беглецов.
Другие считали, что избранные проводить пленников домой могут потребовать всю награду себе. К тому времени, когда караван вернётся к цивилизации, он может обнаружить, что конвоиры уже потратили денежки, а подавать в суд будет бесполезно.
И так далее, и тому подобное.
Кикаха спросил у одной женщины, как розоволикие обращались с главой каравана.
– Розоволиких было четверо, и каждый занимал кресло в волшебном судне, – ответила она, – но за них говорил жрец. Он сидел у ног того, что в переднем кресле справа. Розоволикие говорили на языке Господов, – я узнаю его, по крайней мере, когда слышу, хотя и не разговариваю на нем, как жрецы – а жрец слушал, а потом говорил с главой на нашем языке.
Поздно ночью, когда луна одолела полпути через небесный" мост, спор все еще продолжался. Кикаха с Ананой отправились спать в свои постели из мехов и одеял на верхнем этаже фургона. Они проснулись утром и обнаружили, что лагерь свернут.
Было решено взять пленников с собой в надежде, что волшебная летающая лодка вернется, как обещали её пассажиры.
Двоим пленникам разрешили идти днем позади фургона. Весь день их караулили шестеро солдат, и еще шесть стояли на страже у фургона ночью.

Глава 10

На третью ночь события стали развиваться именно так, как и надеялся Кикаха.
Шестеро караульных отнеслись к решению поделить награду на весь караван очень критически. Они провели добрую часть ночи, перешептываясь между собой, и Кикаха, бодрствовавший часть этого времени и пробовавший свои путы, подслушал многое из сказанного ими.
Он предупредил Анану не устраивать никаких криков или борьбы, если её разбудят часовые. Их растолкали с предупреждением хранить молчание или умереть с перерезанными глотками. Их провели между двух бессознательных часовых к небольшой группе деревьев. Здесь их ждали лошади, оседланные, навьюченные и готовые принять на спины шестерых солдат и двух пленных, и также запасные вьючные лошади.
Отряд медленно отъехал несколько миль, а затем пустился легким галопом. Их бегство продолжалось всю ночь и половину следующего дня. Они не остановились на привал, пока не почувствовали уверенность, что их не преследуют. Поскольку они покинули Торговую Тропу и повернули далеко на север, то и не ожидали погони.
На следующий день они продолжали ехать параллельно Торговой Тропе.
На третий день они направились под углом обратно к ней. Такое долгое пребывание за пределами безопасности Торгового пути заставляло их нервничать.
Кикаха с Ананой ехали в центре отряда. Руки им связали, но не туго, так что они могли держать поводья. Остановились они в полдень. Они только-только прикончили сваренного в котелках кролика с зеленью, когда раздался крик караульного с ближайшего холма. Он галопом прискакал к ним и крикнул, когда его могли расслышать:
– Полукони!
Котелки опрокинули в костер, а влажный пепел закидали землей.
Солдаты в панике упаковали большую часть своих столовых приборов.
Пленников снова заставили сесть на лошадей, и отряд рванулся на юг, к Торговой Тропе, лежавшей на много миль от них.
Вот тут-то солдаты и увидели двигающуюся по прерии волну бизонов.
Это было громадное стадо в несколько миль в поперечнике и казавшееся бесконечным в длину.
Правый фланг находился в трех милях от них, но земля дрожала от топота четверти миллиона копыт.
По какой-то причине, известной только бизонам, те понеслись бегом. Стадо мчалось на запад, и притом столь быстро, что отряд мог и не суметь вовремя доскакать перед ними до Торговой Тропы. У них был шанс, но они не узнают, насколько он хорош, пока не окажутся намного ближе к стаду.
Полукони увидели людей и пустились полным галопом. Их было около сотни: вождь в длиннохвостой шляпе с полным оперением, множество закаленных воинов в повязках с перьями и трое-четверо юнцов.
Кикаха застонал: ему показалось, что они из племени шойшателей.
Они находились настолько далеко, что раскраска была не совсем различимой. Но ему думалось, что осанка у вождя такая же, как у полуконя, выкрикивавшего ему угрозы, когда он укрылся в форте.
Затем он рассмеялся, потому что не имело значения, какое это племя. Все племена полуконей ненавидели Кикаху, и все обошлись бы с ним по возможности наиболеё жестоко, если бы поймали его.
Он крикнул предводителю солдат Таквоку:
– Срежь веревки с наших запястий! Они нам мешают! Не беспокойся, мы не сможем скрыться от вас!
С минуту было похоже, что Таквок действительно мог срезать веревки. Опасность, связанная со скачкой в такой близости от Кикахи, опасность, что лошади будут сшибать друг друга с ног, или Кикаха вышибет его из седла, вероятно, заставили его изменить решение. Он покачал головой.
Кикаха выругался, а затем пригнулся к шеё жеребца и попытался ускорить его бег. Жеребец не откликался, потому что он и так уже бежал с наивозможнейшей скоростью.
Конь Кикахи хоть и летел стрелой, но на полкорпуса отставал от жеребца, на котором скакала Анана. Наверное, они обладали примерно равной беговой способностью, но болеё легкий вес Ананы создавал эту разницу. Другие не слишком отстали от них и разворачивались в грубый полумесяц с изогнутыми рогами, по трое с каждой стороны. Полукони как раз переваливали через пригорок. Они на мгновение замедлили бег, вероятно, изумившись при виде громадного стада бизонов, а затем, размахивая оружием, устремились вниз с холма.
Стадо с грохотом неслось на запад.
Солдаты и пленники находились справа к бизонам под углом в сорок пять градусов. Прежде чем перевалить через холм, полукони немного отклонились на запад, а их большая скорость давала им возможность сократить расстояние между собой и намеченными жертвами.
Кикаха, наблюдая за клином, образованным флангом огромной колонны животных и её фронтом – почти квадратным – увидел, что отряд мог проскочить и оказаться перед стадом. Дальше же скорость и удача означали безопасность по другую сторону стада или перспективу быть смятыми мчавшимися бизонами Отряд не мог проскакать прямо перед надвигающимся стадом. Придется скакать одновременно впереди и под углом от животных.
Могли ли лошади сохранить свою нынешнюю скорость, не споткнется ли какой-нибудь конь или все кони, станет известно в самом скором времени
Он поощряюще крикнул Анане, когда та ненадолго оглянулась, но грохот копыт, сотрясавший землю и звучавший, словно вулкан, готовый взорваться, порвал его голос в клочки.
Рев, запах животных и пыль напугали Кикаху. В то же время он испытывал возбуждение События совершенно неожиданно оказались такими крупномасштабными, а скачка была такой прекрасной с призом в виде смерти или внезапной безопасности, что он почувствовал себя так, словно был сродни богам, если не самим богом. Именно в этот миг, когда смерть стала такой близкой и такой вероятной, он почувствовал себя бессмертным.
Миг быстро прошел, но, пока он продолжался, Кикаха знал, что переживает мистическое состояние.
Затем он, казалось, направился к столкновению с углом, образованным флангом и фронтом стада.
Теперь он мог разглядеть лохматые коричневые бока гигантских бизонов, горбы, вздымавшиеся, словно скачущие с волны на волну бурые дельфины, темно-коричневые лбы, массивные, опущенные, истекающие слюной черные морды, ноги, работавшие столь быстро, что они не сталкивались, пену, срывавшуюся с открытых зубастых ртов на густую лохматую шерсть на груди и верхней части ног.
Сперва он не мог расслышать ничего, кроме этого грохота, словно от разверзшейся земли, настолько мощного, что он на секунду ожидал, что прерия расколется под копытами, и вырвутся огонь и дым.
Он почувствовал запах миллиона бизонов, зверей, вымерших на земле десять тысяч лет назад, чудовищ с рогами в десять футов, потевших от ужаса и разрывавших сердце трудом их бегства. Присутствовал также острый запах его коня.
– Хайя, – заорал Кикаха.
Он обернулся к полуконям, желая, чтобы руки у него не были связаны и он имел оружие, чтобы погрозить им. Он не услышал собственного вызывающего крика, но надеялся, что полукони увидят его открытый рот и ухмылку и поймут, что он насмехается над ними.
К тому времени полукони оказались в ста пятидесяти ярдах от своей добычи.
Они прилагали лихорадочные усилия, чтобы догнать врагов, их огромные широкоскулые лица искажались от мучительной боли.
Они не могли приблизиться достаточно быстро и знали это. К тому времени, когда их дичь пронесется под углом перед правым плечом стада, они будут примерно все еще в пятидесяти ярдах позади, а к тому времени, когда они достигнут фронта стада, их дичь ускачет слишком далеко вперед, а после этого их будут постепенно настигать бизоны, и прежде чем они смогут добраться до другой стороны стада, они падут под нависшими лбами, изогнутыми рогами и режущими копытами.
Несмотря на это, полукони продолжали нестись галопом вперед. Один необстрелянный юнец в налобной повязке, не ведавший скальпа или пера, сумел опередить других. Он оставил их позади с такой быстротой, что у Кикахи расширились глаза. Он никогда раньше не видывал такого скоростного полуконя, а он повидал многих.
Необстрелянный все скакал и скакал, с лицом, искаженным от столь интенсивных усилий, что Кикаха не удивился бы, увидев, как порвались бы, лопнув, мускулы лица.
Рука полуконя ушла назад, а затем вперед, и пика полетела над ним, снижаясь по дуге, и Кикахо вдруг понял, что то, что он считал невозможным, вот-вот произойдет.
Пике предстояло угодить в круп или в ноги его жеребца. И она снижалась по кривой, перелетая через скакавших позади него солдат.
Кикаха дернул поводья, направляя жеребца влево, но тот рванул голову вбок и только чуть замедлил бег. Затем Кикаха почувствовал легкий толчок и понял, что пика воткнулась в тело. Затем конь перекувыркнулся, его передние ноги подкосились, а задние все еще мчались и посылали круп в воздух. Шея жеребца вылетела из-под Кикахи, и он воспарил в воздухе.
Кикаха не знал, как он это сделал.
Что-то в нем взяло управление на себя, как было и раньше, и он не упал и не заскользил по земле. Он приземлился бегущим во весь дух, имея слева черно-коричневую стену стада. Позади него, так близко, что он слышал даже сквозь грохот рев стада, раздавался гром лошадиных копыт. Затем этот звук оказался повсюду вокруг него, и он не смог больше оставаться на ногах из-за своей инерции и заскользил, рухнув лицом в траву. Тень пролетела над ним. Это была тень коня и всадника, когда конь перепрыгнул через него. Затем все семеро миновали его. Он увидел, как Анана оглянулась через плечо, как раз перед тем, как надвигающееся стадо отрезало её и всех солдат от его взора. Они ничего не могли для него сделать.
Задержка даже на секунду означала для них смерть под копытами бизонов или копьями полуконей. Он поступил бы точно так же, если бы сам был на коне, а Анана упала бы со своего.
Полутени наверняка должны были победоносно кричать. Жеребец Кикахи убит, из его крупа торчало копье, а шея была сломана. Их величайший враг. Обманщик, столь часто ускользавший от них, когда они знали, что он у них в руках, даже он не мог теперь скрыться, если, конечно, не бросится под копыта бизонов, несшихся с грохотом меньше чем в трех метрах от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30