Существует разница, доктор, между поддержанием мира и разжиганием вой
ны. И я знаю безо всяких докторишек, которые интересуются только своими п
ациентами, как гибнут мои люди! Так что нечего пудрить мне мозги и заставл
ять ненавидеть людей, виновных лишь в том, что поверили откровенной лжи! М
не плевать, Ц закончил Дермод, безуспешно попытавшись умерить пыл, Ц к
ак вы лечите раненых, но мои приказы для вас обязательны. Мы находимся на в
оенной базе, поэтому возле вражеских раненых, которые в сознании, должна
быть выставлена охрана, чтобы не произошло случаев саботажа. Все ясно, до
ктор?
Ц Так точно, сэр, Ц пробормотал Конвей.
Несколько минут спустя они вдвоем с О'Марой покинули Приемный покой.
Конвей чувствовал себя не в своей тарелке. Он размышлял о том, что ошибалс
я в Дермоде и должен, вероятно, извиниться перед ним за свои дурные мысли.

Ц Мне нравится, когда такие, как он, выпускают пар, Ц неожиданно прогово
рил О'Мара. Ц Это весьма полезно с психологической точки зрения, учитыва
я нагрузку, которую он несет. Я рад, что вы сумели вывести его из себя.
Ц А я? Ц спросил Конвей.
Ц Вы, доктор, начисто лишены какой бы то ни было уравновешенности, Ц ото
звался О'Мара сердито. Ц На своей новой должности вам бы следовало подав
ать пример терпимости, а вы быстро превращаетесь в раздражительного чин
ушу. Осторожнее, доктор.
Конвей искал у майора сочувствия по поводу полученной от Дермода взбучк
и, хоть какого-то участия, а никак не дополнительной порции замечаний. Поэ
тому выпад О'Мары настолько его разозлил, что, когда тот скрылся за дверью
своего кабинета, Конвей все ещё не мог найти слов от возмущения.

24

На следующий день возможности извиниться перед командующим флотом Кон
вею не представилось, ибо началась атака и им обоим стало не до вежливых б
есед.
«Да, Ц подумал Конвей с горечью, Ц от того, что войну назвали бунтом, коли
чество потерь нисколько не уменьшилось».
Раненые поступали в огромных количествах, поскольку сражение разверну
лось всерьез. Имперские корабли вели шквальный огонь и мало-помалу окру
жали госпиталь плотным кольцом. Оставшиеся в распоряжении Дермода звез
долеты Ц «Веспасиан», тралтанский линкор и легкие крейсеры с катерами
Ц расположились рядом с госпиталем и застопорили ход. Маневрировать он
и не могли, потому что сократили бы тогда секторы обстрела госпитальных
излучателей. Поэтому они, так сказать, встали на якоря и начали стрелять и
з своих орудий. Однако враги, судя по всему, стремились именно к такому пов
ороту событий. Их корабли с быстротой, возможной лишь при заранее подгот
овленном маневре, незамедлительно перестроились и сосредоточили огонь
на одном участке наружной обшивки госпиталя.
Ракеты вонзались в обшивку, пробивали заслоны из обломков, проникали во
внутренние помещения. Виброустановки раскалывали корпуса притуливших
ся у шлюзов подбитых звездолетов и освобождали новые цели для ракет.
Сопротивление флота мониторов было недолгим. Массированная атака прев
ратила их корабли в груды металлолома. Уцелевшие бросились врассыпную, о
ставив госпиталь без прикрытия, и тут выяснилось, что задумал противник.

Из-за строя боевых звездолетов вынырнули транспортеры.
Им навстречу устремился «Веспасиан». Он ринулся наперерез первому тран
спорту, который только-только показался над госпитальной обшивкой.
Относительно того, что случилось потом, ходили разные мнения. Кто утверж
дал, что произошел сбой в компьютере, кто Ц что в крейсер попал реактивны
й снаряд или что корабль сам напоролся на отклоненную лучом захвата раке
ту. Но никто не посмел обвинить капитана Вильямсона в том, что он сознател
ьно пошел на таран, ибо Вильямсон отнюдь не отличался излишней горячност
ью и должен был понимать, что при сложившихся обстоятельствах такой шаг
равносилен самоубийству. «Веспасиан» врезался в транспорт поблизости
от кормы. На мгновение показалось, что крейсер пройдет насквозь, но вот ег
о движение замедлилось и он замер. Над звездолетами поднялось белое обла
чко воздуха, и они, словно приклеенные друг к другу, начали вращаться вокр
уг общей оси.
На какой-то миг все будто оторопели, а затем корабли мониторов, все как од
ин, перенесли огонь на второй транспорт. Через несколько минут в его корп
усе появились три отверстия. Он дал обратный ход. Третий транспорт уже сп
рятался за боевыми звездолетами, которые тоже отступили, но ненамного. В
общем, о победе не могло быть и речи. Просто командующий имперскими силам
и чуть-чуть поспешил, чуть-чуть недооценил резервы госпиталя.
Лучи захвата подтянули к шлюзу «Веспасиан» заодно с протараненным им тр
анспортом. На крейсер были отправлены спасатели, и вскоре раненых в госп
итале стало прибавляться. К тому же при обстреле многие пациенты были ра
нены во второй или третий раз…
Доктор Приликла сопровождал спасателей. ГЛНО были самыми хрупкими из из
вестных ксенологам Федерации существ, и трусость считалась необходимы
м условием их выживания. Однако Приликла смело рыскал по обломкам «Веспа
сиана» в поисках тех, кто остался жив. Если даже они были без сознания, от н
их исходило эмоциональное излучение, которое тут же улавливал маленьки
й ГЛНО. Без него немало раненых истекло бы кровью или погибло бы от удушья
в разорванных скафандрах. Но эта работа была для него как эмпата поистин
е адской…
Майор О'Мара был вездесущ. Если бы невесомость неожиданно исчезла, главн
ый психолог, наверное, едва волочил бы ноги, а так о его утомлении можно бы
ло судить лишь по тому, что он частенько не замечал, куда направляется. Но
в голосе его, когда он разговаривал с землянами, усталости не проскальзы
вало. С инопланетянами он беседовать не мог, однако им достаточно было од
ного его присутствия, чтобы воспрянуть духом. Они помнили те времена, ког
да трансляторы были в порядке и О'Мара гонял их через приборы и в хвост и в
гриву.
Инопланетные медики Ц неуклюжие тралтаны-ФГЛИ, крабоподобные мелфиан
е-ЭЛНТ и все остальные Ц то наставляли медсестер-землянок, то помогали в
рачам. Они были изнурены до последней степени и, как правило, не понимали,
что им говорят, но сумели спасти, тем не менее, множество жизней. А всякий р
аз, когда в госпиталь попадала ракета, им становилось немногим страшнее
прежнего…
Доктор Конвей не выходил из главной столовой. Поскольку коридоры, которы
е вели на другие уровни, были или уничтожены, или забиты ранеными, единств
енному на весь госпиталь старшему врачу приказано было находиться в сра
внительно безопасном месте. Без работы он не сидел: в столовую время от вр
емени доставляли тяжелораненых, в основном инопланетян. В определенном
отношении Конвею досталась самая большая палата и самые сложные пациен
ты.
Поскольку готовить пищу было некогда, все обходились сухим пайком, поэто
му столовую переоборудовали, расставили в ней койки и операционные стол
ы, прикрепив их к полу, стенам и потолку. Пациенты, будучи космонавтами, не
испытывали неприятных ощущений из-за невесомости или из-за того, что над
их головами Ц ещё один ряд коек. Это было даже удобно для тех, кто мог пере
говариваться.
Конвей устал настолько, что больше не чувствовал усталости. Взрывы ракет
его не пугали, он успел привыкнуть к почти непрерывному скрежету раздир
аемого на куски металла. Он знал, разумеется, что рано или поздно бомбарди
ровка достигнет своей цели и космический вакуум проникнет в каждый заку
ток госпиталя, однако мозг его отказывался делать из этого какие-либо вы
воды. Когда прибывали новые раненые, Конвей осматривал их, действуя маши
нально, только за счет выработанных практикой рефлексов. Он мало о чем ра
змышлял или вспоминал, а когда вспоминал, то без привязки к конкретному в
ремени. Последняя операция, ради которой ему пришлось принять четыре мне
мограммы, была желанным отвлечением от монотонности остальных процеду
р.
Но он не помнил, провел ли он её три дня или три недели назад, и что было рань
ше Ц операция или таран «Веспасиана». Впрочем, «Веспасиан» и всё, что с ни
м связано, приходило Конвею на память довольно часто. Среди уцелевших пр
и катастрофе был и майор Стиллмен. Конвей вырезал его из скафандра и выяс
нил, что у майора сломаны два ребра и плечевая кость и что он подвергся дек
омпрессии, в результате чего временно ослеп. С тех самых пор, как его прине
сли в палату, он расспрашивал о капитане Вильямсоне. А капитан хотел знат
ь, что сталось с его людьми. Упакованный с головы до ног в гипс, он был в полн
ом сознании и сразу же узнал Конвея. Но тот не мог ему помочь, ибо знал по им
енам далеко не всех членов экипажа, служивших на крейсере.
Ц Стиллмен лежит через три кровати справа от вас, Ц сказал Конвей, Ц а
другие раскиданы по всей палате.
Вильямсон поглядел на тех, кто висел в койках прямо над ним.
Ц Некоторые мне не знакомы, Ц проговорил он.
Конвей посмотрел на лиловый синяк под правым глазом капитана Ц при удар
е Вильямсон с размаху стукнулся головой о внутреннюю поверхность шлема,
Ц растянул губы в улыбке и буркнул:
Ц Некоторые из них могут сказать то же самое о вас.
Еще Конвей помнил второго ТРЛХ.
Его привезли на каталке, атмосферный блок которой уже заполняла та ядови
тая смесь, которую пациент и его сородичи именовали воздухом.
Полученная ТРЛХ рана Ц перелом панциря и, как следствие, разрыв кровено
сных сосудов Ц была видна сквозь прозрачный скафандр совершенно отчёт
ливо. Времени на то, чтобы принимать необходимые мнемограммы, у Конвея не
было, поскольку пациент на глазах истекал кровью. Конвей дал знак закреп
ить каталку в напольных фиксаторах и всунул руки в специальные перчатки
. С коек под потолком за каждым его движением внимательно следило множес
тво глаз. Конвей приложил руки в перчатках к прозрачному и податливому м
атериалу, из которого была изготовлена каталочная палатка.
Тот словно прилип к перчаткам, и Конвей осторожно надавил на стенку пала
тки, которая отделяла друг от друга две одинаково ядовитые атмосферы, и с
помощью находившихся внутри инструментов снял с пациента скафандр. При
операциях в подобных палатках свобода действий, как удалось установить
Конвею, когда он оперировал двоих ПВСЖ и ХЦХЛ, ограничивалась лишь налич
ием внутри необходимых инструментов и слабым, но ощутимым сопротивлени
ем материала.
Он удалял осколки панциря, когда пол под его ногами подпрыгнул Ц где-то п
облизости взорвалась очередная ракета. Несколько секунд спустя завыла
сирена, что означало: в палате падает давление. Мэрчисон и врач-келгианин
, единственные помощники Конвея, бросились проверять герметичность пал
аток тех пациентов, которые не в состоянии были проделать это самостояте
льно. Падение давления было незначительным, но для ТРЛХ, который лежал на
импровизированном операционном столе, оно могло оказаться смертельным
, а потому Конвей заторопился. Но пока он старался извлечь кусочки костей
и зашивал разорванные сосуды, палатка начала раздуваться.
Ему стало трудно держать инструменты и практически невозможно направл
ять их в нужное место и под нужным углом, ибо упругий материал отталкивал
его руки. Разница в давлении внутри и снаружи палатки составляла всего к
акие-то несколько футов на квадратный дюйм, человеческие уши её едва ощу
щали, однако материал продолжал набухать. Конвей вынужден был отступить
ся. Примерно через полчаса давление восстановилось, и он снова приблизил
ся к каталке, но было уже поздно.
В глазах у него словно помутилось, и внезапно он сообразил, что плачет. Стр
анно, подумалось ему, слезы ведь не относятся к числу приобретенных прак
тикой рефлексов, иначе все врачи рыдали бы над больными.
Скорее, причина их в злости на то, что погиб пациент, который по всем призн
акам должен был выжить, и в том изнеможении, которое не отпускает его мног
о-много дней подряд. Увидев же лица глядевших на него раненых, Конвей приш
ел в полное замешательство.
Потом события как бы слились в один поток. Глаза Конвея так и норовили зак
рыться, и проходило сколько-то секунд, а то и минут, прежде чем он открывал
их снова, хотя сам течения времени не замечал.
Легкораненые передвигались по палате, болтали с теми, кто не мог ходить, и
переговаривались о чем-то между собой. Но Конвею было некогда отвлекать
ся на разговоры, да и голова его шла кругом от принятых мнемограмм. А в кра
ткие промежутки отдыха его взгляд чаще всего обращался туда, где парили
во сне у входа в палату Мэрчисон и врач-келгианин.
Келгианин напоминал громадный и мохнатый знак вопроса; он издавал порой
тот низкий стонущий звук, какой вырывается во сне у некоторых ДБЛФ.
Мэрчисон медленно вращалась на конце десятифутового предохранительно
го ремня. «Интересно, Ц подумал Конвей с нежностью, наблюдая за плавным в
ращением стройного девичьего тела, Ц почему в невесомости спящие всегд
а принимают позу эмбриона?» Он сам с радостью прикорнул бы рядом, но сейча
с была его очередь дежурить, а смена предстояла очень и очень нескоро: чер
ез пять минут или пять часов, в общем, через вечность. Пожалуй, надо бы чем-т
о заняться. Решение словно пришло откуда-то извне. Ноги повлекли Конвея в
кладовую, где лежали раненые, для которых наиболее вероятным был летальн
ый исход. Только здесь и больше нигде он позволял себе поболтать с умираю
щими или утешал их каким-нибудь другим, не менее бесполезным способом. Чт
о до инопланетян, то он мог лишь надеяться, что эмпат Приликла передаст ег
о сочувствие тому кровавому месиву, в которое превратились тела тралтан
а или мелфианина.
Мало-помалу и в то же время внезапно Конвей осознал, что в кладовую за ним
последовали все ходячие раненые, которые вдобавок притащили за собой, ка
к на буксире, тех, кто вынужден был пребывать в неподвижности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23