Его дом лежал впереди, большое, раздавшееся здание начала двадцатого века на берегу бухты. Его яхта стояла подальше от берега и вызывала у него угрызения совести. Ею не пренебрегали, но она слишком много пребывала в руках платного экипажа, слишком долго без внимания своего владельца.
Корвер, шофер, бросился помочь выбраться Гранту из Кадиллака. Хэпвуд ждал его в большой библиотеке со стаканом «шерри» в руке. Князь Бисмарк, дрожа в присутствии своего бога, положил на колени Гранту свою доберманскую морду, готовый прыгнуть по команде хоть в огонь.
Была своеобразная ирония в том, что дома он наслаждался властью феодального владыки, но она была ограничена тем, сколь сильно слуги хотели оставаться вне Острова Благополучия. Но ему нужно было только поднять трубку телефона безопасности в углу, и его настоящая власть, совершенно невидимая и ограниченная только тем, что хотел выяснить Президент, придет в действие. Деньги давали ему видимую власть, наследственность давала ему власть над собакой, а вот что давала ему реальная власть телефона безопасности?
— В какое время вы хотели бы пообедать, сэр? — спросил Хэпвуд. — А мисс Шарон здесь с гостем.
— С гостем?
— Да, сэр. Молодой человек, мистер Аллан Торри, сэр.
— Они ели?
— Да, сэр, Мисс Экридж позвонила и сказала, что вы опоздаете к обеду.
— Хорошо, Хэпвуд. Я пообедаю сейчас и встречусь с мисс Грант и ее гостем после.
— Отлично, сэр. Я уведомлю повара. — Хэпвуд незаметно покинул комнату.
Грант снова улыбнулся. Хэпвуд был еще одной фигурой с Острова Безопасности и вырос он говорят на диалекте, которого Грант никогда бы не понял. По какой-то причине на него произвели впечатление английские дворецкие, коих он видел по трилевидению и он культивировал их манеры и был теперь известен по всему округу как превосходный управляющий домохозяйством.
Хэпвуд этого не знал, но у Гранта был записан каждый цент принятый его дворецким: подарки от бакалейщиков и поставщиков, взносы от садовников и удивительно хорошо управляемый портфель вкладов. Хэпвуд мог легко уйти на покой со своим домом и жить жизнью вкладчика налогоплательщика. Почему? — праздно гадал Грант. — Почему он остается? Это делает жизнь легче для меня, но почему?
Это достаточно заинтриговало Гранта, чтобы он велел своим агентам приглядеться к Хэпвуду, но у него не было никаких политических взглядов, кроме стойкой поддержки Объединенной Партии. Единственным подозрительным пунктом в его контактах была уточненность, с которой он выжимал деньги из каждой сделки, вовлекавший дом Гранта. Детей у Хэпвуда не было, а его сексуальные потребности удовлетворялись нечастыми визитами на окраинные районы вокруг Острова Благополучия.
Грант ел механически, спеша кончить и увидеться с дочерью, и все же он боялся встретиться с парнем, которого она привела в дом. На миг он подумал было воспользоваться телефоном безопасности и выяснить о нем побольше, но тут же сердито покачал головой. Слишком много думанья о безопасности не к добру. На сей раз он будет родителем, встречающимся с суженым своей дочери, и ничего более.
Он оставил свой обед незаконченным, не думая о том, сколько будут стоить остатки жареного мяса, ни о том, что Хэпвуд, вероятно, их где— нибудь продаст и прошел в библиотеку.
Сев за массивный стол восточного дерева он взял бренди. За ним, по обеим сторонам от него стены были простроченными книжными полками, безупречно чистыми от пыли отчетами о мертвых империях, но он уже много лет ни одной книги не читал. Теперь все его чтение было отдано рапортам в ярко-красных обложках. Они рассказывали живые повести о живых людях, но иногда поздно ночью Грант спрашивал себя, не такая же мертвая страна его, как и империя в книжках?
Грант любил свою страну, но ненавидел ее народ, всех их: Каринза и эту новую породу: транквилизированных Граждан в их Островах Благополучия, надменных налогоплательщиков, мрачно держащихся за свои привилегии.
— Что же тогда я люблю? — спрашивал он себя. — Только нашу историю и то величие, коим некогда были Соединенные Штаты? И которое находилось в этих книгах и в древних зданиях, но никогда в рапортах безопасности. Где патриоты? Все они стали Патриотами, глупцами, следующими за вожаком к ничему. Даже не к славе…
Тут вошла Шарон. Она была впечатляющая девушка, намного красивее, чем когда-либо бывала ее мать, но у нее отсутствовала материнская осанка. Она привела высокого парня, лет двадцати с небольшим.
Грант изучал новоприбывшего, пока они подходили к нему. Симпатичный мальчик, аккуратно подстриженные длинные волосы, консервативные для нынешних времен усы. Сине-фиолетовый френч, красный шарф, немножко щеголевато, но даже Джон-младший одевался щегольски, когда выбирался из формы Кодоминиума.
Паренек шел колеблясь, почти робко и Грант гадал, было ли это от страха перед ним и его положения в Правительстве или же всего лишь от естественной нервозности молодого человека, собравшегося встретиться с богатым отцом своей невесты. На руке Шарон, в желтом свете камина искрился крошечный бриллиант и она держала руку в неестественном положении.
— Папа… я так много рассказывала о нем, это Аллан. Он только что попросил меня выйти за него замуж! — она вся светилась, видел Грант и говорила доверчиво, уверенная в его одобрении, никак не думая, что он может быть против. Грант иногда хотел знать, не была ли Шарон единственным человеком в стране, не испытывавшим страха перед ним. За исключением Джона-младшего, которому незачем было его боятся. Он был вне досягаемости грантовского телефона безопасности. Флот КД заботился о своих.
По крайней мере, он попросил ее выйти за него замуж. Он мог бы просто переселиться к ней. Или уже переселился? Грант встал и протянул руку.
— Хэлло, Аллан.
Рукопожатие Торри было твердым, но глаза его избегали встретиться с глазами Гранта.
— Так значит вы хотите жениться на моей дочери? — Грант указующе взглянул на ее руку. — Похоже, что она одобряет эту идею.
— Да, сэр. Э-э, сэр, она хотела подождать и спросить у вас, но я настоял. Это моя вина, сэр. На этот раз он посмотрел ему в глаза почти вызывающе.
— Да. — Грант снова сел. — Ну, Шарон, раз уж ты дома этим вечером, я желал бы, чтобы ты поговорила с Хэпвудом насчет князя Бисмарка. По-моему, животное неправильно кормят.
— Ты хочешь сказать, прямо сейчас? — надула она губы. — В самом деле, папа, это уже викторианство! Высылать меня из комнаты, пока ты говоришь с моим женихом!
— Да, действительно, не так ли? — Грант не сказал больше ничего и она, наконец, повернулась к двери.
— Не давай ему себя запугать, Аллан. Он примерно так же опасен как вон та мышиная голова в комнате охотничьих трофеев! — и выскочила, прежде чем мог быть какой-нибудь ответ.

Глава ЧЕТВЕРТАЯ

Они уселись, испытывая неловкость. Грант оставил стол и сел рядом с Торри у камина. Бренди, предложение курить и все обычные любезности — он их все выполнил; но наконец Хэпвуд принес им освежающее и дверь закрылась.
— Ладно, Аллан. — Начал Джон Грант. — Давайте будем банальными и покончим с этим. Как вы намерены ее содержать?
На этот раз Торри посмотрел ему прямо в глаза. В его глазах плясало то, что было /Грант был в этом уверен/ скрытым весельем.
— Я ожидаю, что меня назначат на хороший пост в Министерстве Внутренних Дел. Я по образованию инженер.
— Внутренних Дел? — Грант задумался. Такой ответ удивил его — он как-то не думал, что парень был еще одним искателем теплого местечка. — Я полагаю, что это можно будет устроить.
Торри улыбнулся. Это была замечательная улыбка и Гранту она понравилась.
— Ну, сэр, это уже устроено. Я не прошу работы.
— О? — Грант пожал плечами. — Я что-то не слышал.
— Заместителем помощника секретаря по природным ресурсам. У меня диплом магистра по экологии.
— Это интересно, но я думаю, что слышал бы о вашем предстоящем назначении.
— Оно еще не является официальным, сэр. И не будет, пока мистера Бертрама не изберут Президентом. В данный момент я в его штабе. — Улыбка по-прежнему играла не его губах и она была дружелюбной, а не враждебной. Парень думал, что политика — это игра. Он хотел победить, но это была только игра. И он видел настоящие опросы, подумал Грант.
— А что именно вы делаете для мистера Бертрама?
Аллан пожал плечами.
— Пишу речи, разношу почту, печатаю на ксероксе — да вы бывали в штаб-квартире избирательной компании. Я — тот парень, которому достается работа, которую не желает больше никто другой.
— Я начинал как мальчик на побегушках, — засмеялся Грант. — Но скоро я сам нанял такого на то, что некогда пожертвовал на партию. Больше они этого фокуса со мной не пробовали. Я полагаю, что для вас этот курс закрыт.
— Да, сэр. Мой отец — налогоплательщик, но платить нам сейчас весьма тяжело…
— Да.
Ну, по-крайней мере он был не из семьи Граждан. Детали Грант завтра узнает от Экридж, а сейчас важно было познакомиться с парнем поближе.
Это было трудно. Аллан был искренен и не напряжен и Грант был доволен, увидев, что он отказался от третьей рюмки; но им было не о чем говорить. Торри не имел ни малейшего представления о реальностях политики. Он был одним из детей-крестоносцев Бертрама и он собирался спасти Соединенные Штаты от людей вроде Джона Гранта, хотя он был слишком вежлив, чтобы прямо так и сказать.
"И я когда-то был таким же молодым, — подумал Грант. — Я хотел спасти мир, но насколько все тогда было иначе. Когда я был молод,никто не хотел положить конец Кодоминиуму. Мы были слишком счастливы покончить со второй холодной войной. Что произошло с великим чувством облегчения, когда мы смогли перестать беспокоиться об атомных войнах. Когда я был молод, мы думали только об этом, о том, что мы будем последним поколением. Теперь они воспринимают как должное, что у нас будет мир на веки веков. Неужели мир это такая малость?
— Впереди столько дел, — говорил между тем Торри. — Проект «Байя», тепловое отравление моря Кортеса! Они убивают всю экологию просто ради создания поместий для налогоплательщиков. Я знаю, это на ваш департамент, сэр, вы, вероятно, даже не знаете, что они творят. Но Липскомб слишком долго был у власти! Коррупция, особые интересы, настало время, чтобы мы снова получили истинно двухпартийную систему вместо положения, при котором маятник власти ходит взадвперед между крыльями Объединенной партии. Настало время для перемен и мистер Бертрам самый подходящий человек, я знаю это.
Улыбка Гранта была натянутой, но он сумел улыбнуться.
— Едва ли вы ждете, что я соглашусь с вами.
— Да, сэр.
— Но, наверное, вы в этом правы, — вздохнул Грант. — Должен сказать, что я бы не возражал против ухода на покой, так чтобы я смог жить в этом доме вместо того, чтобы навещать его только лишь по выходным.
«Какой в этом смысл, — подумал Грант. — Ему никогда не убедить этого парня, а Шарон хотела его. Торри бросит Бертрама после начала скандала. Да и вообще, какие тут объяснения? Проект „Байя“ был создан в помощь синдикату налогоплательщиков в шести штатах, бывших прежде Мексикой. Правительство в них нуждалось, а они плевать хотели на китов и рыбу. Близорукие, да, и Грант пытался уговорить их на изменение проекта, но они не соглашались, а политика это искусство возможного».
Наконец, болезненно, беседа закончилась. Вошла Шарон, робко улыбаясь от того, что она обручилась с одним из ребят Бертрама, но она это понимала лучше, чем Аллан Торри. Это была только игра. Бертрам победит, а Грант уйдет на покой и никому никакого вреда.
Как он мог сказать им, что так больше не получалось. Объединенная партия стала не самой чистой партией в мире, но покрайней мере в ней не было фанатиков. А по всему миру поднимались сектанты. Друзья Народа были на марше, а все это случалось и раньше, все это снова и снова рассказывалось в этих асептически чистых книгах на полках над ним.

ПОМОЩНИКИ БЕРТРАМА АРЕСТОВАНЫ МЕЖКОНТИНЕНТАЛЬНЫМ БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ!!! МБР ЗАХВАТЫВАЕТ ТАЙНЫЙ СКЛАД ОРУЖИЯ В ШТАБ-КВАРТИРЕ БЕРТРАМА. НАМЕКАЮТ НА ЯДЕРНОЕ ОРУЖИЕ.

Чикаго. Пятнадцатое мая /ЮПИ/ — агенты МБР арестовали здесь пять главный помощников сенатора Харви Бертрама за то, что правительственные чиновники называют одним из самых подлых из когда-либо раскрытых заговоров.

Грант без удовлетворения прочел сообщение на своем настольном дисплее. Все вышло согласно плану и ничего больше не оставалось добавить, но он ненавидел это.
По крайней мере сработано чисто. Улики были налицо. Ребята Бертрама могли получить свой суд, отводить присяжных, отводить судей. Правительство откажется от своих прав по тридцать первой поправке и позволит судить дело по старым правилам противоборства сторон. Это уже не имело значения.
Затем он прочел мелкую печать внизу:
"Были арестованы: Грегори Каламинтор, девятнадцать лет, прессекретарь Бертрама; Тимоти Джордано, двадцать два года, секретарь; Аллан Торри, двадцать два года, административный помощник…
Страница расплылась перед его глазами и Грант спрятал лицо в ладонях.
— Боже мой, что же мы наделали!
Он не шевельнулся, когда загудел интерком мисс Экридж.
— Ваша дочь на четвертом канале, сэр. Она кажется расстроена.
— Да. — Грант резко ударил по кнопке. Лицо Шарон появилось в поле зрения. Ее косметика была пересечена длинными бороздами слез. Она выглядела старше, чем была, очень похожей на свою мать.
— Папа! Они арестовали Аллана! И я знаю, что это неправда, он не имеет никакого отношения к ядерному оружию! Многие сотрудники мистера Бертрама говорили, что в этой стране никогда не будет честных выборов. Они говорили, что Джон Грант об этом позаботится! Я отвечала им, что они неправы, но они были правы, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33