— Возразила Гленда Рут. — И не забывайте о их военной политике! Они бы втянули нас в свои замыслы, и в конечном счете, мы дрались бы с самим Кодоминиумом. Полковник Фалькенберг может рассказать вам на что это похоже — быть жертвой карательной экспедиции КД!
— Господи! Я просто не знаю, что делать. — Сказал несчастный Роджер.
Фалькенберг пробурчал что-то не уловленное другими, а затем сказал: — Гленда Рут, если вы извините меня, нам с майором Сэвиджем надо обсудить административные дела. Я был бы рад, если бы вы присоединились ко мне на обеде в офицерской столовой в двенадцать ноль-ноль.
— Ну, разумеется, спасибо, Джек. Я хотела бы, но я должна повидаться сегодня вечером с другими делегатами. Может быть мы сумеем выиграть завтра это голосование.
Фалькенберг пожал плечами.
— Я в этом сомневаюсь. Если вы не сможете его выиграть, то, может, сможете его задержать?
— На несколько дней, наверное. А что?
— Это может помочь, вот и все. Если не сможете попасть на обед, полковые офицеры развлекают гостей допоздна. Вы присоединитесь к нам, когда кончите с политикой?
— Спасибо. Да, присоединюсь. — Когда она перешла через плац к собственным квартирам, она желала знать, что же обсуждали Фалькенберг и Сэвидж. Не административные вопросы, явно. Не имело ли это отношения к тому, что решил Совет?
Она с нетерпением дожидалась встречи с Джоном после, и это предвкушение заставило ее чувствовать себя виноватой. Что же есть такое в этом человеке, что так на меня действует? Он достаточно красивый, широкоплечий, военная косточка — чепуха. Будь я проклята, если поверю в какой-то атавистический порыв влюбляться в воинов. Плевать, что говорят антропологи. Так почему же мне хочется быть с ним?
— Она оттолкнула эту мысль. Было подумать о чем поважнее: что предпримет Фалькенберг, если Совет проголосует против него? А помимо этого, что предпримет она, когда он это сделает?

Фалькенберг провел Роджера Гастингса в свой кабинет.
Роджер сел, чувствуя себя не в своей тарелке.
— Послушайте, полковник, я бы хотел помочь, но…
— Мэр Гастингс, владельцы алланспортской промышленности предпочли бы иметь половину из действующих предприятий, или все из ничего?
— Что бы это значило?
— Я гарантирую защиту литейных и плавильных заводов в обмен на половинный интерес в них.
Когда пораженный Гастингс уставился на него, Фалькенберг продолжал:
— Почему бы и нет? Все равно их захватит Силана. Если мой полк будет совладельцем, я может, сумею остановить его.
— Если я дам согласие, это не будет иметь никакого значения. — Возразил Гастингс. — Владельцы-то на Франклине.
— Вы являетесь высшим официальным представителем Конфедерации на всем полуострове Райнгер. — Старательно разъяснил Фалькенберг. — Законно это, или нет, я хочу иметь вашу подпись на этом дарственном акте. — Он вручил Роджеру пачку документов.
Гастингс внимательно прочел их.
— Полковник, этот документ также подтверждает дарственную на землю, данную мятежным правительством! Я не могу этого сделать!
— Почему бы и нет? Это ведь все государственная земля — и это в пределах вашей власти. Документ гласит, что в обмен на защиту жизни и собственности граждан Алланспорта вы вознаграждаете мой полк соответствующими землями. Он отмечает, что вы не считаете прежнюю дарственную Правительства Патриотов имеющей силу. Об измене и речи быть не может, вы ведь хотите защитить Алланспорт от Силаны, не так ли?
— Вы предлагаете обмануть Патриотов?
— Нет. Но контракт с Баннистером специфически оговаривает, что меня нельзя делать участником нарушения Законов Войны. Этот документ нанимает меня провести их в жизнь вы уже умиротворенной области. Он не оговаривает, кто мог их нарушить.
— Вы катаетесь по чертовски тонкому льду, полковник. Если Совет когда-нибудь увидит эту бумагу, вас повесят за измену. — Роджер снова перечел его. — Я не вижу никакого вреда в подписи, но заранее скажу вам, что Конфедерация не станет его читать. Если Франклин победит, вас выбросят с этой планеты, если не расстреляют.
— Позвольте мне беспокоиться о будущем, мистер мэр. Прямо сейчас ваша проблема — это защита своего народа. Вы можете помочь этому, подписав дарственную.
— Сомневаюсь. — Ответил Гастингс. Он потянулся за ручкой. — Покуда вы знаете, что это не имеет и тени силы, поскольку меня дезавуируют с планеты-метрополии… — Он нацарапал свою фамилию и должность на документах и отдал их обратно Фалькенбергу.
Гленда Рут услышала шум полковой вечеринки еще через плац. Когда они с Хирамом Блэком приблизились то, казалось, рассекали грудью поток волн звука, треск барабанов, пульсирующий вой волынок, смешанных с песнями, мотивы которых перевирали подвыпившие мужские баритоны.
Внутри было еще хуже. Когда они вошли, в нескольких дюйма от ее лица сверкнула сабля. Молодой капитан отдал честь и извинился целым потоком слов.
— Я показывал оберлейтенанту Марксу новый прием, которому научился на Спарте, мисс. Пожалуйста, простите меня.
— Когда она кивнула, капитан оттащил своего товарища в сторону и сабля завращалась вновь.
— Это ведь фридландский офицер. Здесь все фридландцы. — Сказала Гленда Рут. Хирам Блэк мрачно кивнул. Пленные наемники были одеты в парадную форму, зелено-золотое контрастировало с синезолотым бойцов Фалькенберга. Поблескивали в ярком свете верхних ламп медали.
Она посмотрела через сверкающую комнату и увидела полковника за столом на противоположной стороне.
Фалькенберг и его собеседник встали, когда она добралась до стола, после опасного путешествия через набитое народом помещение. Мимо промаршировали волынщики, изливая новые звуки.
Лицо Фалькенберга было раскрасневшимся, и она гадала, не пьян ли он.
— Мисс Хортон, могу я представить вам майора Оскара фон Тома? — формально произнес он. — Майор фон Тома командует Фридландским артиллерийским батальоном.
— Я… — она не знала, что сказать. Фридландцы были врагами, а Фалькенберг представлял ей офицера, как своего гостя. — Рада познакомиться. — Запинаясь, выдавила она из себя. — А это полковник Хирам Блэк.
Фон Тома щелкнул каблуками. Мужчины стояли навытяжку, пока она не села рядом с Фалькенбергом. Такого рода рыцарство почти исчезло, но здесь оно казалось как-то подходящим. Когда стюарды принесли стаканы, фон Тома повернулся к Фалькенбергу:
— Вы запрашиваете слишком много. — Сказал он. — Кроме того, к этому времени вы можете выжечь нарезы из стволов.
— Если выжжем, то сбавим цену. — Весело ответил Фалькенберг. Он заметил озадаченное выражение лица Гленды Рут. — Майор фон Тома спрашивает, не сможет ли он выкупить свои пушки обратно, когда кончится компания. Мои условия его не заботят.
— Мне кажется, — сухо заметил Хирам Блэк. — что Совет захочет сказать свое слово в установлении этой цены, генерал Фалькенберг.
Фалькенберг презрительно фыркнул:
— Нет.
"Он пьян. — Подумала Гленда Рут. — Это не очень заметно внешне. Но неужели я уже так хорошо его знаю?
— Эти пушки были захвачены Сорок Вторым без помощи Совета. Я присмотрю за тем, чтобы их не использовали против Патриотов, и у Совета больше нет никаких интересов в этом деле. — Фалькенберг повернулся к Гленде Рут. — Вы выиграете завтра голосование?
— Завтра голосования не будет.
— Значит, вы не можете выиграть. — Пробормотал Фалькенберг. — Этого я и ожидал следующие. Что насчет голосования по военной политике?
— Они будут дебатировать следующие два дня. — Она нервозно взглянула на майора фон Тома. — Я не хочу быть невежливой, но следует ли нам обсуждать это при нем?
— Понимаю. — Майор фон Тома нетвердо поднялся на ноги. — Мы еще поговорим об этом, полковник. Рад был познакомиться, мисс Хортон. Полковник Блэк. — Он церемонно поклонился каждому и пересел к большому столу в центре, где множество фридландских офицеров пило с фалькенбергскими.
— Мудро ли это, Джон? — Спросила она. — Некоторые из советников итак обвиняют тебя в нежелании драться…
— Черт, они называют его предателем, — перебил Хирам Блэк. — Мягок с федерашками, общается с врагами. Им даже не нравится, что вы вербуете новых солдат, чтобы возместить потери.
Блэк взял стакан виски и осушил его залпом.
— Желал бы я, чтобы некоторые из них ехали с нами по долине! Прогулка эта, Гленда Рут, была что надо. А когда у капитана Фрейзера иссякло горючее, Фалькенберг говорит ему так вот спокойненько, воспользоваться велосипедами! — Блэк засмеялся, предаваясь воспоминаниям.
— Я серьезно. — Запротестовала Гленда Рут. — Джон Баннистер ненавидит тебя. Я думаю, он всегда ненавидел. — Стюарды принесли виски для Фалькенберга.
— Вина или виски? — Спросил один из них.
— Вина… Джон, пожалуйста, они собираются приказать тебе наступать на столицу!
— Интересно. — Черты его лица вдруг напряглись, а глаза стали бдительными. Затем он расслабился и позволил виски произвести свое действие. — Если мы подчинимся этим приказам, мне понадобятся добрые услуги майора фон Тома, чтобы вернуть мое снаряжение. Разве Баннистер не понимает, что случится, если мы позволим им застигнуть нас на открытых равнинах?
— Хови Баннистер знает толк в заговорах куда лучше, чем поле боя, генерал. — Заметил Блэк. — Мы дали ему титул военного министра потому, что думали, что он сумеет заключить трудную сделку с Вами, но в битвах он не силен.
— Я заметил. — Обронил Фалькенберг. Он положил ладонь на руку Гленды Рут и мягко погладил ее. Это был первый раз, когда он прикоснулся к ней, и она сидела крайне неподвижно. — Ведь предполагается, что это вечеринка. — Засмеялся Фалькенберг. — Он поднял глаза и поймал взгляд тамады.
— Лейтенант, пусть глава волынщиков споет нам песню!
В помещении мгновенно стало тихо. Гленда Рут чувствовала тепло руки Фалькенберга. Мягкая ласка обещала намного больше, и она вдруг была рада, но был и укол страха.
Он сказал так тихо, и все же все эти люди перестали пить, смолкли барабаны, волынки, все, по одному его небрежному кивку. Подобная власть была пугающей.
Дородный волынмажор выбрал молодого тенора. Когда тот начал петь, играли одна волынка и барабан:

Ужель вы не слыхали об этом лже-Сакельде?
Ужель про лорда Скрипа не говорили вам?
Ведь он лихим налетом взял разом Кинмонт Вилли,
Чтоб захватить Хариби и вздернуть его там…

— Джон, пожалуйста, выслушайте! — взмолилась она.

Они доставили новости храброму Ваклею
В Бренксом, где он лежал,
Что лорд Скрип взял Кинмонт Вилли
Между часами ночи и дня.

— Джон, в самом деле!
— Наверное, тебе следовало бы выслушать. — Мягко сказал он и поднес стакан ко рту, когда юный голос поднялся и набрал темп.
Он стол схватил рукою.
Он заставил красное вино пролиться.
"Пусть божье проклятие падет на мою голову, Сказал он. Но лорду Скрипу я отомщу.
Иль шлем мой — вдовье покрывало?
Иль моя пика — палочка из ивы?
А моя рука — лилейная дамская ручка?
Чтобы этот английский лорд обращался со мной
Пренебрежительно?"
Песня кончилась. Фалькенберг просигналил стюарду.
— Мы выпьем еще по одной. — Сказал он. — И больше никаких разговоров о политике.
Они провели остаток вечера, наслаждаясь собранием. И фридландцы и фалькенберговские наемники-офицеры были людьми образованными, и это был очень приятный вечер для Гленды Рут, располагавшей командой, полной воинов, наперебой стремившихся ей угодить. Они учили ее танцам и диким песням дюжины культур, а она выпила чересчур много.
Наконец Фалькенберг встал.
— Я провожу вас до квартиры. — Сказал он.
— Отлично. — Она взяла его под руку и они прошли через редеющую толпу. — Вы часто устраиваете подобные вечеринки?
— Когда можем.
Они добрались до двери. Из ниоткуда появился рядовой в белой куртке, чтобы открыть ее.
Лицо его пересекал рваный шрам, спускавшийся по шее, пока не исчезал за воротником, и она подумала, что побоялась бы с ним встретиться где-нибудь в другом месте.
— Спокойной ночи, мисс. — Сказал рядовой. Голос у него был странный, почти хриплый, словно он был крайне озабочен насчет нее.
Они прошли через плац. Ночь была ясная, и небо полно звезд. Шум бегущей реки слабо доносился до старой крепости.
— Я хотела бы, чтобы это никогда не кончилось. — Сказала она.
— Почему?
— Потому, что вы создали там искусственный мир, стену славы, отгородившую от реальностей того, что мы делаем. А когда это кончится, мы возвращаемся к войне. И к тому, что ты там хотела сказать, когда велел тому парню спеть ту зловещую древнюю пограничную балладу.
— Это хорошо сказано. Стена славы, наверное, это конечно то, чем мы и занимаемся.
Они добрались до блока номеров, отведенных старшим офицерам. Его дверь была по соседству с ее. Она остановилась перед ней, не испытывая охоты заходить. Комната будет пуста, а завтра ждет Совет, и… Она повернулась к нему и с горечью спросила:
— А должно ли это кончиться? Я была счастлива на несколько минут. А теперь…
— Это не обязательно должно кончиться, но знаешь ли ты, что ты делаешь? — Нет. — Она отвернулась от собственной двери и открыла его. Он последовал за ней, но не вошел. Она с миг постояла в дверях, а затем рассмеялась. — Я собиралась сказать что-нибудь глупое. Что-нибудь вроде: «Давай выпьем по последней!» Но я бы имела ввиду не это, и ты бы знал. Так какой смысл играть в игры?
— В играх нет никакого смысла. Между нами. Игры — для солдатских девушек и влюбленных.
— Джон, боже мой, Джон, ты так же одинок, как и я?
— Да. Конечно.
— Тогда мы не можем позволить этой вечеринке окончиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33