— Разве вы не собираетесь использовать ее в уличных боях? — спросил Хамнер.
Фалькенберг покачал головой.
— Я сомневаюсь, будет ли она драться. У них много друзей среди мятежников. Они будут защищать дворец, но будут ненадежны для всего другого.
— У нас есть шанс? — спросил Хамнер.
Будро оторвался от своих дел во главе стола.
— Да. Есть ли у нас шанс?
— Возможно, — ответил Фалькенберг. — Это зависит от того, насколько хороши люди, с которыми мы сражаемся. Если их командир наполовину так хорош, как я о нем думаю, на мне выиграть этой битвы.

Глава ОДИННАДЦАТАЯ

— Черт побери, мы не станем этого делать! — лейтенант Мартин Латэм уставился на капитана Фаста. — Этот рынок — смертельная ловушка. Эти люди не для того присоединились к войскам, чтобы атаковать через открытые улицы засевших в безопасности мятежников.
— Да. Вы присоединились, чтобы стать славной полицией, — спокойно сказал капитан Фаст. — А теперь вы позволили обстановке выйти из-под контроля. Кому же лучше снова привести ее в порядок?
— Четвертый батальон подчиняется приказам полковника Кордовы, а не вашим, — Латэм огляделся, ища поддержки. Несколько взводов четвертого находились в пределах слышимости, и он чувствовал себя уверенней.
Они стояли в глубокой выемке дворцовой стены. Всего лишь снаружи и за углом они слышали эпизодическую стрельбу, когда другие части полка не давали мятежникам отдыха. Здесь Латэм чувствовал себя в безопасности, но там…
— Нет, — повторил он. — Это самоубийство.
— Так значит, это отказ подчиниться приказу, — спокойно произнес Амос Фаст. — Не оглядывайтесь и не повышайте голоса. А теперь поглядите за меня на стены дворца.
Латэм увидел их. Блеск стволов винтовок, расплывчатые пятна одетых в кожу фигур, расположившихся на стенах и окнах, выходивших в эту нишу.
— Если вы не пойдете в атаку, вы будете разоружены и отданы под трибунал за трусость перед лицом врага, — так же спокойно объяснил Фаст. — Исход такого суда может быть только один. И только одно наказание. Вам лучше идти в атаку. В этом мы вас поддержим.
— Почему вы это делаете? — потребовал ответа Мартин Латэм.
— Вы создали эту проблему, — ответил Фаст. — А теперь приготовьтесь. Когда вы ворветесь на рыночную площадь, остальной полк двинется на поддержку.
Атака была успешной, но она стоила четвертому батальону тяжелых потерь. После этого произошла еще одна серия атак. Когда они кончились, мятежники были изгнаны из района, непосредственно прилегающего ко дворцу. но полк Фалькенберга дорого заплатил за каждый приобретенный метр.
Когда бы они ни захватывали здание, враг оставлял его подожженным, когда полк брал в клещи большую группу мятежников, Фалькенберг бывал вынужден бросать наступление для помощи в эвакуации госпиталя, подожженного врагом. В пределах трех часов повсюду вокруг дворца бушевали пожары.
В палате совещаний не было никого, кроме Будро и Хамнера. Тела были удалены, и пол вымыт, но Джорджу Хамнеру казалось, что в комнате всегда будет запах смерти; и он не мог заставить свои глаза не коситься время от времени, не упираться взглядом в аккуратную строчку дыр, пробивших на уровне груди дорогую панель.
Вошел Фалькенберг.
— Ваша семья в безопасности, мистер Хамнер, — он повернулся к президенту. — Готов доложить, сэр. будро поднял затуманенный взгляд. Звуки перестрелки были слабыми, но все же слышимыми.
— У них хорошие лидеры, — доложил Фалькенберг. — Покинув стадион, они немедленно направились в полицейские казармы. Они захватили оружие и распространили его среди своих союзников после того, как перерезали полицию.
— Они убили…
— Разумеется, — подтвердил Фалькенберг, — им требовалось здание полиции как крепость. И мы сражаемся там не со всего лишь с толпой, мистер президент. Мы неоднократно сталкивались с хорошо вооруженными и обученными бойцами. частные войска. Утром я попробую предпринять еще одну атаку, но сейчас, мистер президент, мы удерживаем немногим больше километра вокруг дворца.
Пожары горели всю ночь, но боев было мало. Полк удерживал дворец, ста бивуаком во внутреннем дворе, и если кто-нибудь задавался вопросом, почему четвертый расположился в центре дворца, окруженный другими частями, они делали это молча.
Лейтенант Мартин Латэм мог бы иметь ответ для каждого, задавшего вопрос, но он лежал под флагом Хэдли в зале чести перед госпиталем.
Утром атаки начались вновь. Полк наступал тонкими струйками, просачиваясь всюду, где были слабые места, обходя сильные, пока снова не расчистил прилегающий ко дворцу район. Затем он наткнулся на еще одну хорошо укрепленную позицию.
Час спустя полк был сильно скован снайперами на крышах, забаррикадированными улицами и горящими повсюду зданиями. Манипулы и отделения попытались прорваться в здание, но были отброшены.
Четвертый понес значительные потери в неоднократных атаках против баррикад.
Джордж Хамнер отправился с Фалькенбергом и стоял в полевом штабе. Он наблюдал, как была отбита атака еще одного взвода четвертого.
— Они весьма хорошие солдаты, — заметил он.
— Хорошие. Сейчас, — сказал Фалькенберг.
— Но вы использовали их весьма быстро.
— Не было выбора. Президент приказал мне сломить сопротивление врага. Что выводит солдат в расход. Я скорее использую четвертый, чем притуплю остроту полка.
— Но мы ничего не достигаем.
— Да. Противник слишком хорош, и его слишком много. Мы не можем заставить их сосредоточиться для правильного боя, а когда мы настигаем их, они поджигают часть города и отступают под прикрытием огня.
Капрал связи сделал настойчивый жест, и Фалькенберг подошел к низкому столику с кучей электроники. Он взял предложенный наушник и послушал. Затем поднял микрофон.
— Отойди ко дворцу, — приказал он.
— Вы отступаете? — спросил Хамнер.
Фалькенберг пожал плечами.
— У меня нет выбора. Я не могу удержать такой тонкий периметр, и у меня только два батальона. Плюс то, что осталось от четвертого.
— А где третий? Активисты Прогрессивной партии? Мои люди?
— У электростанций и центров производства пищи, — ответил Фалькенберг. — Мы не можем ворваться, не дав времени техникам все там поломать, но мы можем помешать попасть туда новым мятежникам. Третий не так хорошо тренирован, как остальной полк, — и кроме того, техники могут им довериться.
Они шли обратно по выжженным улицам. Звуки боя следовали за ними, когда полк отступал. Государственные служащие боролись с пожарами и заботились о раненых и убитых.
«Безнадежно, — подумал Хамнер. — Безнадежно. Не знаю, почему я думал, что Фалькенберг вытащит кролика из шляпы, коль скоро Брэдфорд исчез. Что он мог сделать? Что может кто-нибудь другой сделать?»
Выглядевшие обеспокоенными гвардейцы впустили их во дворец и захлопнули за ними тяжелые двери. Гвардейцы удерживали дворец, но не выходили наружу.
Президент Будро был в своем изукрашенном кабинете с лейтенантом Баннерсом.
— Я собирался послать за вами. Мы не сможем выиграть, не так ли?
— Судя по ходу дел — нет, — ответил Фалькенберг. Хамнер, соглашаясь, кивнул.
Будро быстро кивнул, словно про себя.
— Именно так я и думал, — его лицо было маской утерянных надежд. — Отведите своих людей ко дворцу, полковник Фалькенберг. Или вы собираетесь отказаться?
— Нет, сэр. Солдаты уже отступают. Они будут здесь уже через полчаса.
Будро шумно вздохнул.
— Я ведь говорил вам, Фалькенберг, что военный ответ здесь не сработает.
— Мы могли бы чего-нибудь достичь в первые месяцы,если бы нам дали шанс.
— Могли бы, — президент слишком устал, чтобы спорить. — Но возложение вины на бедного Эрни уже не поможет. Он, должно быть, сошел с ума.
— Но сейчас — не три месяца назад, полковник. Даже не вчера. Я мог бы достичь компромисса прежде, чем начались бои. Но я не достиг, а вы проиграли. Вы мало, что делаете, кроме сжигания города… По крайней мере, я могу избавить Хэдли от этого. Банеерс, ступайте и скажите лидерам партии Свободы, что я не могу больше этого вынести.
Гвардейский офицер отдал честь и вышел с непроницаемой маской на лице. Будро следил за его выходом из кабинета. Его глаза сфокусировались далеко за пределами стен с их земными украшениями.
— Так, значит, вы подаете в отставку? — медленно произнес Фалькенберг.
Будро кивнул.
— Вы подали в отставку, сэр? — потребовал ответа Фалькенберг.
— Да, черт побери, моя отставка у Баннерса.
— А что вы теперь будете делать? — спросил Джордж Хамнер. В его голосе было и презрение, и изумление. Он всегда восхищался и уважал Будро. А что теперь им оставлял великий вождь Хэдли?
— Баннерс обещал меня вывести отсюда, — сказал Будро. — У него есть лодка в порту. Мы отплывем вдоль побережья, высадимся на берег и отправимся к рудникам. Там, на следующей неделе будет звездолет, и я отправляюсь на нем со своей семьей. Вам лучше отправиться со мной, Джордж.
Президент закрыл лицо ладонями, затем отнял их.
— Вы знаете? Большое облегчение сдаться. Что будете делать вы, полковник Фалькенберг?
— Мы сумеем выкрутиться. В порту много лодок, если они нам понадобятся. Но вполне вероятно, что новое правительство будет нуждаться в тренированных солдатах.
— Совершенный наемник, — с презрением бросил Будро. Он вздохнул, затем обвел глазами кабинет, задерживаясь взглядом на знакомых предметах. — Это — облегчение. Я больше не должен решать дела, — он встал, и его плечи больше не были расправлены. — Я заберу семью. Вам лучше тоже уходить, Джордж.
— Я догоню, сэр. Не ждите нас. Как говорит полковник Фалькенберг, лодок много, он подождал, пока Будро не вышел, а затем повернулся к Фалькенбергу
— Ладно, а что теперь?
— А теперь мы сделаем то, что мы пришли сюда делать, — отчеканил Фалькенберг. Он подошел к столу президента и изучил телефоны, но отверг их ради карманного коммуникатора. Он поднес его к губам и довольно долго говорил.
— Что же вы все-таки делаете? — потребовал ответа Хамнер.
Вы еще не президент, — сказал Фалькенберг. — И не будете им, пока не присягнете. А этого не произойдет, пока я не закончу. И нет никого, чтобы принять вашу отставку тоже.
— Какого черта? — Хамнер внимательно посмотрел на Фалькенберга, но не мог прочитать выражение лица офицера. — У вас явно есть идея. Давайте выслушаем ее.
— Вы еще не президент, — повторил Фалькенберг. — Согласно объявленному Будро чрезвычайному положению я должен предпринять любые действия, какие сочту нужными, для восстановления порядка на Рефьюдже. Этот приказ остается в силе, пока его не отменит новый президент. А в данный момент нет никакого президента.
— Но Будро капитулировал! Партия Свободы изберет президента.
— По конституции Хэдли только Сенат и Ассамблея на совместной сессии могут изменить порядок наследования. Но они рассеяны по всему городу, а палата Собраний сожжена.
К двери подошел главстаршина Кальвин и несколько помощников Фалькенберга. Они стояли, выжидая.
— Я разыгрываю юриста с гауптвахты, — усмехнулся Фалькенберг. — Но президент будро не имеет права назначать нового президента. Со смертью Брэдфорда вы здесь главный, но не раньше, чем вы явитесь перед магистратом и дадите присягу.
— Это не имеет смысла, — запротестовал Хамнер. — В любом случае, сколько, по-вашему, вы можете здесь оставаться у руля?
— Сколько мне потребуется, — Фалькенберг повернулся к адьютанту. — Капрал, я хочу, чтобы мистер Хамнер оставался со мной, а вы с ним. Вы будете относиться к нему с уважением, но он никуда не пойдет и ни с кем не встретится без моего разрешения. Понятно?
— Сэр!
— А теперь что? — спросил Хамнер.
— А теперь вы будете ждать, — тихо произнес Фалькенберг. — Но не слишком долго…
Джордж Хамнер сидел в палате совещаний спиной к запятнанной и простроченной стене. Он старался забыть об этих пятнах, но не мог.
Фалькенберг сидел напротив него, а его помощники — на противоположном конце стола. Средства связи были разложены на одном из боковых столов, но не было никакой тактической карты; Фалькенберг не перенес сюда свой командный пункт. Время от времени прибывали офицеры с боевыми рапортами. Фалькенберг их едва слушал. Однако, когда один из помощников доложил, что вызывает доктор Уитлок, Фалькенберг немедленно взял наушники.
Джордж не мог расслышать, что говорит Уитлок, а фалькенбергова часть разговора состояла из односложных слов. Единственной, в чем Джордж был уверен, это то, что Фалькенберг был очень заинтересован в том, что делал его политический агент.
Полк пробил себе дорогу обратно ко Дворцу и находился теперь во внутреннем дворе. Входы во Дворец охранялись президентской Гвардией, и бои прекратились. Мятежники оставили гвардейцев в покое, и в городе Рефьюдже воцарилось тревожное перемирие.
— Они идут на стадион, сэр, — доложил капитан Фаст. — Это «ура!», что вы слышали, было, когда Баннерс передал им отставку президента.
— Понятно. Спасибо, капитан, — Фалькенберг знаком велел подать еще кофе. Он предложил чашку Джорджу, но тому не хотелось.
— Долго это еще будет продолжаться? — раздраженно спросил Джордж.
Они просидели еще час, Фалькенберг с наружным спокойствием, Хамнер — с растущим напряжением. Затем в комнату вошел доктор Уитлок.
Высокий штатский посмотрел на Фалькенберга и Хамнера, затем небрежно уселся в кресло президента.
— Не думаю, что у меня будет еще раз шанс посидеть в кресле власти, — ухмыльнулся он.
— Но что происходит? — не выдержал Хамнер.
Уитлок пожал плечами.
— Примерно то, что я и рассчитывал, полковник Фалькенберг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33