— Пора вольфангам выйти из лесов. — Он прошел к двери хижины и оглядел частокол возле нее, далекий горизонт и небо. — Пусть вольфанги будут первыми.
— Что это означает, вождь? — удивился Астубакс.
— Ничего, — Отто внимательно смотрел на небо.
— Кто знает, какую нить вплели сестры в веревку судьбы, — пробормотал Аксель.
— Прошлой ночью, — заговорил Отто, — скальд пел не только о вольфангах, но и о даризи, хааконсах, базунгах и отунгах.
— О народе, — подтвердил Астубакс.
— У тебя длинные мысли, — похвалил Аксель.
— Разве он не был уничтожен, разве его не преследовали множество лет? — спросил Отто. — Разве не был он в числе самых свирепых воинов?
— Да, воинственных и самых свирепых, — подтвердил Аксель.
— Когда-то был, — уточнил Астубакс.
— Разве твоя кровь остыла? — спросил Отто.
— Копья — не соперники звездному огню, — возразил Астубакс.
— Пока мы не окажемся среди звезд и не захватим этот огонь, — добавил Отто.
— У тебя длинные мысли, — снова заметил Аксель.
— И ты знаешь способ, как сделать это? — недоверчиво проговорил Астубакс. Отто кивнул. — Боюсь, наш вождь потерял разум, — пробормотал Астубакс.
Отто повернулся, схватил его за пояс и шутя поднял к потолку хижины.
— Да, ваш вождь безумен! И ты стань безумным, и погибни как мужчина!
— Вместо того, чтобы жить в вечном страхе, — добавил Аксель.
— Я слышу рога, — вдруг сказал Отто, ставя Астубакса на устланный тростником пол хижины. — Я еще не знаю ваши сигналы. Скажи, что они означают?
— Не обращай внимания на рога. Лучше готовься к встрече дризриаков, — ответил Астубакс.
— О чем пели рога? — вновь спросил Отто.
Аксель прислушался.
— Взяли пленников.
— Сколько? — живо обернулся к нему Отто.
— Трех женщин и мужчину.
Глава 19
Отто сидел в хижине в полном одиночестве. Снаружи доносился запах жарящегося на вертелах мяса. Пиво было налито в большие рога. Отто отчетливо слышал стук кузнечного молота.
У хижины вождя частоколом был обнесен обширный двор — больше, чем требовалось, ибо во дворе иногда собирались жители не только одной, но и нескольких окрестных деревень вольфангов. Именно здесь Отто, был поднят на щитах и провозглашен вождем. Этот частокол был самым крепким в деревне и мог служить убежищем для всех вольфангов. Возле хижины хранились запасы еды, способные насытить целый народ в случае неурожая или осады врагом, вооруженным подобно вольфангам. Конечно, одного выстрела телнарианской винтовки хватило бы, чтобы вышибить ворота. У частокола находился глубокий колодец, который никогда не пересыхал, даже в самые жаркие годы. Самая большая хижина в деревне — хижина вождя — только недавно была вновь заселена, а до сих пор пустовала. Ее пол устилал свежий тростник, но в углу лежали свернутые кожи и меха, которые можно было расстелить по полу. Крыша была прочной и надежной. Стены большинства хижин в деревне были глинобитными или сплетенными из прутьев, но хижина вождя была бревенчатой, тщательно проконопаченной. Изнутри крышу подпирали несколько столбов, оставляя в середине место диаметром около пятидесяти футов, где могли собраться на совет лучшие воины-вольфанги. Остальные ждали снаружи. Внутри частокола размещались хлева, конюшни и сараи для домашней живности, которую мы для удобства будем называть курами, коровами, овцами и свиньями. Живность загоняли во двор к ночи. Такие животные, как дойные коровы — будем называть их так — помещались в отдельных хлевах со своими телятами. Кое-где виднелись небольшие клетки из толстых железных прутьев. У вольфангов были свои кузнецы, которые мастерили оружие.
— Вождь! — позвал Астубакс, появляясь у входа в хижину.
Отто встал и вышел во двор. Он поднял руку в ответ на приветствия вольфангов, которые кричали и махали рогами для пива и копьями.
Янина, теперь одетая в длинную просторную одежду местных женщин, стояла на коленях позади вождя.
— Сюда. — Астубакс указал на огромный трон на деревянном помосте перед костром, куда должен был сесть вождь. Трон был устлан шкурой лесного льва, а помост — кожами.
Отто занял свое место и приказал рабыне Янине встать на колени слева от него. Она беспрекословно повиновалась.
Судебный исполнитель, продавщица и Оона, женщина в брючном костюме, стояли на коленях в маленькой хижине у частокола. Внутри было темно, но снаружи пробивался свет большого костра. Через переплетенные прутья хижины можно было разглядеть огненные искры, взлетающие над кострами, и горящие факелы. Пленницы видели мелькающие тени людей — мужчин в грубых туниках из шкур и женщин в длинных платьях из домотканого полотна. Разумеется, все три женщины не просто так оставались в хижине — они были привязаны к столбам за шеи, а их руки — связаны за спиной. Вместе с офицером женщин привели в деревню ближе к вечеру. Их немедленно разделили: женщин оставили в хижине, а офицера куда-то увели. Хотя судебный исполнитель едва могла понять причину этого, она, да и остальные, были встревожены таким выбором. То, что их содержали вместе, не произвело на них впечатления, ибо они были женщинами. Только теперь они стали чувствовать себя более беспомощными и уязвимыми, простыми женщинами.
Две рослые женщины из племени вольфангов вошли в хижину, держа факел. Одна из них сняла веревки с шей пленниц и развязала им руки. Она знаками объяснила, что пленницы должны следовать за ней. Через мгновение пленницы очутились среди множества деревенских жителей, окруживших костер. Пленниц поставили на колени перед помостом, на котором стоял трон.
Судебный исполнитель вздрогнула и опустила голову, ибо к своему изумлению и ужасу узнала сидящего на троне. Немного спустя она принялась исподлобья разглядывать его. Сама она и ее спутницы стали объектом внимания всех воль-фангов. Судебный исполнитель вздохнула.
Рядом с троном она заметила стоящую на коленях Янину. Подходящая поза для рабыни! Она надеялась, что Янина ее не узнает.
Но где же был молодой офицер флота? Судебный исполнитель пожелала, чтобы его не убили.
Она знала, что варвары не задумывались о смерти, хорошо зная о ней и видя ее постоянно. Она вспомнила, что ортунги на «Аларии» сделали с капитаном, его помощниками и многими другими.
Однако и ее, и эту дерзкую девчонку-продавщицу, и Оону пока не убили. Это могли бы сделать еще у капсулы — тогда все стало бы гораздо проще. Что же это значило? «Пощади меня! — думала она. — Я сделаю все, что ты пожелаешь!»
— Ты! — Варвар, сидящий на троне, протянул руку.
Судебный исполнитель подумала, что сейчас умрет на месте, но тут же поняла, что вождь указывает не на нее.
— Встань и подойди ближе, — приказал вождь.
Продавщица в своих узких брюках и жакете, перепачканных потом и грязью, поднялась и осторожно приблизилась к трону.
— Как тебя зовут?
— Эллин, господин, — пролепетала она.
— Свободные женщины будут убиты, — продолжал вождь, — а рабынь пощадят, по крайней мере, временно.
Он разглядывал ее.
— Ты понимаешь? — наконец спросил он.
— Да.
— Так кто же ты?
— Я рабыня, господин, — прошептала пленница.
— Разденься полностью, — приказал вождь.
Мужчины наблюдали за Эллин, и так же пристально следила за ней судебный исполнитель — сначала со страхом, потом с отвращением и наконец с ненавистью. Она затаила дыхание, увидев, что под одеждой продавщицы скрывалось почти такое же тонкое белье, как у нее самой. «Вот сука! — думала судебный исполнитель. — Но до чего она красива!»
— Так мы пощадим ее? — спросил вождь у собравшихся вольфангов.
— Да! Да! — с жаром закричали они, некоторые ударяли копьями о щиты.
Эллин опустилась на колени рядом с помостом.
— Теперь ты. — Вождь указал на судебного исполнителя.
Она вздрогнула, продолжая надеяться, что ее не узнают.
— Встань и подойди ближе.
Судебный исполнитель неловко поднялась на ноги. Она приблизилась к помосту и остановилась, стараясь не смотреть на вождя.
— Свободные женщины будут убиты, — равнодушно проговорил он, — а рабынь мы можем пощадить, хотя бы временно. Ты понимаешь?
— Да, — сказала она.
Ей так хотелось бросить ему вызов, выпалить, что она свободна! Разве на ней не было униформы, разве не была она судебным исполнителем? Ведь она из хонестори, родом с Тереннии, где женщины и мужчины абсолютно равны во всем. Разве она не патрицианка?
— Кто ты? — спросил вождь.
— Я — рабыня, господин.
— Это мне известно.
Она вздрогнула — он узнал ее, вспомнил! Она всегда знала, с первой их встречи, что, даже видя ее в темных, мешковатых одеждах, он каким-то образом проникает в самые потаенные уголки ее души, распознавая ее истинную сущность — ждущей, покорной рабыни.
— Разденься, — потребовал он, — полностью.
Чуть не теряя сознание, судебный исполнитель дрожащими пальцами кое-как справилась с застежками, распахнула грязную униформу и медленно стянула ее по бедрам. Мужчины закричали:
— Рабыня! Рабыня!
— Как вы красивы! — прошептала сзади Оона.
Судебный исполнитель спустила униформу к ногам и переступила через нее. Ее сердце забилось неровно, когда она вновь осмелилась взглянуть на вождя.
Затем она присела на землю и сняла сапожки с длинными темными чулками. Поверх этих чулок были пришиты пурпурные каемки как знак того, что она из рода патрициан. Она сбросила трусики и лифчик и застыла перед вождем.
— Как тебя звали? — спросил он.
— Вы же знаете — Трибоний Аврезий.
— Это мужское имя.
— Это имя было моим, — объяснила она.
— Почему?
— Так назвала меня мать.
— Зачем?
— Не знаю, — пожала она плечами. — Вероятно, чтобы я могла считать себя мужчиной.
— Ты мужчина?
— Нет.
— Ты пыталась считать себя мужчиной? — допытывался вождь.
— Да.
— Так кто же ты?
— Женщина.
— Больше не смей считать себя мужчиной, — заявил вождь. — Ты должна оставаться той, кто ты есть — женщиной.
— Да, — ответила она.
— Что «да»?
— Да, господин, — спохватилась она.
— С этой я решу сам, — обратился вождь к толпе, — стоит ли оставлять ее в живых хотя бы на время.
Судебный исполнитель встала рядом с Эллин у помоста, слева от вождя. Она даже не знала, пощадят ли ее.
Может, она сумеет угодить ему. Может быть, этого он и хочет. В самом деле — он ведь так часто смотрел на нее, давая понять, что не прочь увидеть ее у своих ног. Она вздрогнула, живо представив себя у ног этого мужчины.
Женщине в брючном костюме приказали встать и подойти к помосту. Она послушалась.
Обе рабыни у помоста очень тревожились за нее — женщина была уже немолода. Ооне задали те же вопросы, что и другим.
— Я никому не интересна, — вдруг расплакалась она.
— Встань прямо, расправь плечи, — приказал Отто.
По толпе пробежал восхищенный шепот.
— Я рабыня, господин, — сказала Оона.
— Разденься!
— Прошу вас, не надо, господин!
— Разденься полностью, — потребовал вождь.
Оона начала расстегивать одежду.
— Тебя накажут, если ты вздумаешь не выполнить приказ, — напомнил вождь.
— Меня все равно никто не захочет, — плакала она.
— Встань прямо.
Мужчины начали прищелкивать языками и хлопать в ладоши от удовольствия. Аксель одобрительно крякнул. У Ооны оказалась потрясающая фигура.
Она была искренне удивлена всеобщим одобрением — ее всегда считали неинтересной.
— Так мы оставим ее? — усмехнулся Отто.
— Да! Да! — возбужденно вопили мужчины.
Аксель выступил вперед, возвышаясь над Ооной.
— Ты хорошая рабыня?
— От нее не пахнет, как от остальных! — закричали в толпе.
— Я постараюсь делать все, чтобы быть для вас самой лучшей рабыней, господин, — испуганно прошептала Оона.
— Я хочу ее! — заявил Аксель.
— Никто не возражает? — спросил Отто.
Все вольфанги были согласны.
— Встань туда, рабыня, — приказал Аксель, указывая на место рядом с другими женщина ми.
— Да, господин, — ответила Оона, глядя на него с трепетом. Ее охватили чувства, каких она уже не надеялась никогда испытать, кроме как в мечтах или снах.
— Приведите мужчину! — приказал Отто.
К помосту подвели офицера. Его ноги были скованы цепью. Стук кузнечного молота, который слышал вождь прежде, доносился как раз из хижины, где заковывали офицера. Вокруг его бедер был обмотан кусок тряпки, слишком маленький, чтобы в нем можно было спрятать оружие. Офицер навытяжку застыл перед помостом.
— Это рабыни, — сказал Отто, указывая на коленопреклоненных женщин.
— По крайней мере, две из них, — возразил офицер.
— Нет, все, — сказал Аксель.
— Это правда? — спросил офицер у женщин.
— Да, господин, — ответила бывшая продавщица.
— Да, господин, — ответила бывшая судебный исполнитель.
— Да, господин, — сказала третья женщина, рабыня Акселя, советника вождя.
— А ты — раб? — спросил вождь у офицера.
— Нет.
— Я знаю.
— Чего ты хочешь от нас? — спросил офицер.
— Польза от женщин-рабынь очевидна, — усмехнулся Отто.
— А я? — спросил офицер.
— Ты будешь работать в поле, — сказал вождь, в упор глядя на офицера. — Со временем, думаю, ты будешь достоин корабля.
— Я достоин тысячи кораблей, — возразил офицер.
Мужчины изумленно присвистнули.
— Кто это? — спросил Астубакс.
— Твое имя, — обратился вождь к пленнику.
— Я — Юлиан из рода Аврелиев, — гордо ответил офицер. Варвары переглянулись — это имя ничего им не говорило, как и другие имена далекой, таинственной Империи.
— Знайте, рабы и пленники, — обратился Отто к стоящим на коленях женщинам и мужчине, — леса, окружающие нас, очень опасны. Они кишат зверями. Ваша безопасность, особенно по ночам, зависит от того, будете ли вы находиться внутри частокола. Вам некуда бежать. Здесь нет ни союзных войск, ни фортов Империи. Вы понимаете?
— Понимаю, — ответил Юлиан из рода Аврелиев.
— Понимаю, господин, — говорили по очереди рабыни, как только вождь переводил на них глаза.
— Мы поговорим позднее, — сказал Отто Юлиану. Тот кивнул.
— Этого пленника, — обратился Отто к одному из воинов, — по ночам следует держать в клетке. Днем пусть работает в поле — долго и тяжело.
— Мы присмотрим за ним, вождь, — пообещал воин.
— Уведите его, — приказал Отто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34