Это было первое религиозное правительство, где лама стал главой государства. То есть мы с тобой попали во времена становления тибетской государственности!
В дверь постучались и вошел знакомый слуга-тибетец. Он поклонился и сказал, что нас на чай приглашает господин Дорда-дархан. Сказав это, он удалился, предоставив время переодеться и подготовиться к приему.
Монгол встретил нас очень радушно. Он даже подошел к нам и, обняв за плечи, проводил до дивана. Там уже сидел еще один монгол. Это был довольно молодой человек, лет тридцати, очень улыбчивый и общительный. С первого взгляда он вызывал почему-то необъяснимое чувство симпатии. Хозяин представил его как Джалмана. Видимо он был именно тем посланником, который доставил приглашение Сакьяпандиту. Когда мы пили чай, я спросил молодого монгола о послании и о результатах его рассмотрения ламой.
- Что Вы! Я еще не передавал ламе письма! Не настало время! – заулыбался он.
- А когда же должно прийти время? – удивился я. – Ведь это письмо самого господина Годана!
- Я ждал Дорда-дархана, - кратко объяснил молодой монгол и посмотрел на старшего.
- Вот сегодня ты, Урус, и ты, смелая женщина, станете свидетелями вручения письма! – потягивая чай, сказал Дорда-дархан. – Мои разведчики сообщили, что тридцатитысячный корпус Годана под командованием Ледже вступил в Центральный Тибет и дошел до Пханьюла, это к северу от Лхасы. Когда мы встретились с вами, я ехал как раз туда. Мой небольшой корпус ходил по тылам. Но, несмотря на наши силы, тибетцы оказали сопротивление. Это вновь прибывшее войско окажет помощь моим скромным отрядам. Однако бои у монастырей Радэн и Джанлхакан уже закончились нашей победой без помощи этого корпуса и я приказал сжечь эти очаги сопротивления. Монахи, по моему приказу, были перебиты, а окрестности монастырей разграблены моими воинами.
Я даже поперхнулся чаем. Настолько эти слова были произнесены спокойно и без эмоций. И настолько они не увязывались с моими представлениями об этом человеке.
- Но я думал, что вы не воюете с Тибетом!
- Нет, не воюем, - монгол невозмутимо пил чай.
- Но… - мне на ум не приходило нужных слов.
- Война не с Тибетом, а с китайцами. И эта только один эпизод большой войны, которую мы монголы ведем в южных областях Ганьсу и в Сычуани, районах, прилегающих к Тибету.
- А о чем же тогда это письмо?! – меня уже просто сжигало любопытство.
Дорда-дархан посмотрел на Джалмана и кивком головы разрешил тому показать нам письмо. Молодой монгол встал и принес красивую шкатулку, внутри которой лежал свиток, перевязанный красной веревочкой. Джалман достал свиток и, сняв с него веревочку, протянул мне.
- Извините, уважаемый Джалман, я не умею читать. Вы разрешите прочесть его моей супруге? – Дорда-дарахан кивнул головой и его помощник передал свиток Рахни. Та очень бережно взяла его с поклоном и, развернув, прочитала вслух: «Я, мужественный и процветающий царе¬вич Годан, желаю известить Сакьяпандиту Кунга Гьялцена, что мы нуждаемся в ламе, который мог бы давать советы моему невеже¬ственному народу, учить его, как соблюдать правила морали и жить духовной жизнью. Я тоже нуждаюсь в том, чтобы кто-нибудь помолился за благополучие моих покойных родителей, которым я глубоко благодарен. Какое-то время я размышлял над всем этим и после многих рассуждений решил, что Вы — именно то лицо, ко¬торое способно выполнить эту задачу. Поскольку именно Вы тот лама, которого я избрал, я не приму никаких извинений и ссылок на Ваш возраст или на трудности поездки. Божественный Будда отдал жизнь ради всех живых существ. Не откажетесь ли Вы тем са¬мым от вашей веры, если попытаетесь избежать выполнения этого своего долга. Разумеется, для меня было бы проще выслать боль¬шой отряд, чтобы доставить Вас сюда, но вред и несчастья могут быть принесены многим ни в чем не повинным живым существам. В интересах буддийской веры и благополучия всех живых тварей я предлагаю Вам прибыть к нам немедленно. В благодарность к Вам я буду очень добр к тем монахам, которые сейчас живут по западную сторону от солнца. Я посылаю Вам в дар пять слитков се¬ребра, шелковую мантию, украшенную 6200 жемчужинами, одеж¬ды и обувь из шелка и двадцать кусков шелка пяти различных цве¬тов. Все это будет доставлено Вам моими послами Дорда-дарханом, Сенгом и ун Джалманом. Тридцатый день восьмой луны года Дракона.»
Прочитав письмо, Рахни вернула его Джалману, который скрутил свиток и положил обратно в шкатулку.
- Конечно, наш Годан мог бы приказать нам привезти ламу, но он поступил мудро. Сакьяпандита и так должен будет приехать во исполнение долга верующего буддиста. Годан знаком с буддизмом и даже признает его правильность, - ухмыляясь, пояснил письмо Дорда-дархан. - В этой жизни нет ничего более выдающегося, чем поступать в соответ¬ствии с путем царя Джингира. Но поскольку Сакьяпандита — вежливый лама, который видит тропу спасения, Годан решил «пригласить» Сакьяпандиту.
В тот же вечер мы попали на прием к Сакьяпа. Нас приняли как дорогих гостей. Беседа длилась долго, был накрыт богатый для Тибета стол.
Позже, спустя несколько дней мы узнали, что, рассмотрев письмо Годана Сакьяпа решил принять приглашение и отправиться в ставку монгольского царя. В связи с этим он направил посла¬ние тибетским светским правителям и духовным авторитетам Тибета, в кото¬ром не просил отрыто о признании власти Сакья, а делал упор на возмож¬ностях проповеди буддийской веры среди монголов. Взамен же он рас¬считывал на получение помощи монголов в мирских делах: «Царе¬вич сказал мне, что, если мы, тибетцы, поможем монголам в делах религии, они, в свою очередь, поддержат нас в мирских делах. Та¬ким образом, - писал просвещенный лама, - нам предоставляется возможность распространить свою религию все дальше и дальше. Царевич только начал изучать и понимать нашу религию. Если я отправлюсь в путь и помогу ему, то я уве¬рен, что смогу распространить веру Будды за пределы Тибета и, та¬ким образом, помочь моей стране. Царевич позволяет мне без стра¬ха вести проповедь моей религии и предоставляет мне все, в чем я нуждаюсь. Он объяснил мне, что в его власти сделать добро Тибету, а в моей — сделать добро для него. Он полностью доверяет мне. В глубине своего сердца я верю, что царевич желает помочь всем странам. Я неустанно буду вести проповедь среди его потомков и санов¬ников, но я стар и вряд ли проживу долго. Не бойтесь, ибо я обучил всему, что знаю сам, моего племянника Пагпа». Одновременно он припугнул своих соотечественников, сообщив им, что «армии мон¬гольского хана бесчисленны», монголы уже завоевали весь мир, и поэтому им следует платить дань и нужно сотрудничать с их представителями — сер йиг па — носителями золо¬тых пайцз, удостоверяющих их власть. Из истории древней Руси я помню, что такие же золотые подвески выдавались и русским князьям, ставленникам монгольского хана.
Г Л А В А 14
И снова в путь
«Какой сегодня день? Сколько дней мы в Тибете? Сколько дней, недель или месяцев мы прожили в прошлом?» - подумал я, почесывая отпущенную монгольскую бородку. Я уже стал забывать дары цивилизации. Отсутствие горячей воды из-под крана меня уже не беспокоило. Да и отсутствие самого водопроводного крана стало привычным! Свои джинсы, рубашку, куртку я сменил на одежду монголов и тибетцев. Я научился лихо скакать на лошади и сносно стрелять из лука. Правда, надо сказать, что это я так думал. Порой мне казалось, что именно здесь, в этом времени я родился и вырос, а все остальное – моя ПРОШЛАЯ жизнь – это только сон, приснившийся мне однажды. Причем сон не из приятных. Нынешняя явь мне нравилась больше. Тибет. Горы и скалистые пики. Зеленые, поросшие южными теплолюбивыми растениями долины, и суровые скалистые, часто сплошь заснежные хребты. Монастыри как крепости. Ламы. Монахи. Тибетские ополченцы. Монгольские воины. Сам Дорда-дархан – ближайший советник Годана, великого монгольского императора. Его правая рука. Разве все это вокруг меня, к чему я прикасаюсь, не реальность?! Еще бы! Вот она настоящая жизнь! А вот то, что я помнил, то, что еще не стерлось из памяти, скорее то было похоже на сон.
- Солнышко, ты не считала сколько дней мы здесь? – я стоял возле окна и смотрел на улочку Сакья. На противоположной стороне стоял дом, в котором ставни всегда были закрыты. Мне всегда было интересно узнать, пустовал ли он или там кто-то жил. Рахни лежала на кровати, слегка накрывшись покрывалом, которое все равно не могло скрыть красоты ее стройного тела, зовущего меня ежеминутно.
- Нисколько, - она потянулась и легла на бок, повернувшись лицом в мою сторону.
- Как нисколько?! Лично я уже потерял счет дня и неделям, а ты говоришь нисколько!
- Здесь время одно, там, откуда мы пришли, другое. В третьем месте, в которое мы еще не попали – третье. Все относительно! Возможно, там в прошлой жизни, прошел час или два, а здесь, в этой жизни, – несколько месяцев. Буддизм определяет время как «меру изменения». Мы можем измерять изменение с помощью чего угодно, например, с помощью движения планет или положения солнца на небе. Мы можем измерять его и количеством лекций, посещаемых за семестр: «мы прослушали уже двенадцать лекций, а две еще остались», - она изменила голос, пытаясь подражать учителю. - Или мы можем измерять его физиологическими циклами: менструальными циклами, количеством дыханий, сердцебиений и так далее. Это все — различные способы измерения изменений, и время — это просто одна из таких мер изменения. Время действительно существует, но в зависимости от того, как мы его себе представляем, оно по-разному влияет на нас. Например, мы думаем: «У меня остался только один день до важного события!» Поскольку мы воспринимаем данный отрезок времени как незначительный, мы начинаем беспокоиться, так как времени не хватает. Если мы подумаем по-другому: «Есть еще целых двадцать четыре часа», тогда покажется, что есть достаточно времени для подготовки к этому событию. Психологически все зависит от того, как мы на это смотрим. Если мы рассматриваем время как нечто плотное, фиксированное и тягостное, мы будем подавлены им, и нам его будет не хватать. Однако если мы посмотрим на него открыто, тогда, сколько бы времени у нас ни было, мы будем стараться использовать его конструктивно и полезно, вместо того чтобы отчаиваться. Не думай о днях, думай о том, что ты сделал за определенный отрезок.
- Хорошо! Тогда я буду измерять изменения поцелуях и любви к тебе! – я оставил окно и вернулся к Рахни. Откинув покрывало, я прыгнул к ней и стал ее целовать. Она отозвалась на мои ласки. Боже! Как же я любил ее!
Потом, словно отвечая на мои мысли и чувства, она, прижавшись ко мне всем телом заговорила:
- Любимый, я счастлива, несмотря ни на что! Какие бы мы лишения не терпели, они не могут сравниться с приобретением тебя. Знай, что ты для меня смысл жизни. Я готова ее отдать ради тебя.
- Солнышко, я чувствую то же, что и ты! – отозвался я.
- Это потому, что у нас с тобой настоящая любовь.
- Что происходит когда любовь настоящая? – спросил я девушку, ожидая от нее выражения словами моих и ее чувств, обличения их в словесную форму.
- В основе нашей любви лежит влечение, сексуальное изначально, оно переродилось и теперь живет за счет радостного взаимообмена. Мы любим друг друга и дарим друг другу самое лучшее. То, что один привносит в отношения, другой прекрасно дополняет, и благодаря этому мы оба учимся. Поскольку каждый из нас вкладывает в наш союз свое вдохновение, понимание и тело, а встреча столь непосредственна, то мы получаем пользу и становимся богаче. Эта счастливая любовь, которая освобождает и заполняет, проявляется четырьмя различными способами. Она, эта настоящая любовь, состоит из дающей любви, сочувствия, сопричастной радости и непоколебимой равностности.
Будда желал всем осуществления этих четырех видов любви, поскольку они являются непосредственной предпосылкой достижения Просветления. Чем больше любви к существам мы развиваем, тем проще становится жизнь. Это делает нас менее уязвимыми, мы реже реагируем на «несправедливости». Мы учимся другими глазами смотреть на посторонних и врагов, круг наших друзей расширяется, и мы более невозмутимо встречаем изменения. Это привлекает других, так как любой человек с радостью принимает любящее, сочувственное внимание. Открывшись благодаря любви, мы можем быть намного полезнее для всех существ.
- Но прежде всего, я хочу дарить радость тебе! Это самое огромное мое желание! - вырвалось у меня, но потом, задумавшись, я добавил - …хотя, возможно, и другим тоже.
- В принципе многим людям нравится дарить. Делать добро другим и себе столь естественно, что каждое соприкосновение с этим приносит счастье. Матери помогают своим детям; мужчины защищают свои семьи; партнеры, соседи и коллеги по работе поддерживают друг друга. Взаимная открытость и забота друг о друге превращают «я» и «ты» в «мы», все разделяющее становится второстепенным, и это обогащающе действует на любовь. Ведь так хочется, чтобы у любимого было все возможное счастье. Тело, речь и ум мы используем, чтобы дарить друг другу всяческую радость. В высшей степени счастливым является, конечно, время, проводимое нами вместе в постели, поскольку здесь мы наиболее непосредственно одариваем друг друга. Речь тоже приносит много добра и смысла, если мы постоянно умиротворяем друг друга, заверяем в своей любви или открываем новый уровень близости.
Рахни замолчала, чтобы немного отдохнуть и поцеловать меня в шею. Я засмеялся и прижал ее крепче.
- А теперь вспомни, что послужило отправной точкой твоего путешествия, -продолжила разговор моя любимая. – Вспомни Марину. Чувство, которое ты испытал называется Сочувствие и это чувство - второй вид любви. Когда нам становится ясно, насколько земные существа уязвимы, как трудно им. И нам хочется их защитить. Помогать им — значит без ожиданий давать или делать то, что наполнено смыслом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27