– повторил он.
Когда мы уже готовились отправляться обратно, чуть не случилось то, о чем предупреждали все, кто посещал скрытые долины. Ночью начал падать снег, угрожая запереть нас в ловушку между лавинами на утесах наверху и непроходимыми джунглями в ущельях внизу. У нас уже кончалась провизия, и если бы пришлось задержаться, мы могли бы и умереть с голоду.
Лежа рядом с Рахни и, укрывшись от снега одеялом с головой, с трясущимися от страха поджилками, я вспоминал истории о пастухах и охотниках, которые отправлялись в Кхембалунг и никогда не возвращались назад. Разделим ли мы их судьбу? Неужели мы останемся здесь навсегда?! И больше не предпримем попыток найти Шамбалу?!
В конце концов, я уснул. Утром к нашему немалому облегчению, снег прекратился, от него не осталось и следа. Правда, не осталось и следа от нашего крестьянина-тибетца. Как мы его ни искали, как ни звали, он исчез. Скорее всего, он добровольно решил остаться в этом загадочном месте. В глубине души, где-то очень глубоко я понимал его. Что его ожидало по возвращению? Ежедневная тяжелая работа, жизнь на грани нищеты. Здесь же ему могло показаться, что он попал в рай. Возможно, его мозги также как и мои затуманились. Но у меня была Рахни, которая пробудила меня. У него же рядом не было никого.
Впятером мы собрали оставшиеся пожитки и, не перекусив, отправились в обратный путь. Наш монгольский предводитель наравне со всеми нес поклажу и ни чем не выделялся. Он стиснул зубы и как все лез вверх из этой «сказочной долины». К полудню наш малочисленный отряд смог выбраться сквозь облака, на снежный хребет. Все здесь осталось таким же, каким мы оставили два дня назад. Вечный снег, скалистые обрывы, торосы и безжизненная пустота. Одиночество.
Оглянувшись назад, я не увидел ничего кроме снега, голых скал и облаков. Скрытая долина исчезла. А была ли она?! Не было ли все пережитое за последнее время плодом моего ума?!
Г Л А В А 13
Монастырь Сакья
Дорда-дархан, Рахни и я сидели в гостях у Ньингпа лама. Тот угощал нас фруктами и расспрашивал о проделанном пути и увиденном. Вот уже второй день как мы вернулись в монастырь Драк Йерпа. Первый день после возвращения все отсыпались. Усталость была такой, что даже монголы, прирожденные кочевники, сутки не вставали со своих циновок. Что уж было говорить о нас с Рахни, людях, избалованных современной техногенной цивилизаций. Мы спали, любили, потом опять спали и не куда не выходили два дня.
Ньингпа попросил кого-нибудь из присутствующих начертить карту нашего маршрута. Монгол отказался, сославшись на нежелание вспоминать и предложил это сделать мне.
- Пусть Урус напишет, он человек грамотный и старательный, а у меня нет желания вспоминать, да и рука хорошо держит только меч.
Я не стал упрямиться и на грубой желтой бумаге красными чернилами постарался изобразить весь пройденный путь. Посмотрев мои художества и выслушав описания долины, лама надолго задумался. Он словно окаменел. Его не беспокоило ни наше присутствие, ни мухи, кружившие вокруг и садившиеся ему на нос. Пока лама молчал мы тоже не произнесли ни слова. Только молча жевали виноград и сушеный урюк. Наконец, Ньингпа очнулся и сказал:
- Да, это должен быть Кхембалунг. Фактически, большинство долин, которые вы прошли по пути, вероятно, тоже являются его частью.
- Но они не выглядели так, как говорил ваш монах и как описывает Кхембалунг путеводитель, - возразили мы.
Лама пожал плечами. Его не смутили доводы, приведенные нами, побывавшими в том месте.
- Это не имеет значения. Книга, или как вы говорите путеводитель, была написана для йогов, которые видят вещи, которых вы бы никогда не увидели. Там, где вы видели снег, скалы и пустой лес, они могли увидеть нечто совершенно иное. Другой путеводитель в Кхембалунг, который я читал в монастыре Сакья и найденный мною в библиотеке монастыря, говорил: «Если время отправиться туда еще не пришло, то все — дома и все прочее — будет покрыто травой и деревьями, и будет выглядеть, как леса и поляны. Это описание места не совпадет с тем, что вы увидели, и возникнет непонимание. Глупцы впадут в сомнения, но мудрые тщательно исследуют страну согласно этой книге, и постепенно найдут и горы, и долины, и города».
По мнению ламы, наше путешествие привело нас лишь на поверхность Кхембалунга. Многие ламы верят, что у таких скрытых стран, как Кхембалунг, называемых по-тибетски баюл, есть много уровней, скрытых друг в друге. Как матрешки. Большинство людей видит лишь внешний уровень. Если обычному человеку посчастливится достичь такого места, он найдет лишь мирную долину с полянами и лесами, но не сможет оценить особенную природу этого места, и она не произведет на него заметного эффекта. Этот внешний уровень может иметь даже жителей, которые не осознают, что живут в скрытой долине. Некоторые ламы считают, что всякий, достигший внешнего уровня, найдет себе там необходимую еду и крышу над головой, но другие чувствуют, что все необходимое можно найти только на более глубоких уровнях.
Тот, кто практиковал медитацию и достиг определенной степени осознанности, найдет другой уровень, невидимый или недоступный для обычных людей. Эта внутренняя скрытая долина, как ее называют, может располагаться в том же месте, что и внешняя, или глубже в горах. Она будет выглядеть, как и другие долины, с деревьями, полянами и ручьями, но человек с повышенной чувствительностью ощутит в атмосфере нечто. Это нечто — чувство большего простора или свободы, которое подействует на него мощно и глубоко. В дополнение к получению еды и крова без усилий, он также найдет разные духовные сокровища — такие как священные образы и мистические тексты.
Совершенный йог может проникнуть еще дальше — в тайную скрытую долину. Там он найдет более глубокие книги и духовные влияния, которые позволят ему практиковать высшие этапы медитации и быстро достичь просветления. Чтобы видеть этот уровень, нужно приобрести особое видение или осознанность — те, которые, по словам некоторых лам, нужны, чтобы увидеть Шамбалу. На самом же глубоком уровне долина находится уже не снаружи, а и в сердце, и в уме йога — он уже не ощущает никакого различия между собой и окружающим миром.
Когда мы вышли от ламы, Дорда-дархан сказал:
- Ерунда, все это! Нет никаких скрытых долин! И мы в этом убедились.
- Но лама же объяснил, почему мы не увидели Кхембалунг! – возразила Рахни.
- Знаешь, что, прелестная девочка, я не мешаю верить людям в сказки. Если они в них верят по-настоящему, то никто не сможет их переубедить. Не в моих правилах это делать. Я только скажу, что верю своим глазам! Они меня пока не подводили. Я видел, то, что увидел.
- Уважаемый Дорда-дархан, а зачем Вы снарядили этот поход, если изначально не верили в успех? – спросил его я.
- Видишь ли, Урус, моя тибетская миссия состоит в том, чтобы понять религию и культуру этого края. У монголов пока нет четкого верования. Еще великий Чингиз-хан задумал обрести веру. Выбор стоял и до сих пор стоит между вашим христианством, мусульманством и буддизмом. Среди чингисидов и членов их семей есть верующие всех религий. Простые монголы верят и в духов, и шаманам, поклоняются и умершим предкам. Наш правитель Годан пожелал поближе познакомиться с учением Будды.
Кроме того, поговаривают, что Годан болен и пригласил Кунга Гьялцена как врача тибетской медицины. Письмо Сакьяпандите доставил вместе со мной посланник Джалман.
- Я понял.
- Вот что. Я скажу так. Вы мне понравились! Ты Урус – крепкий и честный человек. Твоя жена – смелая, умная женщина. Я видел вас в разных ситуациях. Вы ничем не отличались от нас монголов. Я точно не знаю, с какой целью вы здесь, но что-то мне подсказывает - цели у нас схожи. Завтра я возвращаюсь в монастырь Сакья. Там остались основные мои силы. После Сакьи мне приказано вернуться домой. Я хочу чтобы вы отправились со мной. Пока в Сакью, а там видно будет. Что скажите? Здесь вам все равно делать нечего!?
Мы переглянулись с Рахни. Взглянув в ее глаза, я понял, что думаем совершенно одинаково.
- Мы очень благодарны Вам, уважаемый Дорда-дархан. И с огромной радостью принимаем Ваше приглашение!
- Я не сомневался в вашем решении, - уже более открыто, заулыбался обрадованный монгол. - Завтра утром выходим. Ваши кобылы будут ждать вас.
Наутро, покинув Драк Йерпа, в составе отряда из пятнадцати человек, мы направились в монастырь Сакья, расположенный высоко в горах и далеко в стороне от главной дороги. Дорога, по которой мы ехали, была такой же, как и все дороги Тибета – каменистой, скучной и трудной. Путь был недолгим и без особых происшествий. Без особых происшествий значит, что мы все живыми добрались до монастыря. Однако переезд прошел не так гладко, как я ожидал. Оказалось, что в Тибете не все так спокойно, как казалось мне раньше. Представители соседних государств шныряли по его территории. Это были гости и из Индии, и из Китая, из стран довольно далеко расположенных от этих мест. Но особенно были опасны для независимого Тибета китайцы, лелеющие мечту присоединить его к себе.
Приблизительно на полпути нам повстречался маленький отряд этих самых китайцев. Их было всего пятеро всадников. Завидев нас, больший по численности отряд, они ретировались, не вступив в конфликт. Только пыль заклубилась под копытами их лошадей. А когда мы достигли того места, она уже обсела.
- Это нехороший знак, - обеспокоенно крякнул командир монголов. – Значит поблизости есть несколько десятков китайцев.
Он приказал своим воинам быть на чеку. Они перестроились так, чтобы Дорда-дархан и мы оказались в центре, а они со всех сторон нас окружили.
- Урус, ты умеешь обращаться с щитом? – спросил меня монгол, теперь скакавший рядом.
- Думаю справлюсь и с щитом, и если потребуется, то и с мечом! – заверил его я.
- Смотри! Не забудь, что оружие висит у вас на кобылах! – улыбнулся воин.
Я обернулся, чтобы проверить не потерял ли упомянутое оружие. Щит висел на лошади. Там же находился меч, вернее кривая сабля, в ножнах, шлем и колчан с луком и стрелами. Точно такая же экипировка была и на кобыле Рахни.
Мы проехали около часа с того момента, как встретили китайцев. И вот когда отряд оказался в узком ущелье, на нас сверху посыпался град стрел.
- Урус! Рахни! Щиты! – заорал нам Дорда-дархан, сам выхватывая щит и прикрывая им голову и тело. Я последовал его примеру и накрылся небольшим круглым монгольским щитом, как зонтиком. То же сделала и Рахни. Скачущие впереди монголы пришпорили коней и мы рванули вперед и понеслись вперед по ущелью, как ураган, скрываясь от падающих стрел, пытаясь быстрее выскочить из ущелья. Наши кони быстро миновали опасный участок, обстреливаемая зона осталась далеко позади, но монголы не сбавили скорость. Отряд продолжал нестись галопом. Слишком велика была опасность. Я понял, что ни страх смерти их гнал! Они охраняли большого человека. Его безопасность была превыше всего! Превыше безрассудного героизма!
Только когда кони изрядно устали и на их мордах показалась пена, монгол приказал сбавить скорость. Сначала перешли на рысь, а потом и на спокойный шаг. Никто из команды серьезно не пострадал. Одна из стрел ранила воина в плечо, но рана была неглубокая. Рахни осмотрела ее и, вытащив стрелу, перевязала плечо полоской материи, оторвав ее от большого куска. Все это было проделано на ходу, так как Дорда-дархан запретил останавливаться, опасаясь погони.
Вскоре впереди показались мощные стены какой-то крепости. Это и был монастырь Сакья. Этот монастырь всегда, с самого своего основания, являлся главным центром традиции Сакья. Во всех отношениях это место уникально и оставило неизгладимое впечатление у меня в голове. Грандиозные стены монастыря делали его более похожим на могущественную крепость, нежели на культовое сооружение. Монастырь, видимо, был основан задолго до нашего появления. Так как выглядел он повидавшим виды. Кое-где на его стенах остались следы от осад и штурмов.
При появлении нашего отряда, ворота монастыря-крепости отворились, и нам навстречу выехали воины-тибетцы. Поравнявшись с нами, их командир, молодой всадник, почтительно приветствовал Дорда-дархана.
- Приветствуем тебя, господин Дорда-дархан! Мы рады твоему возвращению в целости и сохранности! – поклонился он. – Легким ли был путь твой?
- Слава богу, все обошлось!
- Сакья Пандита, ждет Вас! Он спрашивал о Вас!
- Хорошо, передайте ему, что я приду к нему не один.
- Все передам.
Так мы въехали на территорию монастыря. Внутри он оказался целым городом. Улочки, лавки, монахи, воины ополчения, крестьяне, животные, средневековый рынок, визг детей и животных. Нас всех проводили до двухэтажного дома – резиденции Дорда-дархана. Здесь его встретили другие воины и слуги. Монгол соскочил с коня и стал отдавать приказания.
- Уруса и девушку разместите недалеко от моих покоев! – была одна из его команд.
Нам помогли слезть с лошадей и проводили в комнату, предназначенную для гостей высокопоставленного монгола. Здесь мы, наконец, расслабились. Слуга принес кувшин с водой для умывания и медный таз. Я помог умыться Рахни и умылся сам. Когда этот же тибетец унес воду, я спросил девушку:
- Кто такой этот Сакьяпа?
- Во-первых, этот монастырь является центром школы Сакья и важнейшим центром изучения буддизма. Этому когда-то, видимо, незадолго до нашего появления в этом времени, послужил приезд из Индии известного переводчика Шакьяшрибхады. Однако, задолго до приезда индуса, тибетские ученые уже начали играть важную роль в развитии буддизма. И наиболее известный среди них – настоятель Сакьи Кунга Гьялцен, более известный как Сакья Пандита, или Ученый из Сакья. Сакья Пандита написал важные работы о восприятии и логике, благодаря которым его признали как воплощение Манжушри, бодхисаттвы мудрости. После смерти Сакья Пандиты, один из его племянников стал настоятелем Сакьи, и при поддержке монголов он стал правителем всего Тибета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27