Веселье достигло разгара, и Ясудзиро понял, что присутствующие забыли о молодых. Он потихоньку окликнул Тиэко, сидевшую неподалеку, рядом с родителями.
Тиэко по движению губ догадалась, о чем просит Ясудзиро, и потихоньку выскользнула за дверь. Вслед за ней из-за стола поднялся и Ясудзиро…
Пир продолжался три дня, но упоенные любовью молодожены почти не замечали, что творится вокруг. Они не слышали ни тостов, произносимых в их честь, ни звуков сямисэнов, ни песен охмелевших гостей.
Всему бывает конец. Сначала закончилась свадьба, а еще через четыре дня подошел конец отпуска, пролетевшего как сон. Мысль о долгой разлуке с Тиэко терзала душу, но долг офицера императорского флота повелевал ему отправиться на авианосец.
Наступил день отъезда. Низко поклонившись родителям и жене, Ясудзиро вошел в вагон токийского экспресса. Хриплый гудок возвестил об отправлении. Плавный рывок – и хиросимский перрон с провожающими поплыл от летчика. А в ушах все еще продолжали звучать голос матери, просившей беречь себя, и шепот Тиэко, обещавшей подарить ему сына.
Равнодушный к людским судьбам, экспресс набирал скорость и уносил Ясудзиро все дальше и дальше от людей, которых он любил и которые любили его.
Глава пятая

1
Взлетев на гребень волны, Чарлз Мэллори оглянулся. Пляж был так далеко, что людей на нем пилот не различал. Подумал: «Пожалуй, пора возвращаться». Но его командир Роберт Харрис, держась за доску, продолжал плыть в сторону открытого океана. Чарлз наигранно бодро спросил:
– Боб, Фудзияму еще не видно?
Голова в голубой резиновой шапочке повернулась.
– Сейчас пойдем назад. Дождемся порядочной волны.
Через несколько минут подошел огромный вал с белопенным гребнем.
– Давай! – крикнул Роберт.
Приготовив доски, они развернулись лицом к берегу, ожидая приближения «девятого вала». Он подкрался, чуть слышно шипя пеной на гребне. Подхваченная валом доска едва не вырвалась из рук Чарлза. Изловчившись, он взобрался на нее и, балансируя, понесся к пляжу. Неподалеку, словно горнолыжник на дистанции слалома, скользил на доске Роберт.
– Ого-го-го! – закричал Чарли, приходя в неистовый восторг.
– Чудесно! – откликнулся Боб Харрис. – Жаль только, что берег подходит быстро.
Действительно, берег приближался куда быстрее, чем удалялся, когда они заплывали в океан. Уже слышался шум прибоя. При подходе к берегу приятели рассмотрели, какое чудовище оседлали они. Это был действительно девятый вал – исполин среди других волн, набегавших на Уайкики – фешенебельный пляж на Гавайских островах. Чарлз внезапно ощутил напряженность с долей страха – такое ему приходилось преодолевать на парашютных прыжках, перед тем как шагнуть за борт самолета. Он изготовился и, когда вал, подойдя к отмели, замедлил бег, а вершина его стала закручиваться, оттолкнулся от доски и нырнул в сторону. Вал обрушился на летчика многотонной глыбой и тут же завертел его, закружил, увлек в свое чрево. Чарлз не мог потом вспомнить, сколько времени продолжалось ошеломительное кувыркание в ревущем потоке. Когда его ударило спиной о песчаное дно, он изловчился, оттолкнулся изо всех сил ногами и вынырнул на поверхность. Но едва глотнул воздуха, как тело его подхватил откатывающийся от берега поток и увлек назад, на глубину, где закручивался очередной вал, к счастью меньших размеров.
Задыхаясь от напряжения, Чарлз пытался вырваться из объятий пучины. Но что значила его сила против энергии океанского прибоя? Пилота швырнуло, как былинку, накрыло кипящей пеной и снова закувыркало в нескольких метрах от берега…
Когда наконец Чарлз выбрался на сушу, ноги его дрожали и сердце работало, как перегретый мотор, на предельных оборотах – вот-вот захлебнётся. Подняв выброшенную морем доску, он направился к растянувшемуся на горячем песке Роберту. У приятеля вид был куда бодрее. С деланной небрежностью он поинтересовался:
– Как впечатление?
– Боялся, не выберусь: закрутило. – Но откровенничать не стал, продолжил весело: – А в общем, купание на Гавайях – удовольствие ни с чем не сравнимое. И главное, здесь этим спортом можно заниматься круглый год. Жаль только, отпуска остается всего три дня.
Слова Чарлза заглушила «аэрокобра». Она пронеслась над пляжем на малой высоте и, накрутив серию восходящих бочек, растворилась в синеве.
Роберт проводил самолет взглядом.
– Знаете, сэр, а мне полетать захотелось…
– Разве у тебя бывает настроение, когда не хочется летать?
– Иногда бывает… Когда несколько летных смен подряд высидишь в кабине.
– А мне кажется, никогда не налетаюсь. Когда я впервые поднялся в небо, то сразу понял, в чем мое призвание. И занятия в университете стали проформой, лишь бы родителей не злить.
– И переходил бы сразу в военное училище.
– Не так-то просто было это сделать. У родителей не нашлось знакомых президентов и сенаторов, чтобы получить для меня рекомендации. Да и не особенно одобряли они мой выбор…
Солнце пригревало. Роберт перевернулся на спину.
– Как бы нам не подгореть…
Рядом послышался женский смех. Чарлз приподнялся. Мимо, направляясь к воде, шли две молодые женщины. Одна – худенькая, с веснушками на лице, другая – упитанная, смуглая и большеглазая, как индианка. На женщин с вожделением заглядывались бездельники, усыпавшие пляж.
– Послушай, Боб, ты не знаешь эту мисс? – Чарлз кивнул на красотку.
Роберт взглянул и ловким, кошачьим движением распрямился.
– Хелло, Кэт! Идите загорать к нам.
– Боб? Сто лет тебя не видела! Позагораем. Но сначала мы искупаемся.
– Сегодня сильная волна.
– А я люблю такое море.
– Кэт, возьмите меня с собой. Вам нельзя в море без охраны. – Все тихоокеанские акулы сбегутся на такой лакомый кусочек.
– Ты по-прежнему несносный, Боб, – погрозила Кэт, одновременно постреливая глазами в сторону Чарлза. – Это твой приятель? Познакомь его с Мэри. – Она дотронулась до руки худенькой подружки. – Кстати, ты, Боб, тоже с ней незнаком. Прошу любить и жаловать. Это Мэри Честер, моя кузина из Хьюстона.
– Роберт Харрис, летчик-истребитель. Родился в Ок-Хилле, Восточная Вирджиния.
– Как официально! – Мэри улыбнулась и, отступив на шаг, сделала книксен.
– Чарли, подойди сюда, – позвал Роберт лейтенанта. – Этот джентльмен. – мой друг и ведомый летчик. Он не просто пилот, как мы грешные, а еще и магистр каких-то изящных наук, журналист и будущий писатель к тому же.
– Приятно познакомиться с такой знаменитостью! – воскликнула Кэт. – До скорой встречи! – Она упрятала, волосы под резиновую шапочку и нырнула в накатывающую волну. Мэри не рискнула зайти в воду глубже чем по колено. Море показалось ей слишком бурным.
– Кто эта Кэт? – спросил Чарлз у Роберта.
– Моя старинная любовь. Я за ней ухаживал одновременно с Юджином Теккером, летчиком из корпуса морской пехоты. Вроде бы шансы у нас были равными, но она предпочла Юджина. Я долго не мог простить ей. Год назад она овдовела. А недавно заявила, что никогда больше не выйдет замуж за летчика. Сейчас вокруг нее увивается какой-то Генри Хьюз, морячок с авианосца «Йорктаун». И черт его знает, на каких он правах, то ли жених, то ли любовник. Словом, я сегодня постараюсь это выяснить.
Вскоре Кэт вышла из моря. Чарли выразил свое восхищение ее смелостью и искусством, пловчихи. Мужчины расположились вокруг шезлонга, на котором, как королева на троне, воссела Кэт. Она повелела:
– Чак, поухаживайте за моей подругой! Мэри – скромная и славная девушка.
«Мисс указала мне мое место, – подумал Чарлз. – Ну что же, выступим и на вторых ролях. На какую жертву не пойдешь ради дружбы!»
«Скромная девушка» Мэри, чувствуя, что все внимание мужчин сфокусировано на ее яркой подружке, задымила сигаретой и, водрузив на нос огромные очки, уткнулась в детектив, на обложке которого гангстер в маске отстреливался из двух кольтов. Приятели развлекали Кэт свежими анекдотами, вывезенными с континента, до тех пор, пока Мэри, о присутствии которой мужчины забыли, не напомнила о своем существовании:
– Джентльмены, сходите кто-нибудь вон к той серой машине, покопайтесь в ее багажнике. Я умираю от трех зол: скуки, жажды и желания напиться.
Роберт распорядился:
– Профессор, вам, как младшему и самому обязательному джентльмену, придется прогуляться по поручению Мэри. Считайте, что сразу совершаете два добрых дела: выполняете каприз дамы и делаете приятное начальнику.
Чарлз поднялся и неохотно побрел к серому «крейслеру», стоявшему у входа на пляж. Пить ему совершенно не хотелось. Да он еще и не умел это делать так лихо, как Роберт и другие пилоты из их эскадрильи, пропустившие через свой организм не один галлон всяких алкогольных смесей.
2
Чарли проснулся поздно вечером. Повернув тяжелую, как пушечное ядро, голову, осмотрелся, пытаясь решить вопрос, где он и кто это так чудовищно храпит неподалеку.
В душной темноте, насыщенной запахом табачного дыма, плыли, раздваиваясь, смутные очертания незнакомой мебели. Некто, храпевший неподалеку, смолк, скрипнул зубами и пошевелился. Второй, неподвижный, едва обозначался в углу. Нащупав выключатель, Чарлз зажег верхний свет. Его глазам предстала замусоренная после попойки комната с задрапированными китайским шелком стенами. Некто, сидящий в углу, оказался деревянным Буддой. На стене над головой Будды висела коллекция японских вееров. Стоявший посреди комнаты стол был заставлен пустыми бутылками, бокалами, грязной посудой. Поперек тахты у противоположной стены лежал Роберт Харрис в мятой форме. Яркий свет, ударивший в глаза, пробудил его. Боб недовольно помычал, пожмурился и открыл веки. Лицо его выражало страдание. Он сел на тахту, потер ладонями лоб и спросил:
– Ты не спишь, Чак?
– Проснулся, но не могу сообразить, где мы.
– Да, братец, ты вчера под конец совсем отключился. Хотя это и немудрено. Мы весь день пили, как ковбои с Дикого Запада. Сначала на пляже, потом в японском ресторане «Суте-Ро», а затем в доме у Кэт Теккер.
– Теперь что-то смутно припоминаю. По-моему, мы с тобой устроили родео на газоне у дома Кэтти. Я изображал корову, жевал траву, мычал и бодался. – А ты был ковбоем и все пытался набросить на меня лассо из своих подтяжек.
– Да, что-то было в этом роде.
– Слушай, надо смываться, пока не проснулись хозяйки. Иначе сгорим со стыда за свои деяния.
– Успокойся, малыш. Хозяйки сами были на приличном взводе и по достоинству оценили наш юмор.
– Нет, я должен ехать домой. Какое у нас сегодня число?
– Седьмое было с утра.
– Так у нас, Роберт, кончился отпуск.
– Не кончился – сегодня воскресенье.
– Все равно я не могу здесь оставаться больше! Где у них телефон?
– Посмотри в соседней комнате.
Чарлз набрал номер дежурного по авиабазе.
– Алло! Это ты, Стеф? Беспокоит Чарлз Мэллори. Помоги мне, старик, добраться до своей берлоги.
Дежурных офицеров давно перестали удивлять ночные звонки подгулявших пилотов. Уточнив адрес, он направил за вторым лейтенантом «виллис».
Глава шестая

1
В двадцатых числах ноября тысяча девятьсот сорок первого года «Акаги» и «Кага» прибыли в прибрежные воды сурового Хоккайдо. Здесь они встретили почти всех своих партнеров по плаванию к острову-полигону Сиоку, ставшему «садом смерти» для многих коллег Ясудзиро.
На Хиттокапском рейде серели знакомые контуры огромных авиаматок «Хирю» и «Сорю», а чуть дальше за ними бросили якоря авианосцы третьей дивизий «Дзуйкаку» и «Сёкаку».
Эсминцы и легкий крейсер «Абукуми», стоявшие на рейде, казались по сравнению с ними пигмеями, попавшими в стадо слонов.
С прибытием в залив дивизии линейных кораблей, пришедших под флагом контр-адмирала Микава Гунити, в бухте Хиттокапу собрался почти весь цвет императорского военно-морского флота Японии.
В далекой, забытой богом и людьми бухте за одну ночь появился какой-то сказочный плавучий город, состоящий из неприступных замков, закованных в толстую броню.
Дымя, как дюжина металлургических заводов, угрюмый и сосредоточенный, он набирался сил перед суровым испытанием. Вот так же много веков назад чадили кострами полчища гуннов перед набегом на землю беспечных соседей. Вот так же безмолвно и терпеливо они ожидали приказа своего вождя – Аттилы, чтобы обрушиться всей тяжестью многочисленных орд на дремлющего, ничего не ведающего врага.
Моряки ничего не знали о цели прибытия на южную оконечность Курильской гряды, но каждый понимал, что это неспроста, что большие события назревают с каждым днем.
27 ноября 1941 года эскадра тайно вышла в море под прикрытием ночного мрака и дымовых завес, поставленных эсминцами. Почти сто процентов моряков с Хиттокапской базы были в этот вечер отпущены в увольнение, чтобы создать впечатление, что флот находится в гавани. На самом деле он уже несколько часов бороздил воды Тихого океана, взяв курс на восток. Предсказатели, пророчившие войну с Россией, были обескуражены. Россия оставалась за кормой и удалялась все дальше с каждым поворотом гребных валов. Теперь большинство молодых офицеров были склонны считать этот поход обычными флотскими учениями. И им охотно верили. Погода была плохой. Но флотские учения всегда проводились в плохую погоду, которая затрудняла и без того сложные полеты с палуб авианосцев.
Командующий авианосным соединением вице-адмирал Тюити Нагумо поднял свой флаг на «Акаги». Теперь их авианосец, став флагманским кораблем, шел впереди. Походный ордер прикрывался линкорами «Хией», «Кирисима», крейсерами «Тикума» и «Тонэ». Вытянув хоботы могучих орудий, они солидно переваливались с волны на волну, и казалось, нет силы, способной остановить их победную поступь. Узким эсминцам с низкими бортами доставалось больше всех. Они глубоко зарывались в набегавшие волны, которые стремительно проносились от носа к корме, грозя смыть палубные надстройки.
Океан хмурился несколько дней. Низкая облачная рвань, проносясь над кораблями, осеивала их мелким дождем. Тогда видимость становилась совсем плохой. Авианосцы, идущие в кильватерной колонне, едва просматривались, а корабли охранения совсем исчезали, скрытые завесой из водяных капель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40